Обещаю вернуться живым (Ю.В. Исламов) - Kotya67. Последний бой и героическая гибель разведгруппы Жить за двоих

"Когда государство начинает убивать людей, оно всегда называет себя Родиной"
Ромул Августул (последний император Рима).

Война - это кровавая "забава" псевдолюдей и дегенератов всех времен и народов,
прорвавшихся к власти, а гибнут в большинстве нормальные люди

Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ, переводчик 2-й роты:

Я не верил, что Олежка мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, "любые возможные и невозможные варианты "проигрывал". У него всякая операция на трезвом расчете строилась.

Замполит роты старший лейтенант Анатолий АКМАЗИКОВ:

Грамотный был офицер. Есть хорошие практики или теоретики. В Олеге, прекрасно сочеталось и то и другое. Своим опытом великодушно делился с другими офицерам. Бывало, перед боевым выходом подсядет ко мне и детально расскажет, где и по какому мандеху (оврагу) можно пройти, где лучше отсидеться днем, а ночью выйти на равнину. Мятежникам и в голову не придет, что группа именно на равнине.

Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ:

В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Онищука. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь.

Дневали в складках местности. Обнаружены не были.

На следующую ночь снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану джума - выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и Онищук решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было. Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 - 50 и около двадцати часов снова организовал засаду. Вскоре увидели фары автомобиля. Караван!.. Три машины, первым шёл здоровенный трёхосный "Мерседес". Онищук из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, "снял" водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших "горбатых" (вертолёт Ми-24).

Капитан Валерий УШАКОВ:

Олежка был одержимо нацелен на результат, как никто другой. Считал делом чести любой выход проводить результативно. А сразу он мне не понравился. Гонористым показался. Стремился быть во всем первым. Однажды даже заявил: "Спорим на ящик минералки, что наша команда у вас в футбол выиграет?" - завел, что называется, с полуоборота. Азартно играли. И его команда выиграла. А минералку пили вместе.

Майор А. БОРИСОВ, командир батальона:

В гибели группы отчасти есть вина самого Онищука. Существует приказ: досмотр "забитого" каравана производить по прибытии досмотровой группы, в светлое время суток. Онищук этот приказ знал, лично расписался, но в этот раз его не выполнил. Ночью сходил к подбитой машине с частью группы, произвел досмотр. Вернулись благополучно, вынесли тридцать единиц стрелкового оружия. Но, при этом Онищук подверг разведгруппу лишней опасности. Благо дело, что у мятежников не было прицелов ночного видения.

Капитан Валерий УШАКОВ:

Когда Онищук доложил, что "забил" машину, батальон охватило приподнятое настроение. Все давно ждали такого результата. Сообщили об этом в штаб полка. Всем не терпелось узнать, что в этом большом трехосном грузовом "мерседесе". И хотя приказа на досмотр Онищуку никто не давал, однако несколько раз его запрашивали. Разговор был приблизительно такой:
- Что "забил"?
- "Мерседес".
- Молодец. Духи не обстреливают?
- Уже нет.
- Это хорошо. А что в машине знаешь?
- Нет.
- А то начальство беспокоится. Ну ладно, утром в 6-00 придут "вертушки", заберут.

Желание узнать, что в машине, охватило Онищука. Вот он и пошел. Эх, Олежка, Олежка, горячая голова!.. Помню, лежали мы с ним в Кандагарском госпитале с гепатитом. Выписались досрочно, в аккурат за два дня до этого злосчастного выхода. Олег ещё был очень слаб. Я убеждал его не ходить в этот раз. А он в ответ пошутил. Мол, у нас скоро встреча выпускников школы, а у меня наград маловато. Тем более что у меня жена - одноклассница. Должна же она мной гордиться.

Рядовой Ахмад ЭРГАШЕВ:

За несколько часов до "забития" каравана у командира группы был сильный приступ. Болела печень. Он ничего не ел, его выворачивало наизнанку, временами терял сознание. Мы старались, хоть чем нибудь помочь. И когда ему стало полегче, накормили диетическим паштетом, (собрав последние баночки, у кого ещё остались). (Здесь и далее слова, заключённые в скобки, были 19 лет тому назад изъяты горбачёвской цензурой и публикуются впервые - Г.С.).

Напоили чаем. О том, что болен, старший лейтенант Онищук радировать запретил.

Корреспондент:

Почему Онищук утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать "забитую" машину?

Константин Горелов и Ярослав Горошко
Спецназовцы младший лейтенант Константин Горелов и Герой Советского Союза капитан Ярослав Горошко

Онищук все рассчитал. В пять тридцать выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков (рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян) и двух автоматчиков (рядовой Михаил Хроленко, младший сержант Роман Сидоренко).

Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу. В пять сорок-пять Онищук с пятью бойцами выдвинулся к машине.Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Николай Окипский, Миша Деревянко, пулеметчик Игорь Москаленко, сержант Марих Нифталиев, рядовой Абдухаким Нишанов, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем.

Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль прилет "вертушек". Так было в прошлый раз, когда группа Онищука захватила автоматическую пушку "Эрликон". Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять - пятнадцать минут хорошего боя. В шесть ноль-ноль мятежники атаковали.
Казалась, они прут отовсюду.

Рядовой Михаил Деревянко:

Мы поддерживали выдвинувшуюся группу огнем, как могли. Под огневым прикрытием ДШК и ЗУ стрелявшим из кишлака, безоткаток бивших из "зеленки", "духи" валили в полный рост, несмотря на то, что наш пулеметчик рядовой Игорь Москаленко косил их пачками. Он им здорово мешал, и снайпер снял Гошу, ударив прямо в область сердце. Он прохрипел: " Мужики-и-и", и завалился на пулемёт. Гоша погиб, не обронив ни капли крови от остановки сердца вызванной болевым шоком. Я закрыл ему глаза.

В шесть пятнадцать с группой было покончено. Прошло сорок минут боя. А "вертушек" все еще не было...

Вовремя они так и не прилетели...

Капитан В. УШАКОВ:

Гибели группы Онищука способствовали действия командира вертолетного отряда майора Егорова и бывшего командир батальона А. Нечитайло. Когда ночью Онищук доложил о "забитии" каравана, командир батальона А. Нечитайло отдал майору Егорову приказ о вылете "вертушек" с досмотровой группой в пять тридцать с прибытием в заданный район в шесть ноль-ноль. Однако, под впечатлением успеха, оба забыли расписаться в книге распоряжений. (Дырки под ордена кололи и обмывали суки… Свидетелей тому полно. Только об этом не пиши, не хочется позорить батальон.)

Снайпер третей роты сержант Марих Нифталиев:

(- Группу Онищука свои же и погубили.) Онищук ночью вызвал "сушки" (самолеты) для "зачистки" района. Из ЦБУ подтвердили, что самолеты будут. А прилетели только два "горбатых" (вертолеты Ми-24).

Попугали "духов" НУРСами и все.

Когда "забили" караван, из батальона к Онищуку вышла бронегруппа в составе роты. Но ее комбат почему-то вернул и приказал нам ждать "вертушки" до утра. Если бы вовремя подошло подкрепление, все были бы живы.
капитан Ярослав Горошко

Герой Советского Союза капитан Ярослав ГОРОШКО:

Тридцать первого октября в пять-двадцать я со своей группой бегал по взлетке в надежде найти запускающиеся "вертушки". Потом бросился будить летчиков (матом и пинками.) Те хлопали ничего не понимающими глазами. Оказывается, команда на вылет им не отдавалась. Пока нашли Егорова, пока связались со штабом ВВС и получили разрешение на вылет, пока прогрели "вертушки", время вылета давно прошло. Эх, да что там говорить! Боевые Ми-24 вылетели только в шесть сорок. А эвакуационные Ми-8 в семь двадцать.

В пять пятьдесят-девять от радиста группы Онищука последовало сообщение: мятежники не обстреливают, все тихо. А в шесть ноль-ноль их атаковали силами около двухсот человек. Если бы Онищук не пошел досматривать машину, а остался на месте засады, то группа отбилась бы до прихода "вертушек".

Потери, конечно, могли быть, но минимальные.

Начальник штаба майор С. КОЧЕРГИН:

Онищук - парень геройский. Вчетвером бросился выручать товарищей на высотке, оставив сержанта Исламова и рядового Эркина Салахиева возле машины, прикрывать отход. Но добежать они так и не успели. Душманы прямым попаданием из гранатомета убили рядового Михаила Хроленко, погиб младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Вокруг них были разбросаны куски мяса мятежников. И все же их расстреляли почти в упор. Заняв высоту, "духи" стали расстреливать карабкающихся по склоку десантников. Погибли рядовые Олег Иванов, Саша Фурман, Таир Джафаров. Последним видели Онищука.

В момент посадки вертолета "духи" нас обстреляли. Был смертельно ранен рядовой Рустам Алимов. Пуля влетела сквозь блистер вертолета и ударила в шею. Один из бойцов, прижав ладошку к ране, пытался остановить бившую фонтаном кровь. Пришлось срочно эвакуировать сразу двоих. До госпиталя Рустам не долетел. Через несколько минут он умер, прямя в воздухе.

Когда моя группа десантировалась, под прикрытием огня, мы бросились разыскивать группу Онищука. Одного за другим обнаружил несколько трупов наших ребят. Онищука среди них не было. И тут я увидел группу людей в нашей разведформе. Обрадовался, что часть ребят жива. Был уверен - Онищук не мог погибнуть, даже захватил с собой пять писем для него от жены и матери.

Духи обстреливали с трёх сторон. Пытаясь пересилить грохот боя, что было сил, закричал:

Олег, не стреляйте. Это Горошко. Мы вас вытащим.

В ответ прогремели автоматные очереди. А когда я увидел мелькающие бороды, переодетые в нашу форму - всё понял… Такая ненависть охватила меня. Готов был зубами рвать их поганые глотки.

Ребята лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от машины к вершине горы. Это о них поётся в песне "… и пошла ему пуля, со склона навстречу, в полет". Слышал такую? Про них песня…

Онищук не дошел до вершины каких-то тридцать метров. "Тридцать метров меж ночью и днем…"

Он лежал, зажав в руке нож, истерзанный, исколотый штыками. Над ним надругались, забив рот куском его же окровавленного тела. (Ему "хозяйство" отрезали и засунули в рот.) Я не мог на это смотреть и ножом освободил Олегу рот. Таким же образом эти сволочи поступили и с рядовыми Мишей Хроленко и Олегом Ивановым. (Марату Мурадяну - отрезали голову.)

Корреспондент:

Онищук подорвал себя и окруживших его душманов последней гранатой?

Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО:

Не могу утверждать то, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, а может, пуля срезала раньше, и он не успел выдернуть кольцо. (Нет, не последней не предпоследней - никакой гранатой он себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было.)

Корреспондент:

Кто-нибудь видел, как погиб Онищук?

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Гибели Онищука не видел никто. Нас разделяло метров восемьсот. И последнее, что мы видели, это спину Онищука, в одиночку карабкающегося к вершине.

Рядовой Абдухаким НИШАНОВ:

Как погиб Онищук и Исламов, я тоже не видел. Они погибли в разных местах. Исламов у подбитой машины, а Онищук на сопке. Последнее, что я видел, - это группа, идущая к машине, растянувшаяся цепочкой.

Не доходя метров пятьдесят до "мерседеса", она была атакована мятежниками.

Корреспондент:

Кто слышал, что Онищук в свою последнюю секунду жизни выкрикнул: "Покажем гадам как умирают русские"?

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Этого никто не слышал. На таком расстоянии, да ещё в грохоте боя услышать было невозможно. Да и кому он мог кричать? Исламову, оставшемуся у подбитого "мерса" и подорвавшего себя гранатой? Салахиеву, умершему от ран? Или погибшим ещё раньше солдатам, с которыми Онищук шел на помощь головному дозору? И вообще, Олег был украинец.

Корреспондент:

Абдухаким, исходя из материала газеты "Красная звезда", Вы являетесь единственным очевидцем гибели Онищука и Нишанова. Расскажите, пожалуйста, подробней.

Рядовой Абдухаким Нишанов:

Как погибли Онищук и Исламов, я не видел. Они погибли в разных местах. Онищук - на сопке, Исламов у подбитой машины. Последнее что видел - группа, идущая к машине, растянулась цепочкой и, не дойдя метров пятьдесят до машины, была атакована "духами". "Духи" выползали отовсюду и стреляли, стреляли, стреляли… Затем, Онищук побежал на сопку, выручать группу прикрытия. Больше я его не видел. Но я услышал, как Онищук пронзительно закричал. А что он кричал, я не расслышал.

Корреспондент:

Возможно, у Вас была слуховая галлюцинация. Просто Вы хотели услышать его голос, знать, что лейтенант жив?
- Нет, я точно слышал его крик.

Рядовой Николай ОКИПСКИЙ:

По нам били из "безоткаток" и минометов, ДШК и стрелкового оружия. В этом грохоте ничего нельзя было расслышать, хоть кричи в самое ухо. Не слышал я и прилёта "вертушек". И только, когда они прошли перед самым носом, увидел их. Одна "вертушка" села возле нас. (Мы вчетвером загрузили оружие, имущество и зашли на борт. Младший лейтенант Горелов требовал от экипажа подлететь к подбитой машине - забрать раненых. Они его не слушали. Я тоже просил их и хотел выпрыгнуть из "вертушки". Но, бортмеханик меня выдернул из проёма и захлопнул дверь. При этом механик орал: "Я ещё жить хочу! Я не хочу пулю в челюсть!" Почему именно в челюсть?.. Я готов был всадить ему пулю в другое место. Ребята меня удержали… Мы улетели. Вторая "вертушка" ушла пустой.

Горелов, тоже блин..! Надо было нам идти Онищука выручать, а он - связь, держать связь, вести огонь… Обосрался сука… Я лучше уйду, а то такого наговорю!..)

Старший лейтенант А. АКМАЗИКОВ:

Ребята из группы Онищука, оставшиеся в живых, пережили тяжелую психическую травму. Проявляется это у каждого по своему, но "крышу" рвёт конкретно. Вот, например, Костя Горелов два месяца после этого заикался. Как можем, пытаемся вывести ребят из этого состояния. (Понять рядового Окипского можно - любили солдаты своего командира. Но, в этом случае, он неправ. Костя Горелов действовал грамотно: его группа обеспечивала связь с батальоном, сдерживала противника огнём. И это под долбёжкой прямой наводкой из "без откатки" и плотным огнём… А попытка пойти на выручку Онищука была обречена. В общем, если бы не Костя - "духи" всех бы положили.)

Рядовой А. НИШАН0В:

Да что говорить. Подполковник Олийник пишет в "Красной звезде": "Бой 31 октября до сих пор перед глазами, - рассказывал мне кавалер ордена Красной Звезды А. Нишанов, один из немногих, оставшихся в живых". А какой я "кавалер", если нет у меня этого ордена. Не награжден... (Да и не говорил я с ним - не дали… Олийник сказал, мол, встретимся в Хайратоне - всё расскажешь. Мы уже месяц стоим в Хайратоне, 28 мая границу пересечем. А где он? Понаписывал вранья! В Союзе увижу - в морду плюну.)

Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ:

Больно читать неправду. Пишут, будто вокруг Онищука было семь трупов мятежников. Вокруг Исламова - чуть ли не гора. Сколько они убили, видели только те, кто уже никогда не сможет нам об этом сказать. Тело Онищука первым обнаружил Горошко. Нифталиев грузил тело Исламова в "вертушку". В тот момент душманов вокруг них не было. Да и не могло быть, так как "духи" никогда не оставляют своих убитых и раненых. А время для этого у них было.

Корреспондент:

Почему же Онищук, зная о том, что рядом мощнейший укрепрайон, насчитывающий две с половиной тысячи мятежников, не уничтожил машину, а после этого не ушел из района?

Командир батальона майор А. БОРИСОВ:

Дело в том, что после каждого боевого выхода командир составляет детальный отчет. И так уж заведено, что больше ценится результат, который можно пощупать руками или увидеть глазами. То есть либо доставить захваченный караван, либо сфотографировать и потом уничтожить. А это может сделать только досмотровая группа. Получается замкнутый круг. Да, Онищук мог взорвать машину и уйти без потерь. Но, скажем прямо, ему бы просто не поверили. А результат был бы квалифицирован как слабый. Вот и рискнули ребята жизнями (ради никому не нужной показухи и парадности. Считаю, что установку и приказы на досмотр караванов надо пересмотреть.)

Я все приказы и инструкции выполняю от буквы до буквы. И требую от подчиненных того же. Хотя иногда заведомо знаю, что это пользы не принесет. Тактика боевых действий, разработанная по борьбе с караванами, нуждается в серьезных изменениях. Мы напрочь забыли опыт партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Зато с ним хорошо знакомы душманы. Как-то десантники захватили книги "Партизанское движение в Белоруссии" на пушту и дари. Так неужели партизаны, атаковав вражескую колонну, сидели и ждали подкрепления, чтобы вывезти трофеи. Нет. Взяли самое ценное, что можно унести. А остальное уничтожили и тут же отошли, исчезли, растворились.

Поверили бы Онищуку? Лично я и офицеры батальона поверили бы. Но отстоять онищуковский результат перед вышестоящими штабами не смогли бы.

(Случай с группой Онищука не единичный. Но дальше так продолжаться не может. Не должно такого быть!)

Корреспондент:

Не боитесь смелости своих суждений?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

Боюсь… Духи всё пугали. Всё ставки за наши головы поднимали - не боялся. А своих боюсь. Мне ведь ещё служить, а за такую правду по голове не погладят.

Корреспондент:

Почём нынче головы?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

После этого памятного боя, в ходе которого было убито около 160 мятежников и их главарь Мулло Мадад, душманы поклялись на могиле главаря отомстить. И даже листовки выпустили, в которых зелёным по белому написано:
- за голову солдата - 20 тысяч долларов;
- за голову офицера - 40 тысяч долларов.

Корреспондент:

Откуда Вам известно количество убитых душманов, ведь они не оставляют трупы?

Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН:

(- Эту информацию кропотливо собирает наш особый отдел и ХАД - служба госбезопасности Республики Афганистан.)

Корреспондент:

Что вам нравилось и что не нравилось в Онищуке?

Не нравилось? Пожалуй, многим был не по душе максимализм Олега, требовательность и избирательность к себе и окружающим. Онищук обо всем имел свое особое мнение. Но никому его не навязывал. Между Олегом и его подчиненными сложились особые отношения. Уважали его солдаты. И в бою он на них не оглядывался. Знал, не подведут и в спину не выстрелят.

Любил готовить. Иногда как состряпает, что ни будь - объедение. (Украинец, он и в Шахджое - украинец (кишлак Шахджой - расположение 7-го батальона). Нравилось ему делать людям приятное.)

Олег был однолюбом. С теплой нежностью отзывался о своей жене и дочерях. В сентябре 1987 г. у них родилась вторая дочь. Олег светился от радости. Вот только не увидел он своей дочурки...

Замполит батальона майор Юрий СЛОБОДСКОЙ:

Из песни слов не выбросишь: "...третий тост, помолчим, кто пропал, кто пан...". Низкий поклон всего батальона вам, ребята, семьям и родителям вашим.

Зам начальника особого отдела капитан Валерий Ушаков:

Да, Серёга, повезло тебе парень. Редко с кем ребята откровенничают. Спецназ, сам понимаешь. Да и тема для них болючая. Им твоё Грековское разрешение на пребывание в отряде - до лампочки. Помнишь, как тебе в первые дни Рембо (Слава Горошко) в горло вцепился? А вот когда в составе группы Маланца (Жени Романенко) на "выход" сходил, да ребятам купание организовал - всё срослось. А какого хрена вы тогда генерала обидели? Небось, Рембовидный Аркашка вам первую медицинскую помощь для храбрости оказывал из своего "НЗ"? Ну, дай бог не последнюю, конечно. …Кто "слил" информацию? Да весь отряд по этому поводу гудит. Герои, мать вашу… А разбираться мне приходиться.

Сергей БУКОВСКИЙ,старший лейтенант.
Хайратон - Кабул - Рига.

Примечание. Олег Онищук и Юра Исламов, подорвавший себя гранатой,
были удостоины за этот бой звания Героя Советского Союза.

Из письма А.Эргашева родителям Яшара Мурадова:

"...я вам напишу, как было. Наша группа из 16 человек 26 октября 1987 года ночью вышла на задание. Первую ночь мы прошли 25 км. Но, короче. 30 октября в 20.00 мы "забили" караван. Потом мы по рации передали, что караван "забили" дайте нам подкрепление. Командир группы ст. л-т Онищук передал по рации, чтоб нам МИ-29 отправили, местность обрабатывать.

Вместо МИ-29 нам дали "вертушки" МИ-24. А ночью "духи" нас обстреливали из стрелкового оружия. Ст. л-т Онищук передал: "Нас обстреливают". После этого к нам выехала "дежурная броня". Только выехала - к-н Горбунов вернул "броню" обратно.

Потом Онищук опять передал по рации, чтоб в 6.00 утра "вертушки" были.

Комбат сказал: "Будут".

Потом утром в 4.00 Онищук 4 человека отправил на переднюю сопку, чтоб прикрывать группу.

Онищук опять в 5.45 утра по рации передал - четыре МИ-8 и два МИ-24, потому что "мерседес" был гружён оружием и боеприпасами.

Перед тем, как идти на досмотр каравана, Онищук опять по рации просил "вертушки". Тогда сказали, что "вертушки" уже поднялись к нам. Онищук потом с собой 5 человек взял: мл.с-та Исламова, ряд. Джафарова, ряд. Салахиева, ряд. Фурман, ряд. Иванова. А впереди, на горке, на прикрытии сидели мл. с-нт Сидоренко, ряд. Мурадян, ряд. Хроленко, ряд. Мурадов. Группа из 6 человек со ст. л-том Онищук только дошли, а там уже перестрелка пошла.

Бой начался в 6.05 утра 31 октября 1987 года. Мы уже не надеялись на помощь, потому что вертолёты прилетели только в 7.00 утра, когда бой уже кончался.

Здесь вина только комбата, к-на Горбунова, командира эскадрильи. Если помощь во время была бы, все живыми остались бы".

Разведотряд Олега Онищука. Июнь, 1987 год. Предательство комбата и его помошников стоила жизни одиннадцати ребятам. Но главный их убийца - Горбачёв, 5 лет ведший войну против афганского народа.

Этот материал заимствован мною с сайта http://www.ser-buk.com Сергея Буковского, написанного им в мае 1988 года в Афганистане, но недавно впервые опубликованного в полном варианте, без изъятий военной цензурой, действовавшей при горбачёвской "гласности".

С.В.Буковский - участник боевых действий, заслуженный журналист Украины, член союза журналистов Германии.

P.S. Впервые об этом материале я узнал из газеты "Советская молодёжь" в сентябре 1988 года, который был опубликован, как теперь выяснилось, с изъятием некоторых мест текста, недопустимого, по мнению военной цензуры, для публикации.

Первоначальный заголовок материала "Бой под кишлаком Дури" изменён мною на "Бой и предательство", как наиболее соответствующий, по моему мнению, произошедшим событиям. Замечание под заголовком также сделано мной. (Г.С.)

Съёмка местности гибели ребят

(186 Оо СnH - расположение войсковой части, ОВЭ - отдельная вертолётная эскадрилья)

В гибели ребят военная прокуратура признала вину комбата Нечитайло, но в связи с подписанием Горбачёвым указа об амнистировании всех лиц, совершивших военные преступления в Афганистане, к уголовной ответственности он привлечён не был. В гибеле моего сына я обвиняю не только комбата Нечитайло и майора Егорова, но, прежде всего, лично Горбачёва. Я считаю, что именно он фактический убийца моего сына и многих других ребят, которых военные власти противозаконно и насильственно, призывая на службу, отправляли на войну. Горбачёв об этом хорошо знал, и только он мог запретить военным властям творить над нашими детьми этот варварский произвол.
Описанная здесь трагедия произошла 31 октября 1987 года. Но ещё в 1986 году я написал Горбачёву о бесчеловечности и незаконности отправки 18-летних мальчишек на афганскую войну. Горбачёв отмолчался.

Позже я понял, что для него, как вообще для многих, прорвавшихся к власти морально невменяемых индивидов, жизнь людей ничего не стоит. Он предпочёл почти пять лет убивать и калечить наших детей, но не прекратил эту бессмысленную войну и даже не приказал военным властям комплектовать 40-ю армию из "солдат удачи", отслуживших срочную службу, если уж эта война была ему так необходима, а продолжал отправлять на неё призывников - вчерашних школьников. О какой в этом случае морали и нравственности можно говорить вообще? На подобную бесчеловечность нормальные люди не способны в принципе! Безнравственность, бессовестность - это врождённое, генетически закрепленное свойство бионегативных, о чём убедительно написал в своей книге "Цивилизация каннибалов" Б.Диденко. За такие крайне бесчеловечные преступления виновных надо судить - даже посмертно! - чтобы прорвавшийся к власти бионегатив знал - кара за причинённое людям зло будет неизбежна. Но, к сожалению, народ молчит! Каждый, видимо, думает, что подобное зло его никогда не коснётся, забывая при этом, что "ненаказуемость преступлений порождает новые преступления".

Фото места последнего пристанища моего сына см. . Сначала зайдите на , а потом обязательно зайдите сюда это стоит того

Провинция Заболь, Шахджой, 186 ООСН, 1988. Панорама пункта постоянной дислокации военного городка с условным названием «Шахджой». В нем размещались около 1400 человек: - 3-й батальон (без одной роты) 317 парашютно-десантного полка; - 186 отдельный отряд специального назначения; - 4 вертолетный отряд 205 отдельной вертолетной эскадрильи (вертолетная площадка «Коверкот»); - 276 отдельная рота аэродромно-технического обеспечения; - 147 гарнизонный узел тропосферной связи; - 9 артиллерийская батарея 1074 артполка; - разведывательный пункт оперативно-агентурной группы “Калат”. Начальником гарнизона был командир парашютно-десантного батальона. В ночь с 30 по 31 декабря была обнаружена колонна из трех грузовых «мерседесов», двигавшихся с интервалом километр-полтора. С расстояния в девятьсот метров разведчики из гранатомета подбили головную машину и огнем из пулеметов расстреляли головное охранение. Онищук провёл досмотровые действия разгромленного каравана и частично вынес оружие к месту размещения группы. Однако, большая часть тяжёлого вооружения осталось на подбитой машине, о чём было доложено командованию отряда. Прибытие вертолётов было намечено на 6.00 часов утра и группе было разрешено остаться до утра. Это была первая грубая ошибка в большой череде последовавших за этим трагических событий. Группа СН не должна оставаться вблизи места проведения засады и в целях безопасности должна была быть удалена в безопасный район или эвакуирована в ППД. Тем более, что рядом с местом засады находился сильно укреплённый район и командование не могло об этом не знать. Не дождавшись прибытия группы поддержки, где-то в 5.30 утра Онищук решил самостоятельно досмотреть автомобиль. Это была вторая и самая трагическая ошибка, стоившая жизни 11 из 16 разведчиков группы. Ночью «духи» у машины устроили засаду, а крупные силы подтянули и расположили на горе, напротив места расположения днёвки. Третья грубая ошибка командира группы заключалась в том, что группа досмотра начала работать вне видимости основной группы (группы обеспечения), а группа прикрытия (2 пулемётчика и 2 автоматчика) была сбита с горки и уничтожена в первые минуты боя, когда досмотровая группа Онищука (в составе 5 чел) только приближалась к машине. «Духи», находившиеся в засаде, уничтожили обе группы (прикрытия и досмотровую), когда она находились в «мёртвой зоне». Переоделись в спецназовскую робу и стали подниматься на гору, где находились основные силы группы. И опять - полная беспечность! Никто из оставшихся на горе разведчиков не удосужился посмотреть в бинокль на возвращавшихся или хотя бы пообщаться с ними но рации. А ведь старшим там был оставлен офицер мл. лейтенант Константин Горелов (впрочем будем к нему снисходительными, т.к. он был всего лишь переводчиком роты и не имел специальной подготовки). Это уже ошибка номер четыре. Заметили, что к ним идут бородатые мужики, а не свои ребята, слишком поздно, в результате в живых осталось пять человек. Вертолёты по расхлябанности командования отряда прибыли в 6.50 позже обещанного срока, когда основная часть группы была уничтожена. Это пятая и последняя трагическая ошибка. Потому как Онищук, отправляясь на досмотр, был уверен, что с минуты на минуту появятся вертолёты и прикроют его с воздуха. Героизм, проявленный в том бою, уже не мог спасти положение… О последнем бое группы старшего лейтенанта Олега Онищука было много споров еще в Афгане, да и сейчас не подведена общая черта. Одни считают, что причина гибели группы разведчиков во время операции по взятию каравана - преступная медлительность командования, другие ищут ответ в роковом стечении обстоятельств, третьи придерживаются мнения, что командир группы сам допустил небрежность. Есть ли необходимость приукрашивать, припудривать и тем самым обезличивать героически сражавшуюся группу? Боевую задачу она выполнила, и этим сказано все. Пусть гибель Онищука и десяти его подчиненных послужит горьким уроком для всех разведчиков СН. Далее приведены свидетельства очевидцев и сослуживцев. Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ, переводчик 2-й роты: - Я не верил, что Олежка мог погибнуть. В него все верили как в бога. Он, случалось, после выполнения задачи вытаскивал группу из таких ситуаций, что просто уму непостижимо. В двадцати трех выходах, из которых одиннадцать результативных, он не допустил потерь личного состава, исключая последний выход. Ему завидовали. Называли везучим. А он ночами над двухкилометровками сидел, схемы вычерчивал, «любые возможные и невозможные варианты «проигрывал». У него всякая операция на трезвом расчете строилась. Замполит роты старший лейтенант Анатолий АКМАЗИКОВ: - Грамотный был офицер. Есть хорошие практики или теоретики. В Олеге, прекрасно сочеталось и то и другое. Своим опытом великодушно делился с другими офицерам. Бывало, перед боевым выходом подсядет ко мне и детально расскажет, где и по какому мандеху (оврагу) можно пройти, где лучше отсидеться днем, а ночью выйти на равнину. Мятежникам и в голову не придет, что группа именно на равнине. Младший лейтенант Константин ГОРЕЛОВ: - В первую ночь караван не обнаружили и в три часа утра ушли на дневку, километров на пять южнее, ближе к укрепрайону мятежников. Это характерный тактический прием Онищука. Такими неординарными решениями он добивался выполнения боевой задачи и сохранял личный состав от потерь. Дневали в складках местности. Обнаружены не были. На следующую ночь снова вышли на место засады, вопреки тому, что в ночь с четверга на пятницу, обычно, проводка караванов не осуществляется. Так как в пятницу по Корану джума - выходной. Но мятежники могли этим воспользоваться, и Онищук решил исключить эту возможность. Но, и в эту ночь каравана не было. Снова дневка среди сопок. Снялись с дневки в 19-00 тридцатого октября. Расстояние в пять километров преодолели минут за 40 - 50 и около двадцати часов снова организовал засаду. Вскоре увидели фары автомобиля. Караван!.. Три машины, первым шёл здоровенный трёхосный «Мерседес». Онищук из АКМ, оснащённого прибором ночного видения, «снял» водителя с довольно внушительного расстояния, метров с 700. Машина остановилась. Другие машины дали дёру. С охраной, не ожидавшей нападения, больших проблем не было. Группу сопровождения и прикрытия каравана, попытавшуюся было отбить машину, рассеяли с помощью двух прилетевших «горбатых» (вертолёт Ми-24). Капитан Валерий УШАКОВ: - Олежка был одержимо нацелен на результат, как никто другой. Считал делом чести любой выход проводить результативно. А сразу он мне не понравился. Гонористым показался. Стремился быть во всем первым. Однажды даже заявил: «Спорим на ящик минералки, что наша команда у вас в футбол выиграет?» - завел, что называется, с полуоборота. Азартно играли. И его команда выиграла. А минералку пили вместе. Майор А. БОРИСОВ, командир батальона: - В гибели группы отчасти есть вина самого Онищука. Существует приказ: досмотр «забитого» каравана производить по прибытии досмотровой группы, в светлое время суток. Онищук этот приказ знал, лично расписался, но в этот раз его не выполнил. Ночью сходил к подбитой машине с частью группы, произвел досмотр. Вернулись благополучно, вынесли тридцать единиц стрелкового оружия. Но, при этом Онищук подверг разведгруппу лишней опасности. Благо дело, что у мятежников не было прицелов ночного видения. Капитан Валерий УШАКОВ: - Когда Онищук доложил, что «забил» машину, батальон охватило приподнятое настроение. Все давно ждали такого результата. Сообщили об этом в штаб полка. Всем не терпелось узнать, что в этом большом трехосном грузовом «мерседесе». И хотя приказа на досмотр Онищуку никто не давал, однако несколько раз его запрашивали. Разговор был приблизительно такой: - Что «забил»? - «Мерседес». - Молодец. Духи не обстреливают? - Уже нет. - Это хорошо. А что в машине знаешь? - Нет. - А то начальство беспокоится. Ну ладно, утром в 6-00 придут «вертушки», заберут. Желание узнать, что в машине, охватило Онищука. Вот он и пошел. Эх, Олежка, Олежка, горячая голова!.. Помню, лежали мы с ним в Кандагарском госпитале с гепатитом. Выписались досрочно, в аккурат за два дня до этого злосчастного выхода. Олег ещё был очень слаб. Я убеждал его не ходить в этот раз. А он в ответ пошутил. Мол, у нас скоро встреча выпускников школы, а у меня наград маловато. Тем более что у меня жена - одноклассница. Должна же она мной гордиться. Рядовой Ахмад ЭРГАШЕВ: - За несколько часов до «забития» каравана у командира группы был сильный приступ. Болела печень. Он ничего не ел, его выворачивало наизнанку, временами терял сознание. Мы старались, хоть чем ни будь помочь. И когда ему стало полегче, накормили диетическим паштетом, собрав последние баночки, у кого ещё остались. Напоили чаем. О том, что болен, старший лейтенант, Онищук радировать запретил. Корреспондент: Почему Онищук утром, не дожидаясь досмотровой группы, вторично пошёл досматривать «забитую» машину? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Онищук все рассчитал. В пять тридцать выслал прикрытие из четырех человек: двух пулемётчиков (рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян) и двух автоматчиков (рядовой Михаил Хроленко, младший сержант Роман Сидоренко). Задача группе: расположиться на близлежащей к машине господствующей высотке и в случае необходимости прикрывать досмотровую группу. В пять сорок-пять Онищук с пятью бойцами выдвинулся к машине. Меня с пятью бойцами в числе которых были радисты Николай Окипский, Миша Деревянко, пулеметчик Игорь Москаленко, сержант Марих Нифталиев, рядовой Абдухаким Нишанов, оставил на прежнем месте и поставил задачу наладить связь с батальоном, а в случае необходимости поддержать огнем. Идти до машины минут пятнадцать. В шесть ноль-ноль прилет «вертушек». Так было в прошлый раз, когда группа Онищука захватила автоматическую пушку «Эрликон». Пошли налегке. Взяли только по одному боекомплекту. Это на десять - пятнадцать минут хорошего боя. В шесть ноль-ноль мятежники атаковали. Казалась, они прут отовсюду. Рядовой Михаил Деревянко: Мы поддерживали выдвинувшуюся группу огнем, как могли. Под огневым прикрытием ДШК и ЗУ стрелявшим из кишлака, безоткаток бивших из «зеленки», «духи» валили в полный рост, несмотря на то, что наш пулеметчик рядовой Игорь Москаленко косил их пачками. Он им здорово мешал, и снайпер снял Гошу, ударив прямо в область сердца. Он прохрипел: » Мужики-и-и», и завалился на пулемёт. Гоша погиб, не обронив ни капли крови от остановки сердца, вызванной болевым шоком. Я закрыл ему глаза. В шесть пятнадцать с группой было покончено. Прошло сорок минут боя. А «вертушек» все еще не было… Капитан В. УШАКОВ: - Гибели группы Онищука способствовали действия командира вертолетного отряда майора Егорова и бывшего командира батальона А. Нечитайло. Когда ночью Онищук доложил о «забитии» каравана, командир батальона А. Нечитайло отдал майору Егорову приказ о вылете «вертушек» с досмотровой группой в пять тридцать с прибытием в заданный район в шесть ноль-ноль. Однако, под впечатлением успеха, оба забыли расписаться в книге распоряжений. Дырки под ордена кололи и обмывали суки… Свидетелей тому полно. Только об этом не пиши, не хочется позорить батальон. Снайпер третей роты сержант Нифталиев: - Группу Онищука свои же и погубили. Онищук ночью вызвал «сушки» (самолеты) для «зачистки» района. Из ЦБУ подтвердили, что самолеты будут. А прилетели только два «горбатых» (вертолеты Ми-24). Попугали «духов» НУРСами и все. Когда «забили» караван, из батальона к Онищуку вышла бронегруппа в составе роты. Но ее комбат почему-то вернул и приказал нам ждать «вертушки» до утра. Если бы вовремя подошло подкрепление, все были бы живы. Герой Советского Союза капитан Ярослав ГОРОШКО: - Тридцать первого октября в пять-двадцать я со своей группой бегал по взлетке в надежде найти запускающиеся «вертушки». Потом бросился будить летчиков матом и пинками. Те хлопали ничего не понимающими глазами. Оказывается, команда на вылет им не отдавалась. Пока нашли Егорова, пока связались со штабом ВВС и получили разрешение на вылет, пока прогрели «вертушки», время вылета давно прошло. Эх, да что там говорить! Боевые Ми-24 вылетели только в шесть сорок. А эвакуационные Ми-8 в семь двадцать. Командир батальона майор А. БОРИСОВ: - В пять пятьдесят-девять от радиста группы Онищука последовало сообщение: мятежники не обстреливают, все тихо. А в шесть ноль-ноль их атаковали силами около двухсот человек. Если бы Онищук не пошел досматривать машину, а остался на месте засады, то группа отбилась бы до прихода «вертушек». Потери, конечно, могли быть, но минимальные. Начальник штаба майор С. КОЧЕРГИН: - Онищук - парень геройский. Вчетвером бросился выручать товарищей на высотке, оставив сержанта Исламова и рядового Эркина Салахиева возле машины, прикрывать отход. Но добежать они так и не успели. Душманы прямым попаданием из гранатомета убили рядового Михаила Хроленко, погиб младший сержант Роман Сидоренко. Пулеметчики рядовой Яшар Мурадов, рядовой Марат Мурадян, расстреляв все ленты, отбивались гранатами. Вокруг них были разбросаны куски мяса мятежников. И все же их расстреляли почти в упор. Заняв высоту, «духи» стали расстреливать карабкающихся по склоку разведчиков. Погибли рядовые Олег Иванов, Саша Фурман, Таир Джафаров. Последним видели Онищука. Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО: - В момент посадки вертолета «духи» нас обстреляли. Был смертельно ранен рядовой Рустам Алимов. Пуля влетела сквозь блистер вертолета и ударила в шею. Один из бойцов, прижав ладошку к ране, пытался остановить бившую фонтаном кровь. Пришлось срочно эвакуировать сразу двоих. До госпиталя Рустам не долетел. Через несколько минут он умер, прямя в воздухе. Когда моя группа десантировалась, под прикрытием огня, мы бросились разыскивать группу Онищука. Одного за другим обнаружил несколько трупов наших ребят. Онищука среди них не было. И тут я увидел группу людей в нашей разведформе. Обрадовался, что часть ребят жива. Был уверен - Онищук не мог погибнуть, даже захватил с собой пять писем для него от жены и матери. Духи обстреливали с трёх сторон. Пытаясь пересилить грохот боя, что было сил, закричал: - Олег, не стреляйте. Это Горошко. Мы вас вытащим. В ответ прогремели автоматные очереди. А когда я увидел мелькающие бороды, переодетые в нашу форму - всё понял… Такая ненависть охватила меня. Готов был зубами рвать их поганые глотки. Ребята лежали на склоне горы, цепочкой вытянувшись от машины к вершине горы. Это о них поётся в песне «… и пошла ему пуля, со склона навстречу, в полет». Слышал такую? Про них песня… Онищук не дошел до вершины каких-то тридцать метров. «Тридцать метров меж ночью и днем…» Он лежал, зажав в руке нож, истерзанный, исколотый штыками. Над ним надругались, забив рот куском его же окровавленного тела. Ему «хозяйство» отрезали и засунули в рот. Я не мог на это смотреть и ножом освободил Олегу рот. Таким же образом эти сволочи поступили и с рядовыми Мишей Хроленко и Олегом Ивановым. Марату Мурадяну - отрезали голову. Корреспондент: Онищук подорвал себя и окруживших его душманов последней гранатой? Герой Советского Союза капитан Я. ГОРОШКО: - Не могу утверждать то, что Олег подорвал себя последней гранатой. Возможно, швырнул ее в этих гадов, а может, пуля срезала раньше, и он не успел выдернуть кольцо. Нет, не последней не предпоследней - никакой гранатой он себя не подрывал. Я же его труп видел… Изуродован крепко, но следов характерных взрыву гранаты на нем не было. Корреспондент: Кто-нибудь видел, как погиб Онищук? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Гибели Онищука не видел никто. Нас разделяло метров восемьсот. И последнее, что мы видели, это спину Онищука, в одиночку карабкающегося к вершине. Корреспондент: Кто слышал, что Онищук в свою последнюю секунду жизни выкрикнул: «Покажем гадам как умирают русские»? Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: Этого никто не слышал. На таком расстоянии, да ещё в грохоте боя услышать было не возможно. Да и кому он мог кричать? Исламову, оставшемуся у подбитого «мерса» и подорвавшего себя гранатой? Салахиеву, умершему от ран? Или погибшим ещё раньше солдатам с которыми Онищук шел на помощь головному дозору? И вообще, Олег был украинец. Корреспондент: Абдухаким, исходя из материала газеты «Красная звезда», Вы являетесь единственным очевидцем гибели Онищука и Исламова. Расскажите, пожалуйста, подробней. Рядовой Абдухаким Нишанов: - Как погибли Онищук и Исламов, я не видел. Они погибли в разных местах. Онищук - на сопке, Исламов у подбитой машины. Последнее что видел - группа, идущая к машине, растянулась цепочкой и, не дойдя метров пятьдесят до машины, была атакована «духами». «Духи» выползали отовсюду и стреляли, стреляли, стреляли… Затем, Онищук побежал на сопку, выручать группу прикрытия. Больше я его не видел. Но я услышал, как Онищук пронзительно закричал. А что он кричал, я не расслышал. Корреспондент: Возможно, у Вас была слуховая галлюцинация. Просто Вы хотели услышать его голос, знать, что лейтpенант жив? - Нет, я точно слышал его крик. Рядовой Николай Окипский: - По нам били из «безоткаток» и минометов, ДШК и стрелкового оружия. В этом грохоте ничего нельзя было расслышать, хоть кричи в самое ухо. Не слышал я и прилёта «вертушек». И только, когда они прошли перед самым носом, увидел их. Одна «вертушка» села возле нас. Мы вчетвером загрузили оружие, имущество и зашли на борт. Младший лейтенант Горелов требовал от экипажа подлететь к подбитой машине - забрать раненых. Они его не слушали. Я тоже просил их и хотел выпрыгнуть из «вертушки». Но, бортмеханик меня выдернул из проёма и захлопнул дверь. При этом механик орал: «Я ещё жить хочу! Я не хочу пулю в челюсть!» Почему именно в челюсть?.. Я готов был всадить ему пулю в другое место. Ребята меня удержали… Мы улетели. Вторая «вертушка» ушла пустой. Горелов, тоже блин..! Надо было нам идти Онищука выручать, а он - связь, держать связь, вести огонь… Обосрался сука… Я лучше уйду, а то такого наговорю!.. Старший лейтенант А. АКМАЗИКОВ: - Ребята из группы Онищука, оставшиеся в живых, пережили тяжелую психическую травму. Проявляется это у каждого по своему, но «крышу» рвёт конкретно. Вот, например, Костя Горелов два месяца после этого заикался. Как можем, пытаемся вывести ребят из этого состояния. Понять рядового Окипского можно - любили солдаты своего командира. Но, в этом случае, он неправ. Костя Горелов действовал грамотно: его группа обеспечивала связь с батальоном, сдерживала противника огнём. И это под долбёжкой прямой наводкой из «без откатки» и плотным огнём… А попытка пойти на выручку Онищука была обречена. В общем, если бы не Костя - «духи» всех бы положили. Рядовой А. НИШАН0В: - Да что говорить. Подполковник Олийник пишет в «Красной звезде»: «Бой 31 октября до сих пор перед глазами, - рассказы вал мне кавалер ордена Красной Звезды А. Нишанов, один из немногих, оставшихся в живых». А какой я «кавалер», если нет у меня этого ордена. Не награжден… Да и не говорил я с ним - не дали… Олийник сказал, мол, встретимся в Хайратоне - всё расскажешь. Мы уже месяц стоим в Хайратоне, 28 мая границу пересечем. А где он? Понаписывал вранья! В Союзе увижу - в морду плюну. Младший лейтенант К. ГОРЕЛОВ: - Больно читать неправду. Пишут, будто вокруг Онищука было семь трупов мятежников. Вокруг Исламова - чуть ли не гора. Сколько они убили, видели только те, кто уже никогда не сможет нам об этом сказать. Тело Онищука первым обнаружил Горошко. Нифталиев грузил тело Исламова в «вертушку». В тот момент душманов вокруг них не было. Да и не могло быть, так как «духи» никогда не оставляют своих убитых и раненых. А время для этого у них было. Корреспондент: Почему же Онищук, зная о том, что рядом мощнейший укрепрайон, насчитывающий две с половиной тысячи мятежников, не уничтожил машину, а после этого не ушел из района? Командир батальона майор А. БОРИСОВ: - Дело в том, что после каждого боевого выхода командир составляет детальный отчет. И так уж заведено, что больше ценится результат, который можно пощупать руками или увидеть глазами. То есть либо доставить захваченный караван, либо сфотографировать и потом уничтожить. А это может сделать только досмотровая группа. Получается замкнутый круг. Да, Онищук мог взорвать машину и уйти без потерь. Но, скажем прямо, ему бы просто не поверили. А результат был бы квалифицирован как слабый. Вот и рискнули ребята жизнями ради никому не нужной показухи и парадности. Считаю, что установку и приказы на досмотр караванов надо пересмотреть. Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Я все приказы и инструкции выполняю от буквы до буквы. И требую от подчиненных того же. Хотя иногда заведомо знаю, что это пользы не принесет. Тактика боевых действий, разработанная по борьбе с караванами, нуждается в серьезных изменениях. Мы напрочь забыли опыт партизанского движения в годы Великой Отечественной войны. Зато с ним хорошо знакомы душманы. Как-то десантники захватили книги «Партизанское движение в Белоруссии» на пушту и дари. Так неужели партизаны, атаковав вражескую колонну, сидели и ждали подкрепления, чтобы вывезти трофеи. Нет. Взяли самое ценное, что можно унести. А остальное уничтожили и тут же отошли, исчезли, растворились. Поверили бы Онищуку? Лично я и офицеры батальона поверили бы. Но отстоять онищуковский результат перед вышестоящими штабами не смогли бы. Случай с группой Онищука не единичный. Но дальше так продолжаться не может. Не должно такого быть! Корреспондент: Не боитесь смелости своих суждений? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Боюсь… Духи всё пугали. Всё ставки за наши головы поднимали - не боялся. А своих боюсь. Мне ведь ещё служить, а за такую правду по голове не погладят. Корреспондент: Почём нынче головы? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - После этого памятного боя, в ходе которого было убито около 160 мятежников и их главарь Мулло Мадад, душманы поклялись на могиле главаря отомстить. И даже листовки выпустили, в которых зелёным по белому написано: - за голову солдата - 20 тысяч долларов; - за голову офицера - 40 тысяч долларов. Корреспондент: Откуда Вам известно количество убитых душманов, ведь они не оставляют трупы? Начальник штаба батальона майор С. КОЧЕРГИН: - Эту информацию кропотливо собирает наш особый отдел и ХАД - служба госбезопасности Республики Афганистан. Корреспондент: Что вам нравилось и что не нравилось в Онищуке? - Не нравилось? Пожалуй, многим был не по душе максимализм Олега, требовательность и избирательность к себе и окружающим. Онищук обо всем имел свое особое мнение. Но никому его не навязывал. Между Олегом и его подчиненными сложились особые отношения. Уважали его солдаты. И в бою он на них не оглядывался. Знал, не подведут и в спину не выстрелят. Любил готовить. Иногда как состряпает, что-нибудь - объедение. Украинец, он и в Шахджое - украинец (кишлак Шахджой - расположение 7-го батальона). Нравилось ему делать людям приятное. Олег был однолюбом. С теплой нежностью отзывался о своей жене и дочерях. В сентябре 1987 г. у них родилась вторая дочь. Олег светился от радости. Вот только не увидел он своей дочурки… Замполит батальона майор Юрий СЛОБОДСКОЙ: Из песни слов не выбросишь: «…третий тост, помолчим, кто пропал, кто пан…». Низкий поклон всего батальона вам, ребята, семьям и родителям вашим.

3 августа 1980 года 783-й отдельный разведывательный батальон 201-й мсд потерял в бою у кишлака Шаеста сорок восемь человек убитыми и сорок семь ранеными. В историческом формуляре дивизии об этом трагическом бое, обстоятельствах и причинах нет ни слова, впрочем, как и обо всем, что делала дивизия в Афганистане с 1980 по 1985 год. В беседах с участниками боя, офицерами, служившими в указанное время в 783-м орб и соседних частях, удалось установить следующее (орфография сообщений сохранена):

Кадыров отдал приказ выдвинуться на бронетехнике в район населенного пункта.

Талукан (в памяти у меня этот город, потом, наверное, был Кишим) оставить технику с водителями и пулеметчиками и кого-то из офицеров, а остальному личному составу в пешем порядке пойти в горы на помощь мотострелковому батальону, якобы окруженному мятежниками.

Нас было примерно 100–110 человек: 1рр, 2рр (командир роты старший лейтенант Мигунов С., разведывательно-десантная рота, которой командовал я, старший лейтенант Тарнаев С. и управление батальона, а также приданные подразделения).

Перед предгорьем командир батальона принял решение не выставлять при движении боковое охранение, так как это замедляло движение батальона. Оставили только головную походную заставу-1 разведроты (врио командира роты лейтенант Буров В., в количестве двадцати человек, в том числе комвзвода лейтенант Сериков), так как к указанному времени мы не успевали выйти в указанный район. Спорить с командиром или ему что-то советовать было бесполезно.

В 6.00 мы вошли в ущелье в указанном ранее порядке. Через несколько часов движения был объявлен привал. Дистанции между ротами были на расстоянии зрительной видимости, где-то 50-100 метров. Первая разведрота в ущелье зашла за поворот. Вот тут все и началось. Нас просто ждали. С первых выстрелов я был ранен в голову. Закричали, что меня убили. Меня заменил замкомроты по политической части старший лейтенант Ананьев В.А.

По нам вели огонь с левой стороны с гор по ходу движения. Ущелье было шириной метров двадцать. Мы видели, что обстреливалась и вторая разведрота с управлением батальона, но пробиться к ним мы не могли. Впереди, где находилась первая рота, шла пулеметная и автоматная стрельба, позже слышались разрывы гранат. Только намного позже мы узнали, что первой разведроты уже нет. Они все погибли, остался только один живой солдат – тяжело раненный.

Бой шел на трех участках. Связи не было. Батальонная радиостанция была разбита, начальник радиостанции старший сержант сверхсрочной службы Кузнецов В. отстреливался из пулемета и, в конечном итоге, погиб. На его теле были следы разрывных пуль. Осталась радиостанция только у меня (Р-129), тяжелая, которая перевозилась на ишаке и во время боя была далеко от нас. Стали окапываться и строить укрытия из камней.

Ситуация была очень сложной, огонь очень сильный и плотный, но команды выполнялись четко. Вошли в связь со штабом дивизии. Оттуда обругали нас, как могли, грозились наказать, так как сеанс связи прошел открытым текстом, времени шифровать не было. Нам просто не поверили. Бой длился уже больше часа. К обеду боеприпасы были на исходе, собирали их у убитых.

По ущелью тек ручей, или небольшая горная река шириной где-то 1,5–2 метра, глубиной 50–60 см, правый берег высотой 50–60 см. Несколько солдат и я укрылись там. Огонь уже велся и с правой стороны ущелья. Мы были закрыты только с одной стороны. Вода была ледяная. К нам пристрелялись. Мы находились на близком расстоянии от противника.

В полдень прилетели вертолеты. Стали сбрасывать нам цинковые ящики с патронами. Много патронов было поврежденных, так как сбрасывались с большой высоты. Но огневой помощи практически не оказали, боялись задеть нас. Уж очень близко были от нас душманы. Пробовали выслать группу из моей роты на левый склон, но их сразу сбили. Погибло несколько человек, в том числе зам. ком. взвода сержант Бричник Н. Группу возглавлял командир первого взвода лейтенант Лось Н., который через месяц погиб, патрулируя ночью Кундуз.

Надо было уходить, и мы получили такую команду. Убитых решено было не брать, да мы просто и не могли физически их вынести. C небольшой группой я пытался проверить маршрут выхода (отхода) из ущелья. Но, пройдя метров пятьдесят, мы попали под сильный огонь и потеряли еще несколько человек.

К вечеру бой утих, стреляли редко, но присутствие душманов мы чувствовали. Окопались и ждали очередного нападения, так как они обычно нападали ночью. Ночь была бессонная. Сверху что-то кричали.

Утром мы вышли, нас уже ждал командир дивизии (или начальник штаба), не помню. Я ему доложил обстановку. Раненых на вертолетах отправили в г. Кундуз на аэродром, тяжелораненых сразу перегрузили в г. Кундуз с вертолетов в самолеты и отправили в госпиталь в г. Ташкент. Я оказался в г. Ташкенте.

Уже позже мне говорили, что мы вели бой с душманами и подразделениями регулярной армии Пакистана. Правда ли это? Не знаю. Потери были очень большие. Погиб личный состав 1рр вместе с двумя офицерами (командир рр Воловиков А. в то время был в отпуске), начальник штаба батальона – к-н Жуков, начальник радиостанции сверхсрочник ст. с-нт Кузнецов В., зам. ком. взвода с-нт Бричник Н. и многие другие. Ранены – командир 2 рр ст. л-нт Мигунов С., командир разведывательно-десантной роты ст. л-нт Тарнаев С.Г., офицер политработник батальона, к сожалению, фамилию не помню, и другие солдаты.

Кстати, местный житель, встреченный у входа в ущелье, предупреждал нас, чтобы мы в глубь не ходили. Факт такой был, я это помню, я его лично видел. Но ему не поверили… С уважением, Сергей Тарнаев».

«Мою роту и управление от штаба батальона под утро высадили с «вертушек» (хотя мы готовы были с вечера). Совершив марш, мы вышли к месту, когда уже все было закончено. Очень много было убитых и раненых из разведбата. Мы их почти весь день грузили в «вертушки» и собирали, что осталось. Нашли только одного убитого «духа», и того – «свежего». Может, мои ребята замочили. Остальные, набрав оружия, ушли еще ночью. Может, я из-за давности ошибаюсь, но не помню, чтобы там были сарбозы или кто-то еще. Во второй половине дня подошли еще наши, не знаю, из какой части. Я сам лично нашел рабочую карту командира ОРБ, но у меня ее сразу забрал особист. Очень много было погибших, которые сами подорвали себя гранатами. Вот, в принципе, и все, что я помню.

Может, было бы все по-другому, если бы нас выкинули с вечера. А то мы всю ночь просидели возле вертушек в полной БГ. Мое личное мнение – в это ущелье мог сунуться только полный идиот: узкое, посредине течет ручей, склоны крутые и в «зеленке». А ведь мог пройти по хребтам, я там со своими все облазил – нормально ходили. И все ущелье как на ладони, и деться некуда – склоны крутые. С этих хребтов их и расстреливали, там были лежки и гильзы.

А еще помню раненого бойца из ОРБ. Мои ребята на плащ-палатке его тащили, а он говорил: «Чабан говорил комбату – там душманы. А он…» Дальше не слышал. Вот такие дела. А сам-то комбат жив? Если да, то почему карту потерял. Я ее нашел на входе в ущелье. Сергей Кашпуров, Файзабад, 860 омсп».

Из беседы с А.Воловиковым, командиром 1 разведроты 783 орб, в 1980 году. Белгород, Зеленая поляна, февраль 2009 г.)

«…Я в это время находился в отпуске. Когда прибыл в Душанбе, то в городке меня считали погибшим. Узнав, что погибла моя рота, я командовал первой ротой, вылетел в Кундуз.

В этот день погибло сорок семь человек и ранено сорок девять.

Кадыров повел батальон по ущелью к саду, где «духи» зажали мотострелков. Бронетехника там не могла пройти.

Шли – 1 рота, 2 рота, 3 рота. Кадыров был со второй ротой.

Первая рота залегла на открытом месте, вторая сумела частично укрыться под деревянным мостиком. Кадыров был легко ранен в руку, пуля также попала ему в каску. Ночью «духи» спустились и собрали оружие убитых. Был один раненый узбек, он притворился мертвым, видел, как они добивали раненых и собирали оружие. Утром «духов» не оказалось и, как мне потом сказали, сняли блокаду того батальона в саду, к которому наши вышли на помощь.

Кадыров, по слухам, имел сведения о засаде, но не поверил местному информатору (чабан сказал, что вас там, на подходе к саду, ждут), не организовал походное охранение по гребням ущелья. Позже Кадыров ссылался на то, что маршрут ему «пробили» в штабе дивизии по карте, карандашом, именно по ущелью. Кадырова не судили, понизили в должности до замкомбата, и он еще полгода служил в батальоне».

	окрестности кишлака Дури, провинция Забуль, ДРА
	потери ОКСВА
Противники
4-я группа 2-й роты 186-го ооСпН 22-й обрСпн	160-200 бойцов из формирования моджахедов Мулло Мадада
Командующие
старший лейтенант О. П. Онищук заместитель командира роты	полевой командир отряда моджахедов Мулло Мадад
Силы сторон
17 человек	около 200 человек
12 убитыми	63-150/160 убитыми и ранеными

Боестолкновение Советских войск с афганскими моджахедами в годы Афганской войны (1979-1989).

Историческая справка

К началу 1985 года руководство ВС СССР принимает решение о проведении операции «Завеса», целью которой является уничтожение караванов, снабжающих афганских моджахедов оружием и боеприпасами, прибывающих из Пакистана и Ирана. Для проведения операции в ДРА вводятся 2 отдельные бригады специального назначения (15-я обрСпН и 22-я обрСпН), задачей которых является блокирование караванных путей на большом участке в приграничье у афгано-пакистанской границы и частично в южной части афгано-иранской границы. Для этого бригады были рассредоточены отдельными отрядами по приграничным провинциям.

В окрестности города Шахджой, где располагался небольшой советский гарнизон, был передислоцирован 186-й отдельный отряд специального назначения 22-й обрСпН, который условно назывался 7-й отдельный мотострелковый батальон (далее по тексту 7-й омсб или войсковая часть 54783).

Организация засада

Во второй половине октября 1987 года руководство 7-го омсб принимает решение об организации засады на караванной дороге, соединяющей приграничный кишлак Дури с территорией Пакистана. К выполнению задачи была назначена 4-я группа 2-й разведывательной роты (условное обозначение "Каспий-724"), под командованием заместителя командира роты старшего лейтенанта Олега Онищука (по причине отсутствия командира группы), численностью в 17 человек (вместе с Онищуком).

Следует отметить, что в состав группы был включён военный переводчик, младший лейтенант Горелов, который не имел соответствующей боевой подготовки - поэтому во всех источниках говорится о 16 разведчиках, участвовавших в бою. Первоначально операция планировалась на 23 октября. Но по разным причинам она началась вечером 28 октября.

Ввиду невозможности обеспечить транспортировку группы вертолётом, выдвижение в район засады производилось пешим порядком. За два ночных перехода группа преодолела около 40 километров и достигла окрестностей кишлака Дури, организовав засаду на главенствующей вершине над дорогой.

Засада в ночь с 29 на 30 октября оказалась безрезультатной. В светлое время суток 30 октября по решению Онищука группа скрытно располажилась вблизи укрепрайона противника.

Ход боя

Вечером 30 октября в период с 20:00 и 21:30 наблюдатели группы заметили караван из 3 грузовых автомобилей, пересёкших границу и направлявшихся в кишлак Дури с интервалом в километр. По приказу Онищука был уничтожен головной дозор противника и подбита из гранатомёта головная машина, после чего он доложил начальству по радиосвязи о ситуации. Остальные две грузовые машины вернулись на территорию Пакистана.

В 22:30 вызванная Онищуком пара вертолётов Ми-24 произвела обстрел кишлака Дури, откуда по группе вёлся огонь.

В 1:00 31 октября Онищук принял решение о досмотре подбитой машины и частичном выносе оружия к месту размещения группы на вершине, приблизительно в 800 метрах от подбитой машины.

Командование отряда разрешило Онищуку остаться в районе засады и известило его, что в 6 часов утра прибудут вертолёты с группой поддержки, которая произведёт окончательный досмотр груза на подбитой машине.

Ближе ко времени подлёта вертолётов Онищук принимает самостоятельное решение на повторный досмотр машины и дальнейший вынос оружия.

На вершине в месте размещения группы остаётся 5 бойцов и младший лейтенант Горелов, которым даётся задача прикрывать тыл и обеспечивать радиосвязь с командованием.

В 5:40 утра 10 бойцов и Онищук начинают выдвижение. Для организации огневого прикрытия Онищук отделяет 4 бойцов и отправляет их на близлежащую к машине сопку. Онищук и 6 бойцов продвигаются к машине.

В 5:59 радист докладывает командиру 7-го омсб о спокойной обстановке.

В 6:00 по солдатам, продвигавшимся к машине, был открыт неожиданный огонь противника, который под покровом темноты сумел скрытно рассредоточится на подступах к машине. Разведчики оказались в организованной засаде и были окружены противником численностью до 160 человек.

Онищук с подчинёнными принимают решение пробиваться из окружения к ближайшей сопке, на которой находились 4 бойца обеспечивавших огневое прикрытие.

Младший сержант Юрий Исламов принимает решение остаться у машины и прикрывать отход товарищей к сопке. Онищук и Исламов, израсходовав все патроны, подрывают себя ручными гранатами.

К 6:15 в ходе скоротечного боя погибают все 11 бойцов, выдвигавшихся к подбитой машине, включая Онищука. Вопреки договорённостям, вертолёты огневой поддержки Ми-24 вылетели только в 6:40, а транспортные вертолёты Ми-8 - в 7:20.

На подмогу окружённым разведчикам вылетела оставшаяся часть 2-й роты под командованием капитана Ярослава Горошко. На вертолёте эвакуировалась часть группы из 5 бойцов и переводчика, находившихся на вершине. Капитану Горошко удалось с подчинёнными отбить у противника тела всех 11 погибших, потеряв при этом 1 подчинённого убитым.

Итоги боя

Общие потери 7-го омсб в бою у кишлака Дури утром 31 октября составили 12 человек убитыми. Противник понёс потери, по разным данным, от 63 до 160 убитыми и ранеными, включая полевых командиров Мулло Мадада, Сулеймана Насира и Хамидуллу.

Награды

За проявленное мужество и героизм в бою у кишлака Дури были награждены следующие военнослужащие 2-й разведывательной роты 7-го омсб:

• Младший сержант Исламов Юрий Верикович, командир отделения - присвоено звание Героя Советского Союза 3 марта 1988 года, посмертно.
• Старший лейтенант Онищук Олег Петрович, заместитель командира роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года, посмертно.
• Капитан Горошко Ярослав Павлович, командир роты - присвоено звание Героя Советского Союза 5 мая 1988 года.
• Рядовой Мурадов Яшар Исбендияр-оглы, разведчик-пулемётчик - орден Ленина, посмертно.
• Рядовой Москаленко Игорь Васильевич, разведчик-пулемётчик - орден Ленина, посмертно.
• Остальные погибшие бойцы разведывательной группы « Каспий-724» - награждены орденами Красного Знамени.