Святой николай кавасила - изъяснение божественной литургии, обрядов и священных одежд. Жизнеописание св. Николая Кавасилы Чтение и пение

УЧЕНИЕ О ТАИНСТВАХ СВ. НИКОЛАЯ КАВАСИЛЫ

Глава 1. Жизнеописание св. Николая Кавасилы

«Приятнее и полезнее всего, и говорить, и размышлять о таинствах». Эти слова принадлежат православному богослову поздневизантийского периода – святому Николаю Кавасиле, основную тему сочинений которого составляло учение о церковных таинствах. Но прежде чем приступить к разбору данного учения, обратимся к жизнеописанию его автора. Ведь творчество любого богослова неразрывно связано, а зачастую даже обусловлено, тем образом жизни и теми жизненными обстоятельствами, в которых оно рождается и вынашивается, прежде чем стать общеизвестным достоянием богословской науки.

Итак, Николай Кавасила Хамает, 1320 г рождения, вырос в знатной семье города Фессалоники. Он был выходцем из аристократического рода, представители которого сыграли важную роль в светской и духовной жизни Византии. Мать Николая Кавасилы была сестрой 3-х архиереев, из которых наиболее известен Нил Кавасила, архиепископ Фессалоникийский, бывший учителем своего племянника Николая. В течение 5-ти лет Николай Кавасила изучал в Константинополе богословие, философию, астрономию и естественные науки.

Известно, что с юношеского возраста, несмотря на диаметрально противоположные богословские взгляды, он дружил с латинофилом Димитрием Кидонисом, ставшим впоследствии государственным сановником и известным писателем. Возможно, эта дружба, окажет влияние на ту мягкость, с которой Кавасила будет полемизировать с католиками о «тайносовершительной формуле» и на само признание католических таинств.

Уже с тридцатых годов, то есть с 10-ти летнего возраста, Николай принадлежал к исихастскому движению, в рамках которого всю жизнь разрабатывал и обосновывал вариант «лаического» (светского, народного или мирского) исихазма. Эта духовная практика и вытекающее из нее богословие были неразрывно связаны с монашеской разновидностью умного делания. С 1341 г. Николай Кавасила активно участвует в политической и религиозной жизни Византии, находясь на службе при константинопольской патриархии в должности сакеллария (церковнослужителя). На протяжении многих лет Кавасила был другом и советником императора Иоанна VI Кантакузина. Однажды император поручил ему сопровождать новоизбранного архиепископа фессалоникийского Григория Паламу на кафедру, но горожане не приняли святителя, и Григорий с Николаем около года прожили на Афоне. Такое сближение с великим исихастом не могло не отразится на тематике будущих богословских сочинений святого Николая. Как говорит протоиерей Иоанн Мейендорф, - «В трудах Кавасилы мы находим толкование всей традиции Григория Паламы, хотя он и пользуется иной терминологией». В том числе, это относится и к толкованию смысла церковных таинств. В частности, таинства Евхаристии. «Вместе с Паламой Кавасила принадлежит к <...> школе толкователей, для которых смысл Литургии выходит далеко за рамки символического», - пишет отец Иоанн.

После 1349 г. Николай Кавасила сосредотачивает свою деятельность на церковной политике. Он участвует во Влахернском соборе, осудившем антипаламитов, а через 2 года становится одним из кандидатов на константинопольское патриаршество. Однако Николаю не суждено было принять священный сан. В шестидесятых гг. XIV в. Николай Кавасила отошел от активных занятий политикой и удалился в монастырь, где посвятил свое время написанию богословских трудов, которых известно более 1,5 десятков, а также писем. После публичного диспута между главным теоретиком исихазма Григорием Паламой и его оппонентом Никифором Григорой, Николай Кавасила написал прославивший его псогос «Слово против нелепостей Григоры». Николаю принадлежит также пролог к выдающемуся полемическому трактату «Об исхождении Святого Духа», направленному против латинян, автором которого был его дядя - архиепископ Нил Кавасила.

Но дарование Николая Кавасилы как богослова наиболее полно раскрылось в других его сочинениях. Это, прежде всего, трактат «О жизни во Христе» в 7-ми главах (словах), в котором объясняется природа духовной жизни и смысл таинств Крещения, Миропомазания и Евхаристии. Не малую ценность имеют также работы: «Изъяснение Божественной литургии» и «Богородичные гомилии».

Свой жизненный путь Николай Кавасила Хамает окончил около 1398 г. в Манганском монастыре Константинополя. А в 1982 г. был канонизирован Греческой Православной Церковью. Память святого совершается 3 июля (20 июня по старому стилю).

Таким образом, познакомившись с жизнью св. Николая Кавасилы, можно вплотную подойти к пониманию смысла и значения таинств в его богословском трактате «Семь слов о жизни во Христе». Как нам уже известно, святой Николай был мирянином. Возможно поэтому, его богословие направлено, в большей степени, на изучение церковного таинства как основного средства к обожению человека, живущего в миру. «Ибо никто не скажет, что одна и также добродетель у людей, управляющих общественными делами, и у занимающихся только своими собственными; равно у тех, кои после купели ничего более не обещали Богу, и у тех, кои ведут жизнь отшельническую, кои предположили сохранять девство», - пишет Кавасила.

3. Богословы–паламиты: Николай Кавасила

Упорное противление паламизму обособленных и немногочисленных, но влиятельных интеллектуалов и осложнения, проистекавшие из противоречий в отношениях между Востоком и Западом, суть обстоятельства, объясняющие появление на протяжении рассматриваемого периода очень большого числа паламитских сочинений, написанных выдающимися византийцами. Наряду с уже упоминавшимися Нилом Кавасилой и Иосифом Вриеннием, особенного упоминания заслуживают, ввиду их важности, имена Иоанна Кантакузина и патриарха Филофея Коккина (1353-1354, 1364-1376).

В том же узком кругу Кантакузина обретался и замечательный богослов–мирянин Николай Кавасила (ок. 1320 - ок. 1390). Он приходился Нилу Кавасиле племянником и был близким другом Димитрия Кидониса, а также переписывался с ним. Условия, в которых формировался Николай Кавасила, были очень сходными с окружавшими Димитрия, и, подобно своему другу, он поднимался по чиновничьей лестнице, делая карьеру в тени Кантакузина. Однако если по отречении Кантакузина (в 1354 г.) Кидонис полностью посвятил себя делу унии с латинянами, то Кавасила стал самобытным выразителем патристического сакраментального богословия.

Главными богословскими произведениями Кавасилы стали книга «Жизнь во Христе», емкое и очень большое по объему духовное и богословское объяснение церковных таинств под названием «Толкование Божественной Литургии», а также три проповеди мариологического характера. Время от времени важные богословские мысли попадаются в составленных им «Encomia» (хвалениях) различных святых. Хотя некоторые комментаторы не находят большого соответствия между его богословием и паламским , на самом деле между обоими богословами имеет место полное единство в источниках вдохновения и целях: оба утверждали, что общение с Богом во Христе через Духа есть единственно истинный смысл человеческой жизни. Кавасила даже написал коротенький, но яростный памфлет против антипаламита Никифора Григоры и ясно обрисовал позиции сторон в конфликте. Его главные богословские труды мыслились еще и манифестом, пусть не явным, сопротивления идеологии гуманистов, хотя многие из них были его личными друзьями. Мысль Кавасилы представляет собою что угодно, но только не бегство в мистику от насущной повседневности. Прямых цитат из Паламы в его работах не встречается, но многие фрагменты «Жизни во Христе» пересказывают «Триады» Паламы. Подобным же образом он практически обходится без цитат из отцов Церкви, однако едва ли не на каждой странице книги можно найти параллели с сакраментальными высказываниями Иоанна Златоуста или Кирилла Александрийского. Величие Кавасилы в том, что он успешно защищал богословие общности с Богом в эпоху, которая бросила ему вызов, и не впадал при этом ни в схоластику, ни в скандальную полемику. То, что у Паламы выражалось через понятия, Кавасила изображал как экзистенциальную реальность, доступную не только монаху–исихасту, но и каждому христианину. Чтобы понять богословские достижения Византии XIV в., стоит читать Паламу и Кавасилу параллельно.

В своем «Толковании Божественной Литургии» Кавасила иногда излагает мысли, кажущиеся производными от построений Псевдо–Дионисия и от символизма последнего. Но если сравнить его с самим Дионисием и другими средневековыми авторами, писавшими о Литургии, становится ясно, что Кавасила являет собой шаг вперед по направлению к сакраментальному реализму, который был ближе раннехристианскому пониманию церковных таинств. Этот реализм пропитывает «Жизнь во Христе», где автор выказывает больший интерес к сакраментальному богословию и духовности, чем к объяснениям частных подробностей различных обрядов. В первой главе этого труда Кавасила прилагает немало старания, чтобы показать, что Божественная жизнь, которая будет «совершеннее» в eschafon , тем не менее есть живой опыт и в настоящем . Крещение есть новое рождение к этой жизни. Как у ранних греческих отцов, в богословии Крещения Кавасилы положительное понятие «нового рождения» преобладает над негативной концепцией «отпущения грехов». В той новой жизни, в которую человек вступает через Крещение, он получает «опыт»: «Он становится оком, чтобы зреть свет» .

Если Крещение дает новое бытие, то Миропомазание - дар Духа - дарует «энергию» и «движение», свободные проявления, позволяющие личности воспользоваться радостями благодати Крещения . В Евхаристии Христос дарует человеку не «что–то от Себя, но Себя»; «таково предостохвальное бракосочетание, к которому Жених ведет Церковь как Девственную Невесту,… когда мы становимся плотью от Его плоти и костью от Его кости» . Парадокс существования Церкви в том, что «как дети, мы остаемся свободными, но мы также и зависимы от Него как Его члены» . Освящение приходит только от Христа , но святость состоит в сообразовании наших воль с Его Божественной волей. Кавасила проясняет последнее положение, рассматривая понятие «святости» в Церкви: чудеса есть дары Божий, получаемые не за какие–то личные заслуги, и сами по себе не составляют святости - это свободное человеческое достижение .

Наряду с изображением Христовым по апостолу Павлу, когда Христос представляется Главою Церкви, Кавасила говорит о Христе, как о «сердце» Тела: «Подобно тому как воскресший Христос не ведает смерти, так и члены Христовы никогда не вкусят смерти. Да и как смерть сможет коснуться членов, [находящихся] в общении с живым сердцем?» Этот отрывок и параллели к нему приводят нас к пониманию той весьма личной манеры, в которой Кавасила описывает христианское таинство . К тому же эти фрагменты показывают, сколь многим он обязан антропологии Макария, которая господствовала в исихастских кругах и которая помещала центр того психосоматического комплекса человека именно в сердце.

Экклезиология, понимаемая через Евхаристию, которая, по Кавасиле, есть «венец» всех таинств, а не только одно из них ; опора духовности на живом опыте Христа и теоцентрическая антропология - эти стороны наследия Кавасилы явно контрастируют с идеологией гуманистов. Этот контраст не означает, тем не менее, что Кавасила выражал, когда бы то ни было, даже в своих полемических работах, какое–то систематическое предубеждение против латинского Запада. Мы уже видели, что даже упрекая латинян за удаление эпиклезы из Евхаристического канона, он ссылается на авторитетность самого латинского обряда, законность которого Кавасила таким образом признает. Очевидно, что его отношение к Западной Церкви было очень близко воззрениям на этот предмет его друга Кантакузина, который не щадил своих сил, пытаясь объяснить паламитское богословие легату Павлу и отыскать пути к свободному диалогу на совместном соборе. Можно уподобить подход Кавасилы и взглядам патриарха Филофея, одобрившего этот замысел и приглашавшего иных патриархов к участию в его осуществлении, но при этом выражавшего пожелание, чтобы «на соборе наше учение было показано лучше латинского, так чтобы они могли присоединиться к нам в общем исповедании веры» . В следующем столетии, когда Папа наконец согласился с проектом созыва собора, паламит Марк Эфесский всходил на отплывающий в Феррару корабль с теми же упованиями и устремлениями.

Дядя Николая, по общепринятому мнению, управлял Солунской паствой до 1340 года, при Иоанне Кантакузине. Младший, Николай, родился в 1320 году в аристократической семье в Фессалонике. Детство его прошло под наставничеством дяди. В 1335 - 1340 гг. Николай получает классическое образование в Константинополе, где изучает философию, риторику, грамматику, естественные науки. Впоследствии он принимает активное участие в политической и церковной жизни империи и упоминается в должности сакеллария Константинопольской Церкви.

При гражданских беспокойствах, вызванных движением зилотов, мы встречаем Николая Кавасилу (греч. Νικόλαος Καβάσιλας ) на стороне Палеологов и военачальника Сигриана.

Патриарх Иоанн в 1343 году посылал его в числе других к императору Иоанну Кантакузину, чтобы убедить его отречься от престола. Но когда тот был коронован в Адрианополе и когда Фессалоника и другие города перестали противодействовать благоприятствовавшей ему партии, посольство в 1346 году отправилось к сыну его Мануилу, чтобы обещать ему покорность под некоторыми условиями, и в этом посольстве был Николай Кавасила. Может быть, эти самые сношения приобрели Николаю благосклонность Кантакузина; по крайней мере, сам Кантакузин говорит, что удостаивал своей дружбы и даже причислял его к лучшим своим друзьям. Будучи склонным к созерцательной монашеской жизни, Иоанн Кантакузин в 1349 году удалился в монастырь Святого Маманта и потом перешел в монастырь Манганийский, недалеко от Константинополя. В это добровольное изгнание последовали за ним Димитрий Кидоний и Кавасила, мужи, по словам самого императора, достигшие вершины внешней мудрости, не менее любомудренные и в делах, избравшие жизнь целомудренную и свободную от несчастий брака.

Пребывание императора и друзей его в монастыре было непродолжительным.

Когда Кантакузин, незадолго до своего отречения ради принятия монашеского пострига, призвал в соправители себе сына своего Матфея и Палеолога Андроника, Кавасила опять встречается в числе посредников, которым надлежало вызвать удалившегося патриарха Каллиста и заставить его короновать Матфея (Cantac. hist. lib. IV. Vol. III. P. 275). Но когда Каллист отказался, приступили к выбору нового патриарха, и на это место предложены были Кавасила и еще двое: Макарий Филадельфийский и Филофей Ираклийский; император избрал последнего, и он короновал Матфея. При сем случае Кантакузин называет Кавасилу мирянином; а это дает понять, что он пользовался большим уважением, если предлагали его прямо на патриаршую кафедру, что с мирянами бывало редко.

Около этого времени Николаю Кавасиле, как приверженцу исихастского учения, пришлось иметь спор о природе Фаворского света с Никифором Григорой, последователем Варлаама и Акиндина. Рассказ о встрече Никифора и Кавасилы и сущность их спора изложены у Никифора (L. XXI. XXII. 4).

На созванном в 1351 г. Влахернском Соборе Николай Кавасила выступал твердым защитником Православия и строгой аскетической жизни.

Один краткий перечень сочинений Николая Кавасилы может показать его литературную многосторонность и плодовитость. К самым ранним его произведениям относится отрывок из комментарий его на Птолемея; ко времени занятий его делами церкви в звании сакеллария нужно отнести сочинения: «О росте против ростовщиков», книгу о неправильных тяжбах гражданских начальств по отношению к церковным предметам. Немало осталось от него отдельных слов нравственных, на праздники и похвальных. Из них можно указать слова: на Страсти Христовы, на Вознесение, на великомученика Димитрия, на св. Феодору Чудотворицу, на трех вселенских святителей. Из богословских произведений его известны: «Какая цель воплощения Господа», «Против заблуждений Никифора Григоры», «Изложение на пророка Иезекииля», «О душе» и другие мелкие сочинения и письма.

Более известным творением Николая Кавасилы служит его «Изъяснение Божественной литургии», которое имел в виду истолкователь литургии Симеон Солунский .

Выдающийся христианский писатель и богослов святой праведный Николай Кавасила был канонизирован Элладской Православной Церковью 3 июня 1982 года.

Тропарь праведному Николаю Кавасиле, глас 4

Яко наставник Божественный и вещатель премудрый/ веры православныя догматов и добродетелей священнейших/, просиял еси в мире словом и делом/, Николае праведне./ Сего ради Солунская земля твоею славою хвалится// и любовию празднует всечестную память твою.

Кондак праведному Николаю Кавасиле, глас 2

Житие свое разумом Боговдохновенным проводил еси/, просиявый мудростию и благодатию,/ и, словес силою прославивыйся,/ благочестия учитель явился еси.// Сего ради поем тя, Николае.

Сторонник Григория Паламы , праведный или преподобный

Сочинения

Главные богословские сочинения Николая Кавасилы - "Жизнь во Христе" и "Толкование Божественной Литургии". Сохранились его проповеди и похвальные слова о святых.

• Изъяснение Божественной Литургии // Писания св. отцов и учителей церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения. - СПб., 1857. - Т. 3.
• Изъяснение Божественной Литургии // Журнал Московской патриархии. - 1971. - №№ 1-3. То же: Киев: Изд-во свт. Льва Римского, 2003.
• На благовещение Божией Матери / Пер. с греч.: архим. Амвросий Погодин // Вестник русского христианского движения. - 1981. - № 2(134).
• Слово на Благовещение Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии / Пер. с греч.: прот. Максим Козлов // Альфа и Омега. - М., 2001. - № 3 (29).
• На рождество Божией Матери / Пер. с греч.: архим. Амвросий Погодин // Вестник русского христианского движения. - 1981. - №№ 1(133), 2(134).
• Слово на преславное Рождество Владычицы нашей Богородицы / Пер. с греч.: прот. Максим Козлов // Альфа и Омега. - М., 2000. - № 3(25).
• На Успение Божией Матери / Пер. с греч.: Амвросий Погодин // Вестник русского христианского движения. - 1981. - № 2(134).
• Слово на достопоклоняемое и преславное Успение Пресвятой и пречистой Владычицы нашей Богородицы / Пер. с греч.: прот. Максим Козлов // Альфа и Омега. - М., 2001. - № 2(28).
• О жизни во Христе. – М.: Издание Сретенского монастыря, 2006.
• О совершаемом на Божественной Литургии / Пер. с греч.: А. Ю.Никифорова // Византийские очерки: Труды российских учёных к XIX Международному конгрессу византинистов. - М.: Индрик, 1996.
• О Священных одеждах / Пер. с греч.: А. Ю.Никифорова // Византийские очерки: Труды российских учёных к XIX Международному конгрессу византинистов. - М.: Индрик, 1996.
• Семь слов о жизни во Христе / Пер. с греч.: свящ. Михаил Боголюбский. - М., 1874. Репринт: М.: Паломник, 1991.
• Слово против нелепостей Григоры / Пер. с греч.: С. В. Красиков // Античная древность и средние века. - Екатеринбург: Уральский университет, 1997. - Вып. 28.
• Христос. Церковь. Богородица. - М.: Издательство храма св. мученицы Татианы при МГУ, 2002 (Содерж.: "Семь слов о жизни во Христе", "Изъяснение Божественной Литургии", "Изъяснение обрядов Божественной Литургии", "Изъяснение священных одежд", Богородичные гомилии".
• Письмо Димитрию Кидонису // Сметанин В.А. Византийское общество XIII-XIV веков по данным эпистолографии. - Свердловск: Уральский университет, 1987.

Молитвословия

Тропарь, глас 4

Яко наставник Божественный и вещатель премудрый/ веры православныя догматов и добродетелей священнейших/, просиял еси в мире словом и делом/, Николае праведне./ Сего ради Солунская земля твоею славою хвалится// и любовию празднует всечестную память твою.

Кондак, глас 2

Житие свое разумом Боговдохновенным проводил еси/, просиявый мудростию и благодатию,/ и, словес силою прославивыйся,/ благочестия учитель явился еси.// Сего ради поем тя, Николае.

Литература

• Алексий (Дородницын), митрополит. Византийская церковная мистика 14-го века: (Препод. Григорий Палама, Николай Кавасила и Григорий Синаит). - Казань, 1906. С. 3-6, 49-69.
• Бибиков В. М. Николай Кавасила // Новая философская энциклопедия в четырех томах. - М.: Мысль, 2000-2001. - Т. III.
• Бычков В. В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthtica. –_ Т. 1: Раннее христианство. Византия. - М.; СПб.: Университетская книга, 1999. С. 281-283, 310-314.
• Бычков В. В. Византийская эстетика в XIII-XV вв. // Культура Византии: XIII - первая половина XV в. - М.: Наука, 1991. С. 429-436.
• Бычков В. В. Малая история византийской эстетики. - Киев, 1991. С. 367-377.
• Васильев А. А. История Византийской империи. Время до Крестовых походов (до 1081). - СПб.: Алетейя, 1998.
• Воробьева И. А. Кавасила Николай // Всемирная энциклопедия: Философия. - М.: АСТ; Харьков: Харвест, 2001.
• Горянов Б. Николай Кавасила // Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф. В.Константинов. - М.: Советская энциклопедия, 1960-1970. - Т. 3.
• Грюнебаум Г. Э. фон. Основные черты арабо-мусульманской культуры: Статьи разных лет. - М.: Наука, 1981. С. 105-110.
• Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие. - Клин: Христианская жизнь, 2001. С. 349-354.
• Иоанн Мейендорф. Византийское богословие: Исторические направления и вероучение. - М.: Когелет, 2001. С. 193-196.
• Иоанн Мейендорф. История Церкви и восточно-христианская мистика. - М.: Институт ДИ-ДИК; Православный Свято-Тихновский Богословский институт, 2003. С. 319-320.
• История эстетической мысли: Становление и развитие эстетики как науки: В 6-и томах. Т. 1: Древний мир. Средние века / Ред.-составитель Бычков В. В. - М.: Искусство, 1995. С. 189-190.
• Красиков С. В. Идейная полемика в Византии 50-х гг. XIV в. (Николай Кавасила и Никифор Григора) // Античная древность и средние века. - Екатеринбург: Уральский университет, 1997. - Вып. 28.
• Лебедев А. П. Исторические очерки состояния Византийско-восточной церкви от конца XI до середины XV века: От начала Крестовых походов до падения Константинополя в 1453 году. - СПб.: Алетейя, 1998.
• Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV-XV вв. - Л.: Наука, 1976.
• Неллис П. Христианская антропология по св. Николаю Квасиле / Пер. с англ.: Н. Б. Ларионова // Человек. М., 2001. №5. С. 110-124; №6. С. 91-103.
• Поляковская М. А. Взгляды Николая Кавасилы на ростовщичество // Античная древность и средние века. - Свердловск: Уральский университет, 1977. - Вып. 14.
• Поляковская М. А. К социальной характеристике поздневизантийского общества: Кавасила // Византийский временник. - М., 1999. - Т. 58.
• Поляковская М. А. О памфлете Николая Кавасилы // Античная древность и средние века. - Свердловск: Уральский университет, 1971. - Вып. 7.
• Поляковская М. А. Понимание социальных проблем византийскими авторами середины XIV века // Византийский временник. - М., 1979. - Т. 32.
• Поляковская М. А. Портреты византийских интеллектуалов: Три очерка. - СПб.: Алетейя, 1998. С. 152-208.
• Поляковская М. А. Энкомии Николая Кавасилы как исторический источник // Античная древность и средние века. - Свердловск: Уральский университет, 1973. - Вып. 9.
• Поляковская М. А. Этические мотивы "Слова против ростовщиков" Николая Кавасилы // Античная древность и средние века. - Свердловск: Уральский университет, 1977. - Вып. 14.
• Поляковская М. А., Медведев И. П. Развитие политических идей в поздней Византии // Культура Византии: XIII - первая половина XV в. - М.: Наука, 1991. С. 262-264.
• Соколов И. И. Кавасила // Христианство: Энциклопедический словарь / Гл. ред. С. С.Аверинцев. - М: Большая Российская энциклопедия, 1993-1995. - Т. II.
Фельми К. Х. Введение в современное православное богословие. - М.: Отдел религиозного образования и катехизации Московской Патриархии, 1999.
• Черемухин П. А. Учение о домостроительстве спасения в византийском богословии (епископ Николай Мефонский, митрополит Николай Кавасила и Никита Акоминат // Богословские труды. - М., 1964. - Сб. 3.
• Энциклопедия мистицизма. - СПб.: Литера, 1994. (Николай Кавасила; Мистика на Востоке).

Использованные материалы

• "Николай Кавасила Хамаэт", научный богословский портал Богослов.Ru :

В священнодействии Святых Тайн (честные) дары прелагаются в Божественное Тело и Кровь; цель его - освящение верных, которые получают чрез (приобщение) святых даров оставление грехов, наследие Царства Небесного и тому подобное. Пособием и приготовлением как по отношению к самому делу (преложения святых даров), так и в отношении к достижению цели (священнодействия) служат молитвы, псалмопения, чтения из священных книг, одним словом, все, что священносовершается и возглашается и пред освящением, и по освящении даров. Ибо, хотя Бог подает нам всякую святыню даром, и мы ничего не можем принести Ему, и (Его дары) суть в строжайшем смысле дары, однакож Он настоятельно требует от нас, чтобы мы были способны и принять святыню, и сохранить; людям, не приготовленным к сему, Он и не подал бы освящения. Под таким условием подает Он (благодать) Крещения и Миропомазания; под этим условием допускает Он и к своей вечери и преподает страшную пищу, как это Он выразил в притче о семени, когда говорил: изыде сеятель - не обрабатывать землю, но - сеяти так, что обработка и все вообще приготовление должно уже сему предшествовать. Итак, поелику столь необходимо, чтобы мы приступали к принятию Тайн с таким добрым настроением и приготовлением, то должно было привзойти в состав священнодействия и оно (надлежащее приготовление), как и есть. Эту именно силу в отношении к нам имеют молитвы, псалмы, как и всё, что литургии священносовершается и возглашается. Ибо они освящают нас и благоустрояют то к надлежащему приятию святыни, то к сохранению и к дальнейшему соблюдение её в себе. Освящают они нас двояким способом. Первый способ тот, что мы получаем пользу от самих молитв, псалмов и чтений. Молитвы обращают нас к Богу, испрашивают нам отпущение грехов, подобно как и псалмопения умилостивляют к нам Бога и привлекают к нам помощь свыше. Ибо пожри, сказано, Богу жертву хвалы, и избавлю тя, и прославиши мя. А чтение Священного Писания возвещает благость и человеколюбие Божие, а вместе с тем правду и суд, внедряет в наши души страх Божий и воспламеняет любовь к Богу и таким образом вселяет в нас решительную готовность к исполнению Его заповедей. И все это как в священнике, так и в народе делает душу лучше, боголюбезнее, делает способным как его, так и народ к принятию и соблюдению честных даров, что составляет цель священнодействия. В частности, священника это приготовляет к тому, чтобы он достойно мог приступить к совершению жертвоприношения, что составляет, как сказано выше, предмет таинственного священнодействия. Это-то и содержится в молитвах - во многих местах; священник молится о том, чтобы не явиться ему недостойным предстоящего (священнодействия), но чтобы чистыми руками, душою и языком он мог послужить таинству, и таким образом уже и самые слова, которые читаются и поются, сами по себе помогают нам при совершении (таинства). А с другой стороны, и чрез это, а вместе и чрез все, что совершается в священнодействии, мы получаем освящение и другим способом - тем, что во всем этом мы созерцаем здесь образ Христа, Его дела в отношении к нам и Его страдания. Ибо и в псалмах, и в чтениях, и во всем том, что совершается священнослужителем во все продолжение священнодействия, изображается домостроительство Спасителя, так что то, что составляет первое в этом домостроительстве, объясняется в первых действиях этого священнослужения, второе - во вторых, следующее затем - в последних священнодействиях; так что у тех, кто смотрит на это, все те (обстоятельства) находятся как бы пред глазами. Так, например, освящение даров или самая жертва возвещает Его смерть. Воскресение и Вознесение, потому что эти честные дары претворяются в самое Тело Господне - то самое, Которое все это приняло на себя. Которое было распято, воскресло и вознеслось на небо. А что предшествует этой жертве, изображает то, что было до смерти (Спасителя), - Его пришествие, Его явление, Его окончательное вступление (в дело служения спасению рода человеческого); а что следует после жертвоприношения - обетование Отца, о котором Сам Он сказал, сошествие на апостолов Святого Духа, обращение чрез них к Богу и введение язычников в общение с Богом. Вообще всё священнодействие есть как бы один образ единого Тела Царства Спасителева - образ, представляющий все его части от начала до конца во взаимном порядке и согласии. Таким образом псалмы, которые поются в самом начале, всё что предшествует им, что совершается и говорится в предложении даров, - все это означает первоначальное время Христова домостроительства. А что следует за псалмами - чтение Священного Писания и прочее - изображает дальнейшее. Хотя выше показана другая польза от чтений и псалмопений, ибо они введены, очевидно, для того, чтобы побуждать нас к добродетели и умилостивлять Бога, однако ж ничто не мешает им иметь и такое назначение; одно и то же, конечно, может и вести верных к добродетели, и изображать домостроительство Христово. Ибо как одежда выполняет, с одной стороны, простое назначение платья - прикрывать собою тело, а, с другой стороны, смотря по тому, какая она бывает, означает собою и ремесло, и образ жизни, и достоинство того, кто ее носит, так точно и здесь. Что Священное Писание заключает в себе и богодухновенные изречения, и песни во славу Божию и побуждает к добродетели, чрез это оно освящает тех, кто читает его и поет; а что избраны именно такие чтения и расположены именно в таком порядке, поэтому оно имеет и другое значение, изображая нам довольно ясно пребывание Христово (на земле) и Его Царство. И притом такой смысл имеет не только то, что поется или читается, но и что совершается. Каждая вещь совершается здесь по настоятельной надобности: она означает или что-нибудь из дел Христовых, из Его деяний или страданий. Таков, например, вход во святилище с Евангелием или вход с честными дарами; то и другое делается по надобности: первое - для того, чтобы Евангелие потом читалось, последнее - для совершения жертвоприношения, а то и другое означают явление и открытое вступление Христа (в дело служения спасению рода человеческого); одно - явление неясное, неполное, когда Он только что начал Себя открывать, другое - явление совершеннейшее, последнее. В числе того, что здесь совершается, конечно, есть нечто и такое, что делается вовсе не для удовлетворения какой-нибудь нужды, но совершается только для выражения известной мысли, например, прободение хлеба и изображение на нем креста, или то, что нож для прободения бывает устрояем в виде копья, или, наконец, прилитие к святым дарам теплой воды. Много такого можно встретить и в других таинствах, например, в Крещении: имеющие креститься должны снять с себя обувь и одежду и, обратясь к западу, протянуть руки и дунуть; там чрез это внушается, какова должна быть в нас ненависть к злому духу и до какой степени должно простираться отвращение к нему в том, кто хочет быть истинным христианином; другое что-нибудь в этом же роде при совершении таинств имеет другое какое-нибудь значение. А что совершается при священнодействии святых даров, все имеет прямое отношение к домостроительству Спасителя, и это с той целью, чтобы созерцание этого домостроительства, находящегося как бы у нас пред глазами, освящало наши души и таким образом мы делались способными к принятию Святых Тайн. Как тогда это домостроительство воскресило вселенную, так точно и теперь, если постоянно будем созерцать его, оно делает душу созерцающего лучше и боголюбезнее. А если говорить точнее, то и тогда оно нисколько не принесло бы пользы, если бы его не созерцали, если бы в него не веровали.

Потому-то о нем и было проповедано, и потому-то Бог и употребил бесчисленные средства для того, чтобы в него уверовали, ибо иначе оно не могло бы произвести и своего действия - спасти людей, если бы существование его было сокрыто от тех, кто имел спастись. Но тогда об этом (домостроительстве) только еще проповедовали, и оно возбуждало почитание ко Христу, веру и любовь к Нему в душах людей неведущих, - возбуждало, значит, чувства, которых не было, а теперь, когда оно с благочестивым усердием созерцается людьми, уже уверовавшими, оно не возбуждает в них этих благочестивых чувств потому, что они уже есть в них, а только сохраняет, обновляет, усиливает; оно придает им большую твердость в вере, большую горячность в благочестии и любви. Если уж оно в состоянии было дать бытие тому, чего не было, то еще легче, конечно, может это соблюсти, сохранить и обновить. Между тем благочестие, вера, любовь к Богу, полная горячности - это все такие чувства, которые непременно мы должны иметь, приступая к Святым (Тайнам), без которых даже и смотреть на них крайне нечестиво. Поэтому чин священнодействия, естественно, должен служить выражением того созерцания, которое бы могло возбудить в нас такие чувства, чтобы мы не умом только размышляли, но некоторым образом видели глубокую нищету Богатого, странническую жизнь Того, Кто объемлет всякое место, перенесение оскорблений Благословенным, страдания Бесстрастного видели, до какой степени Его ненавидели, и однако ж как Он сам любил, Кто Он был и как уничижил Себя, что претерпел, что сделал и какую после того уготовал нам трапезу, и, таким образом, пораженные удивлением при виде неожиданного спасения, изумленные множеством Его щедрот, мы почтили бы Того, Кто оказал нам такую милость, Кто даровал нам такое спасение, вверили Ему свои души, предали Ему свою жизнь и воспламенили сердце огнем любви к Нему; потом, достигнув такого состояния, безбоязненно, как свои, приступали к пламени Святых Тайн. Ибо, чтобы достигнуть нам такого состояния, для этого недостаточно того, чтобы в известное время изучить все, касающееся Христа, и знать это; нет, для этого необходимо, чтобы око нашего ума было постоянно обращено к этим предметам, чтобы мы созерцали их, употребив все усилия к тому, чтобы удалить все другие помыслы, так как мы должны при этом иметь в виду сделать свою душу, как я сказал уже, способной к освящению. Ибо, если мы будем иметь только понятие о благочестии так, что когда нас спросят о нем, мы могли бы отвечать здраво, а когда нужно приступать к таинствам, не будем созерцать всего как следует, а, напротив, внимание наше будет обращено на другие предметы, то от этого знания нам не будет никакой пользы потому, что при этом в нас не может пробудиться ни одно из тех чувств, о которых было сказано, - мы будем иметь настроение, соответственное тем мыслям, которые будут занимать нас в это время, в нас будут преобладать такие чувства, какие они в состоянии пробудить. Поэтому-то и присвоен священнодействию такой вид, при котором одно не только высказывается словами, но и представляется подробно взорам; другое выражается во всем священнодействии для того, чтобы посредством этого удобнее действовать на наши души, - чтобы в нас было возбуждено чувство, а не простое только созерцание, так как воображение при содействии глаз гораздо яснее представляет нам образы предметов; посредством другого не дать места забвению, не допустить мысли обращаться на другие предметы, пока дело не дойдет до самой трапезы, чтобы таким образом, будучи исполнены таких мыслей и имея сознание в полной силе, мы приобщились Святых Тайн, присовокупив к освящению освящение, к освящению в созерцании - освящение самым делом и преобразуясь от славы в славу, от меньшей в такую, которая больше всех. Вот смысл всего священнодействия, говоря вообще. Далее надобно будет, по возможности, рассмотреть его с самого начала по частям: сначала предварительные молитвы, священные слова, священные песни и чтения; потом - самое священнодействие, самую жертву; потом - освящение, которым при помощи этой жертвы освящаются души христиан, как живых, так и умерших; потом - следующие за тем песни и молитвы (возносимые от лица) народа и священника к Богу, что здесь будет иметь нужду в рассмотрении и объяснении; главнейшим же образом и постоянно (мы должны будем иметь в виду) домостроительство нашего Спасителя, изображаемое во всем священнодействии, (объясняя), такие предметы, относящиеся к этому домостроительству, означаются теми или другими действиями в священнослужении.