Конрад николай иосифович. Конрад, николай иосифович Область научных интересов, значение в науке

1(13).3. 1891, Рига,-30.9.1970, Москва. Востоковед, акад. АН СССР (1958; чл.-кор. с 1934). В 1912 окончил С.- Петербургский ун-т и Практич. вост. академию. В 1913-50 преподавал в вузах Киева, Орла, Ленинграда и Москвы, с 1926 - проф., готовив специалистов-востоковедов. Осн. труды по литературоведению, языкознанию, истории и истории культуры Японии, Китая и Кореи, переводы письменных памятников этих стран на рус. яз. В 40-х гг. выполнил пер. и исследование классич. памятника древнекит. военной философии - "Сунь-цзы". Помимо "Книги песен" ("Ши цзин", 1957) в пер. А.А. Штуки на под ред. К. вышли работы Ю.К. Щуцкого "Кит. классич. "Книга перемен" (1960) и Н.А. Невского "Тангутская филология. Исслед. и словарь в двух кн." (1960). Отстаивал идею всемирно-историч., а не локального характера гуманизма (как культурного движения) и эпохи Возрождения. Основывал свою аргументацию, в части., на материале из истории кит. философии (ст. "Хань Юй и нач. кит. Ренессанса", "Философия кит. Возрождения [о сунской школе]", "Об эпохе Возрождения", "Начало кит. гуманизма"). Выступал против европоцентризма в историч. науке, версии о "культурном превосходстве" народов Европы. Предпринял попытку на материале Японии, Китая и Зап. Европы выявить общую схему историч. процесса древности и средневековья, опирающуюся на марксистские представления о его периодизации. *О переводе А. А. Штукиным памятника кит. поэзии Ши Цзин (Краткое содержание доклада) // Вестник АН СССР. 1948. №6; Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Пер. и исслед. М.-Л., 1950; У-цзы. Трактат о военном искусстве. М., 1958; Полибий и Сыма Цянь // ВДИ. 1965. №4; О всемирной лит-ре в ср. века // ВЛ. М., 1972; Запад и Восток. 2-е изд. М., 1972; Очерки япон. лит-ры. М., 1973; Япон. лит-pa от "Кодзики" до Токутоми. М., 1974; Избр. труды. История. М., 1974; Избр. труды. Синология. М., 1977; Избр. труды. Лит-pa и театр. М., 1978; Очерк истории культуры средневек. Японии VII - XVI вв. М., 1980; Древнекит. лит-pa // История всемирной лит-ры. Т. 1. М., 1983; Размышления об истории культурного и науч. развития человечества // Звезда Востока. Ташкент, 1991. №9; **Брагинский И. 70-летие академика Н.И. Конрада // Лит. газета. 14.3.1961; Виноградов В. В. Академик Н.И. Конрад (к семидесятилетию) // ВЯ. 1966. №1; Историко-филологич. исследования. Сб. статей к семидесятипятилетию Н.И. Конрада. М., 1967; Междунар. признание заслуг сов. ученого // ВДИ. 1969. №3; Академик Н.И. Конрад // Вестник АН СССР. 1970. №12; Брагинский И. Об осн. чертах литературоведческой концепции акад. Н.И. Конрада (к 80-летию со дня рождения) // НАА. 1971. №2; Ср. века. Сб. Вып. 33. М., 1971; Историко-филологич. исследования. Сб. статей памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974; Проблема истории и теории мировой культуры. Сб. статей памяти акад. Н.И. Конрада. М., 1974; Кондо Тадаеси. Воспоминания о д-ре Конраде // Конни-ти-но сорэм-по. Токио, 1970. N924, на япон. яз. А.Ф. Михайлов

Отличное определение

Неполное определение ↓

КОНРАД Николай Иосифович (1891-1970)

Филолог и историк, специалист по дальневосточным культурам. В культурологич. концепции придерживался марксистской парадигмы развития культуры. Согласно его концепции, эпоха Возрождения не специфически итал. и европ. феномен, а присуща всем культурам в период перехода от феодализма к развитию капиталистич. отношений. В 1912 закончил Вост. ф-т Петербург, ун-та. Стажировался в Японии. В 1922-38 руководил японоведч. кафедрами Ленинград, ун-та и Академии наук. В 1934 избран чл.-корр. АН. В 1938 арестован и приговорен к 5-летнему заключению. После освобождения в 1941 работал в Ин-те востоковедения АН и ряде других востоковедч. ин-тов. В 1958 избран академиком. В 60-х гг. работал в АН и был главой редколлегии серийного издания "Лит. памятники". К. принадлежит ряд работ по лит.-вед. и истор. проблемам дальневост. культур, а также первоклассные, тщательно откомментированные переводы япон. и кит. лит. произведений (в т.ч. трактатов Сунь-цзы и У-цзы).

На культурологич. концепцию К., помимо теории формаций, оказали влияние взгляды Конфуция о тесной взаимосвязи двуединой природы человека и культуры. Согласно "Луньюю", человек обладает врожденными качествами индивидуализма (чжи) и стремлением к приобретению культурных качеств (вэнь). Следование только чжи ведет к дикости, преобладание вэнь - к пустой учености. Лишь гармоничное сочетание чжи и вэнь приводит к появлению подлинного человека, человека высоких достоинств (цзюньцзы), создателя настоящей культуры. На основе этой модели К. формирует представление о гуманизме как явлении, в разных формах присущем всем культурам во все эпохи. Впервые "открытие человека", по мнению К., происходит в эпоху Возрождения (эту мысль сформулировали в свое время Мишле и Буркхардт), когда античная "погибшая культура возрождается не только преображенной, но и обогащенной новым, современным". Не разделяя идею осевого времени, К. вместе с тем полагал, что присоединение одних народов к истор. жизни других происходило и происходит повсеместно. Однако характер этого движения всегда проявлялся закономерно - от древнейших очагов культур Старого света к периферии (от Шумера к Вавилонии и Ассирии, от Китая к Корее и Японии и т.д.). Т.о. мировой историко-культурный процесс не является "чем-то хаотическим", а имеет геогр. направленность".

Исследование мировой культуры К. сводит к трем осн. задачам. Во-первых, "это поиски действительной культурно-истор. монады", проявляющей себя как этнич. и обществ, феномен и изменяющейся в процессе истор. развития. На раннем этапе формирования культуры такими монадами являются "очаги мировой культуры", а затем отд. цивилизации. Второй задачей К. считает "изучение человеч. состава монады" - носителя культуры. Третья задача заключается в раскрытии системности культур каждой истор. эпохи.

Большое значение в формировании культуры К. уделяет языку, особо выделяя в нем познават. и коммуникативную функции. Рассматривая препятствия к межкультурному диалогу, К. видит их в различии семантики разных культур, "т.е. различия в составе и языке понятий, образов и символов, различия в содержании их, различия в условиях и возможностях их соединений". Для общения людей необходимо понимание того, что говорит другой. Такое понимание строится на основе одинакового или по крайней мере близкого интеллектуального уровня, в конечном счете - "уровня культуры и просвещения". Понимание кит. ср.-век. культуры корейцами и японцами объяснялось не знанием кит. языка, а тем, что способ их мышления был во многом аналогичен китайскому. Точно так же и взаимопонимание зап.-европ. народов эпохи Ренессанса существовало лишь благодаря единству их семантич. системы.

Процесс развития человечества свидетельствует, по мнению К., о неуклонном семантич. сближении языков различных культур. В наст. время "ведущая часть" человечества обладает общим языком, т.е. одинаковой семантич. системой при разл. формах ее проявления. Сближение семантич. базы человечества, наряду с наблюдаемым единством других социокультурных процессов, говорит о "постулат, движении истор. процесса".

Человеч. существование, по мнению К., начинается тогда, когда люди начинают действовать сообща. Поэтому наиболее древней формой проявления культуры является община. Общины с течением времени объединяются в племена, племена - в племенные союзы, а затем в классич. варианте, на территории племенного союза возникает город-гос-во, становящийся мощным полит, и культурным центром региона. Дальнейшее развитие социокультурных процессов приводит к интеграции родственных в культурном отношении городов в единое гос-во с монархич. (как правило) властью. Появление письменности К. связывает с возникновением городских цивилизаций. Письм. источники делают культуру "доступной нашему наблюдению". К. предпочитает говорить о шеститысячелетней истории мировой культуры, полагая, что с появлением письма возникает тот культурный континуум, в к-рый мы с полным основанием можем включить нашу собств. культуру. А принадлежность к единому культурному пространству дает возможность делать достаточно достоверные выводы о своих культурных предшественниках, как бы далеко они ни отстояли от нас по времени. Поэтому начало "истор. эры" К. относит к 4 тыс. до н. э., времени возникновения шумер, и египет. культур. Обе цивилизации представляли собой самый ранний из "трех первонач. очагов культуры". Дальнейшее расширение влияния этой культурной области привело в 3 тыс. до н. э. к включению в культурный ареал вето Бл. Востока, Малой Азии, Крита, Эллады, Закавказья и Зап. Ирана. Культурная экспансия этого "евро-афроазиат. комплекса" в направлении Зап. Средиземноморья привела к появлению новых цивилизаций (карфагенской, этрусской, римской и др.).

Другой очаг мировой культуры возник в 3 тыс. до н. э. в долинах Инда и Ганга. К 3 в. до н. э. область его распространения включала весь инд. субконтинент (империя Маурьев) и продолжала расширяться на юг (Цейлон) и восток (вплоть до Индонезии). Третьим "первоначальным очагом" был протокитайский, к-рый появился в 3 тыс. до н. э. в долине Хуанхэ (Иньское царство). В дальнейшем он включил в сферу своего культурного влияния не только территорию будущего Китая, но и Маньчжурии, Кореи, Монголии, Вост. Туркестана, Индокитая и Японии, дав тем самым импульс к появлению в этих регионах новых культурных центров. Т. о., социокультурный процесс шел двояким образом. Наряду с расширением старых очагов культуры, возникали новые центры, находящиеся в культурной зависимости от "первоначальных", но, в то же время, развивавшие на собственной этнич. основе свою оригинальную культуру.

В 4 в. до н. э. в важнейшем тогда для мировой культуры евро-афроазиат. комплексе зародилась идея универсальной культуры. Неоднократные попытки воплощения этой идеи задали вектор культурно-истор. развития всей мировой цивилизации. Начало этому положил Александр Македонский. Он создал основы культурного универсализма, пытаясь сплавить воедино греч., персид. и среднеазиат. культуры. Спустя полтысячелетие новую попытку предпринял царь Кушанского гос-ва Канишка (78 - 123), придав буддизму масштаб универсальной мировой религии. Затем в 325 в малоазиатской Никее состоялся первый Вселенский христ. собор, провозгласивший еще одну мировую религию. А в 7 в. "также в этой зоне", как пишет К., был систематизирован Коран, превративший ислам в третью мировую религию. Священная Рим. империя герм. нации и гос-во монголов были, по мнению К., лишь локальными выражениями идеи универсальной культуры. "Дух" Александра и Канишки проявился в Тимуре. Именно Тимур, уроженец очага мировой универсальной культуры, пытался наиболее полно воплотить эту идею в новых условиях. И несмотря на то, что в полит, отношении универсализм оказался иллюзией, в культурном он "снова стал реальностью".

Наряду с преемственностью нек-рых идей, переход от античности к ср.-вековью сказался "в изменении духовной атмосферы эпохи". На Западе, по словам К., стоицизм уступает место неоплатонизму, а затем христианству. В Центр, и Вост. Азии наступает эра буддизма, являвшегося не только религ. учением, "но и целым комплексом культуры". В Китае конфуцианство замещается религией даосизма, овладевающей сознанием масс. Изменение духовной атмосферы достигает своего максимума в эпоху Возрождения. Возрождение - особый период в развитии культуры многих народов между ранним и поздним ср.-вековьем. Эту эпоху Китай переживал в 8-15 вв., Иран, Ср. Азия и Северо-Зап. Индия в 9-13, Европа в 14-16 вв. Возрождение по-новому поставило вопрос о значении человеч. личности. Это время возрождения в новых условиях античного гуманизма. Обсловленная региональными особенностями разница в подходах к тому, в каком направлении должна развиваться культура, проявлялась в том, что у китайцев гл. чертой гуманизма считалось самосовершенствование, у персов и среднеазиатов - благородство, европейцев - высшее разумное этич. начало, проявляемой человеком в частной и обществ, жизни.

Однако развитие ср.-век. культур азиат, стран, переживавших к 13 в. эпоху Возрождения, было надолго задержано монгольским нашествием. Поэтому европ. культура, позднее вступившая на феодальный путь, развивалась более быстрыми темпами и в ее недрах раньше сложились капиталистич. отношения. Это привело к преобладанию культуры европ. народов в масштабе Земли и ее экспансии в области древних азиат, культур.

В наст. время развитие культур неразрывно связано с гуманистич. идеалами, являющимися константой мировой истории. По мнению К., "масштаб и конкр. проявления гуманизма в разные эпохи менялись", но именно гуманизм, проявлявшийся всегда и повсеместно, являлся началом всей деятельности человечества. Поскольку создателем культуры является человек, существо по преимуществу разумное и общественное,прогрессом следует считать то, что помогает выявлять именно эти свойства человеч. личности. К. считает необходимым отказаться как от концепции полной зависимости человека от природы, так и от концепции человека как царя природы. Дальнейший прогресс человеч. культуры связан не просто с включением природы в сферу человеч. деятельности, а "в самой решит, гуманизации всей науки о природе". В противном случае власть человека над природой "выхолостит из человека его человеч. начало" и станет его проклятием. Гуманизм, подчеркивает К., является важнейшей идеей человеч. культуры. В отношении человеч. об-ва идеи гуманизма проявляют себя в призыве к построению об-ва без войн и эксплуатации человека человеком.

Рассматривая вопрос о конечных формах существования культуры, К. утверждает, что предел может рассматриваться лишь в смысле мечты об идеальном об-ве, воплотившем принципы гуманизма. Но ответить, какие формы приобретет дальнейшее развитие человеческой культуры после устранения тех форм зла, которые существуют сегодня, с его т. зр., не представляется возможным.

Соч.: Диалог историков: Переписка А.Тойнби и Н. Конрада // Новый мир. 1967. N 7; Запад и Восток: Статьи. М., 1972; Избр. труды: История. М., 1974; Избр. труды: Лит-ра и театр. М., 1978; Неопубл. работы. Письма. М., 1996; Японская литература в образцах и очерках. М., 1991; Синология. М.1995.

Лит.: Проблемы истории и теории мировой культуры: Сб. ст. памяти акад.. Н.И. Конрада. М., 1994; Николай Иосифович Конрад, 1891-1970. М., 1994.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Конрад Николай Иосифович

(1891-1970) филолог и историк, специалист по дальневосточным культурам. В культурологич. концепции придерживался марксистской парадигмы развития культуры. Согласно его концепции, эпоха Возрождения не специфически итал. и европ. феномен, а присуща всем культурам в период перехода от феодализма к развитию капиталистич. отношений. В 1912 закончил Вост. ф-т Петербург. ун-та. Стажировался в Японии. В 1922-38 руководил японоведч. кафедрами Ленинград. ун-та и Академии наук. В 1934 избран чл.-корр. АН. В 1938 арестован и приговорен к 5-летнему заключению. После освобождения в 1941 работал в Ин-те востоковедения АН и ряде других востоковедч. ин-тов. В 1958 избран академиком. В 60-х гг. работал в АН и был главой редколлегии серийного издания “Лит. памятники”. К. принадлежит ряд работ по лит.-вед. и истор. проблемам дальневост. культур, а также первоклассные, тщательно откомментированные переводы япон. и кит. лит. произведений (в т.ч. трактатов Сунь-цзы и У-цзы). На культурологич. концепцию К., помимо теории формаций, оказали влияние взгляды Конфуция о тесной взаимосвязи двуединой природы человека и культуры. Согласно “Луньюю”, человек обладает врожденными качествами индивидуализма (чжи) и стремлением к приобретению культурных качеств (вэнь). Следование только чжи ведет к дикости, преобладание вэнь - к пустой учености. Лишь гармоничное сочетание чжи и вэнь приводит к появлению подлинного человека, человека высоких достоинств (цзюньцзы), создателя настоящей культуры. На основе этой модели К. формирует представление о гуманизме как явлении, в разных формах присущем всем культурам во все эпохи. Впервые “открытие человека”, по мнению К., происходит в эпоху Возрождения (эту мысль сформулировали в свое время Мишле и Буркхардт), когда античная “погибшая культура возрождается не только преображенной, но и обогащенной новым, современным”. Не разделяя идею осевого времени (см. Осевое время), К. вместе с тем полагал, что присоединение одних народов к истор. жизни других происходило и происходит повсеместно. Однако характер этого движения всегда проявлялся закономерно - от древнейших очагов культур Старого света к периферии (от Шумера к Вавилонии и Ассирии, от Китая к Корее и Японии и т.д.). Т.о. мировой историко-культурный процесс не является “чем-то хаотическим”, а имеет геогр. направленность. Исследование мировой культуры К. сводит к трем осн. задачам. Во-первых, “это поиски действительной культурно-истор. монады”, проявляющей себя как этнич. и обществ. феномен и изменяющейся в процессе истор. развития. На раннем этапе формирования культуры такими монадами являются “очаги мировой культуры”, а затем отд. цивилизации. Второй задачей К. считает “изучение человеч. состава монады” - носителя культуры. Третья задача заключается в раскрытии системности культур каждой истор. эпохи. Большое значение в формировании культуры К. уделяет языку, особо выделяя в нем познават. и коммуникативную функции. Рассматривая препятствия к межкультурному диалогу, К. видит их в различии семантики разных культур, “т.е. различия в составе и языке понятий, образов и символов, различия в содержании их, различия в условиях и возможностях их соединений”. Для общения людей необходимо понимание того, что говорит другой. Такое понимание строится на основе одинакового или по крайней мере близкого интеллектуального уровня, в конечном счете - “уровня культуры и просвещения”. Понимание кит. ср.-век. культуры корейцами и японцами объяснялось не знанием кит. языка, а тем, что способ их мышления был во многом аналогичен китайскому. Точно так же и взаимопонимание зап.-европ. народов эпохи Ренессанса существовало лишь благодаря единству их семантич. системы. Процесс развития человечества свидетельствует, по мнению К., о неуклонном семантич. сближении языков различных культур. В наст. время “ведущая часть” человечества обладает общим языком, т.е. одинаковой семантич. системой при разл. формах ее проявления. Сближение семантич. базы человечества, наряду с наблюдаемым единством других социокультурных процессов, говорит о “поступат. движении истор. процесса”. Человеч. существование, по мнению К., начинается тогда, когда люди начинают действовать сообща. Поэтому наиболее древней формой проявления культуры является община. Общины с течением времени объединяются в племена, племена - в племенные союзы, а затем, в классич. варианте, на территории племенного союза возникает город-гос-во, становящийся мощным полит. и культурным центром региона. Дальнейшее развитие социокультурных процессов приводит к интеграции родственных в культурном отношении городов в единое гос-во с монархич. (как правило) властью. Появление письменности К. связывает с возникновением городских цивилизаций. Письм. источники делают культуру “доступной нашему наблюдению”. К. предпочитает говорить о шеститысячелетней истории мировой культуры, полагая, что с появлением письма возникает тот культурный континуум, в к-рый мы с полным основанием можем включить нашу собств. культуру. А принадлежность к единому культурному пространству дает возможность делать достаточно достоверные выводы о своих культурных предшественниках, как бы далеко они ни отстояли от нас по времени. Поэтому начало “истор. эры” К. относит к 4 тыс. до н. э., времени возникновения шумер. и египет. культур. Обе цивилизации представляли собой самый ранний из “трех первонач. очагов культуры”. Дальнейшее расширение влияния этой культурной области привело в 3 тыс. до н. э. к включению в культурный ареал Бл. Востока, Малой Азии, Крита, Эллады, Закавказья и Зап. Ирана. Культурная экспансия этого “евро-афроазиат. комплекса” в направлении Зап. Средиземноморья привела к появлению новых цивилизаций (карфагенской, этрусской, римской и др.). Другой очаг мировой культуры возник в 3 тыс. до н. э. в долинах Инда и Ганга. К 3 в. до н. э. область его распространения включала весь инд. субконтинент (империя Маурьев) и продолжала расширяться на юг (Цейлон) и восток (вплоть до Индонезии). Третьим “первоначальным очагом” был протокитайский, к-рый появился в 3 тыс. до н. э. в долине Хуанхэ (Иньское царство). В дальнейшем он включил в сферу своего культурного влияния не только территорию будущего Китая, но и Маньчжурии, Кореи, Монголии, Вост. Туркестана, Индокитая и Японии, дав тем самым импульс к появлению в этих регионах новых культурных центров. Т. о., социокультурный процесс шел двояким образом. Наряду с расширением старых очагов культуры, возникали новые центры, находящиеся в культурной зависимости от “первоначальных”, но, в то же время, развивавшие на собственной этнич. основе свою оригинальную культуру. В 4 в. до н. э. в важнейшем тогда для мировой культуры евро-афроазиат. комплексе зародилась идея универсальной культуры. Неоднократные попытки воплощения этой идеи задали вектор культурно-истор. развития всей мировой цивилизации. Начало этому положил Александр Македонский. Он создал основы культурного универсализма, пытаясь сплавить воедино греч., персид. и среднеазиат. культуры. Спустя полтысячелетие новую попытку предпринял царь Кушанского гос-ва Канишка (78 - 123), придав буддизму масштаб универсальной мировой религии. Затем в 325 в малоазиатской Никее состоялся первый Вселенский христ. собор, провозгласивший еще одну мировую религию. А в 7 в. “также в этой зоне”, как пишет К., был систематизирован Коран, превративший ислам в третью мировую религию. Священная Рим. империя герм. нации и гос-во монголов были, по мнению К., лишь локальными выражениями идеи универсальной культуры. “Дух” Александра и Канишки проявился в Тимуре. Именно Тимур, уроженец очага мировой универсальной культуры, пытался наиболее полно воплотить эту идею в новых условиях. И несмотря на то, что в полит. отношении универсализм оказался иллюзией, в культурном он “снова стал реальностью”. Наряду с преемственностью нек-рых идей, переход от античности к ср.-вековью сказался “в изменении духовной атмосферы эпохи”. На Западе, по словам К., стоицизм уступает место неоплатонизму, а затем христианству. В Центр. и Вост. Азии наступает эра буддизма, являвшегося не только религ. учением, “но и целым комплексом культуры”. В Китае конфуцианство замещается религией даосизма, овладевающей сознанием масс. Изменение духовной атмосферы достигает своего максимума в эпоху Возрождения. Возрождение - особый период в развитии культуры многих народов между ранним и поздним ср.-вековьем. Эту эпоху Китай переживал в 8-15 вв., Иран, Ср. Азия и Северо-Зап. Индия в 9-13, Европа в 14-16 вв. Возрождение по-новому поставило вопрос о значении человеч. личности. Это время возрождения в новых условиях античного гуманизма. Обусловленная региональными особенностями разница в подходах к тому, в каком направлении должна развиваться культура, проявлялась в том, что у китайцев гл. чертой гуманизма считалось самосовершенствование, у персов и среднеазиатов - благородство, европейцев - высшее разумное этич. начало, проявляемой человеком в частной и обществ. жизни. Однако развитие ср.-век. культур азиат. стран, переживавших к 13 в. эпоху Возрождения, было надолго задержано монгольским нашествием. Поэтому европ. культура, позднее вступившая на феодальный путь, развивалась более быстрыми темпами и в ее недрах раньше сложились капиталистич. отношения. Это привело к преобладанию культуры европ. народов в масштабе Земли и ее экспансии в области древних азиат. культур. В наст. время развитие культур неразрывно связано с гуманистич. идеалами, являющимися константой мировой истории. По мнению К., “масштаб и конкр. проявления гуманизма в разные эпохи менялись”, но именно гуманизм, проявлявшийся всегда и повсеместно, являлся началом всей деятельности человечества. Поскольку создателем культуры является человек, существо по преимуществу разумное и общественное, прогрессом следует считать то, что помогает выявлять именно эти свойства человеч. личности. К. считает необходимым отказаться как от концепции полной зависимости человека от природы, так и от концепции человека как царя природы. Дальнейший прогресс человеч. культуры связан не просто с включением природы в сферу человеч. деятельности, а “в самой решит. гуманизации всей науки о природе”. В противном случае власть человека над природой “выхолостит из человека его человеч. начало” и станет его проклятием. Гуманизм, подчеркивает К., является важнейшей идеей человеч. культуры. В отношении человеч. об-ва идеи гуманизма проявляют себя в призыве к построению об-ва без войн и эксплуатации человека человеком. Рассматривая вопрос о конечных формах существования культуры, К. утверждает, что предел может рассматриваться лишь в смысле мечты об идеальном об-ве, воплотившем принципы гуманизма. Но ответить, какие формы приобретет дальнейшее развитие человеческой культуры после устранения тех форм зла, которые существуют сегодня, с его т. зр., не представляется возможным. Соч. : Диалог историков: Переписка А.Тойнби и Н. Конрада // Новый мир. 1967. N 7; Запад и Восток: Статьи. М., 1972; Избр. труды: История. М., 1974; Избр. труды: Лит-ра и театр. М., 1978; Неопубл. работы. Письма. М., 1996; Японская литература в образцах и очерках. М., 1991; Синология. М.1995. Лит. : Проблемы истории и теории мировой культуры: Сб. ст. памяти акад.. Н.И. Конрада. М., 1994; Николай Иосифович Конрад, 1891-1970. М., 1994. А. В. Шабага. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

(1958 год). Один из соз-да-те-лей отечественной япо-ни-сти-ки.

В 1912 году окон-чил восточный факультет Санкт-Пе-тербургского универитета и Прак-тическую восточную ака-де-мию (Санкт-Пе-тер-бург), уче-ник В.М. Алек-сее-ва. В 1912, 1914-1917, 1927 годы в ко-ман-ди-ров-ках в Япо-нии. В 1922-1938 годы заведующий ка-фед-ра-ми японского язы-ка в ЛГУ и Ле-нинградском институте вос-то-ко-ве-де-ния, в 1930-1938 годы заведующий японским ка-би-не-том в Институте вос-то-ко-ве-де-ния АН СССР.

В 1938 году аре-сто-ван. По-сле ос-во-бож-де-ния в 1941 году за-ве-до-вал ка-фед-рой японского язы-ка Московского института вос-то-ко-ве-де-ния (до 1949 года). С 1943 года со-труд-ник Института вос-то-ко-ве-де-ния АН СССР.

Для тру-дов Н.И. Конрада ха-рак-тер-ны куль-ту-ро-ведческая на-прав-лен-ность, ин-те-рес к тео-ре-тическим про-бле-мам, стрем-ле-ние свя-зать ис-то-рию с со-вре-мен-но-стью. Уже в сво-ей пер-вой ра-бо-те «Со-вре-мен-ная на-чаль-ная шко-ла в Япо-нии» (1913 год) Н.И. Конрад ста-вил об-щие во-про-сы раз-ви-тия японской куль-ту-ры в пе-ри-од ев-ро-пеи-за-ции. В начале 1920-х годов Н. И. Конрад опуб-ли-ко-вал пе-ре-во-ды японских литературных па-мят-ни-ков «За-пис-ки из ке-льи» и «Исэ-мо-но-га-та-ри ». В 1920-1930-х годах под-го-то-вил очер-ки японской ис-то-рии до XIX века, при-ме-нив к ней мар-кси-ст-ский ана-лиз, ак-тив-но изу-чал японскую клас-сическую и современную литературу, японский те-атр, из-дал са-мое под-роб-ное для отечественной нау-ки то-го вре-ме-ни опи-са-ние японской грам-ма-ти-ки («Син-так-сис япон-ско-го на-цио-наль-но-го ли-те-ра-тур-но-го язы-ка», 1937 год).

Сре-ди ки-тае-ведческих ра-бот Н.И. Конрада вы-де-ля-ют-ся пе-ре-во-ды древ-них па-мят-ни-ков во-енной мыс-ли «Сунь-Цзы» (1950 год) и «У-Цзы» (1958 год), вы-пол-нен-ные в за-клю-че-нии; сре-ди ра-бот по Ко-рее - «Очер-ки со-ци-аль-ной ор-га-ни-за-ции и ду-хов-ной куль-ту-ры ко-рей-цев на ру-бе-же XIX-XX веков» (опубликовано в 1996 году).

В 1950-1960-х годах Н.И. Конрад ра-бо-тал в основном в жан-ре про-блем-ных ста-тей (со-б-ра-ны в книге «За-пад и Вос-ток», 1966 год; 2-е изд., 1972 год), в ко-то-рых ста-вил об-щие во-про-сы раз-ви-тия ми-ро-вой куль-ту-ры, в т. ч. вы-дви-нул ши-ро-ко-мас-штаб-ную кон-цеп-цию «вос-точ-но-го Ре-нес-сан-са», ста-вив-шую в еди-ный ряд куль-тур-ное раз-ви-тие Ки-тая VII-X века, Ближ-не-го Вос-то-ка XI-XIII века и Западной Ев-ро-пы XIII-XVI века. За-ни-ма-ясь про-бле-ма-ми ти-по-ло-гии, куль-тур-ных взаи-мо-свя-зей, фи-ло-со-фи-ей ис-то-рии, Н.И. Конрад рас-смат-ри-вал раз-ви-тие куль-ту-ры в отдельных стра-нах как часть еди-но-го все-мир-но-го по-сту-па-тель-но-го эво-лю-ци-он-но-го дви-же-ния, зна-чительная роль в ко-то-ром, по его мне-нию, иг-ра-ли стра-ны Вос-то-ка. Идею ис-то-рического про-грес-са Н.И. Конрад свя-зы-вал с идея-ми гу-ма-низ-ма.

Главный ре-дак-тор «Боль-шо-го япон-ско-рус-ско-го сло-ва-ря» (т. 1-2, 1970 год; Государственная премия СССР, 1972 год, посмертно). Многие ра-бо-ты Н.И. Конрада опуб-ли-ко-ва-ны посмертно в 1970-1990-х годах. На-гра-ж-дён ор-де-на-ми Ле-ни-на (1945, 1954 годы).

Сочинения:

Япо-ния. На-род и го-су-дар-ст-во. П., 1923;

Япон-ская ли-те-ра-ту-ра в об-раз-цах и очер-ках. Л., 1927. М., 1991;

Очерк япон-ской ис-то-рии с древ-ней-ших вре-мен до «ре-во-лю-ции Мейд-зи». М., 1937;

Япон-ская ли-те-ра-ту-ра. От «Код-зи-ки» до То-ку-то-ми. М., 1974;

Избр. тру-ды. Ис-то-рия. М., 1974;

Избр. тру-ды. Ли-те-ра-ту-ра и те-атр. М., 1978;

Си-но-ло-гия. М., 1995;

Не-опуб-ли-ко-ван-ные ра-бо-ты. Пись-ма. М., 1996.

Род. в Риге. В 1912 окончил вост. фак-т Петерб. ун-та и япон. отд-ние Практич. вост. академии. Совершенствовал знания в Японии (Токио, 1914-1917). В 1912, 1914-1915 и предположительно в 1916 гг. совершил поездки в Корею для полевых историко-этнографических и антропологических исследований, сбора коллекций для Музея антропологии и этнографии при Российской Академии наук и изучения корейского языка. Результатом работы в Корее стала большая работа, увидевшая свет лишь в 1996 г. Она была последняя в ХХ в., написанная русским этнографом по данным полевых исследований в Корее. После 1916 г. на протяжении более 80 лет российские этнографы не имели возможности их проводить.

Перу Н.И. Конрада принадлежат также несколько небольших работ по истории средневековой Кореи. Точное их число неизвестно. Две из них вошли во «Всемирную историю». Т. 3. (М., 1957), еще три были изданы после его кончины в кн.: Конрад Н.И . «Избранные труды. История» (М.: Наука, 1974). Особенностью этих трудов было видение истории Кореи в тесной связи с другими странами, принадлежащими к общему региону, а также как неотъемлемой части единого всемирно-исторического процесса. Предположительно, они были написаны как часть будущего всеобъемлющего труда по истории дальневосточного Средневековья – периода, который особенно интересовал Н.И. Конрада, но осуществить этот план он не успел.

Создатель и организатор советского японоведения.

Переводчик старинных китайских литературных памятников, редактор перевода на русский язык «Ши цзин» (1957); автор «Краткого очерка истории китайской литературы» (1959) и ряда статей о творчестве китайских классиков – Конфуция, Мэн-цзы, Лао-цзы, Хань Юя и др.

Доктор филол. наук (15.10.1934, без защиты). Профессор (19.03.1926). Чл.-кор. АН СССР (12.02. 1934). Действит. член АН СССР (20.06. 1958). Гос. премия СССР (1972). Преподаватель Киевск. коммерч. ин-та (1913-1914), где он читал лекционный курс по этнографии народов Дальнего Востока, куда предположительно вошли и сведения о корейцах. Преподаватель Орловск. ГУ (1919-1923), ЛГУ и ЛИЖВЯ (1922-1938), ИКП (1934-1936), МИВ (1941- 1950).

Научный сотрудник Ин-та востокове­дения АН СССР (1931-1970), где первым обратился к изучению Кореи, сделав в 1931 г. доклад «Распространение японского империализма в Корее»; в 1930-х гг. – зав. Японо-корейского кабинета Института.

Джарылгасинова Р.Ш., Сорокина М.Ю. Академик Н.И. Конрад: (Неизвестные страницы биографии и творческой деятельности) // Репрессированные биографы. Вып. 1. М., 1999. С. 199-234. 2-е изд. М., 2003.

**Джарылгасинова Р.Ш. Комментарии к работе Н.И. Конрада «Очерки социальной организации и духовной культуры корейцев на рубеже XIX-ХХ веков» // Конрад Н.И. Неопубликованные работы. Письма. – М.: РОССПЭН, 1996. С. 449-464.

Заседание в ЛО Ин-та востоковедения АН СССР, посвящ. памяти академика Н.И. Конрада // Народы Азии и Африки. 1981, № 4. С. 173.

Иванов В.В. Памяти Николая Иосифовича Конрада // Уч. зап. ТартГ У. Вып. 313. Тр. по востоковедению. Т. 2. Ч. 2. 1973. С. 496-499.

Иванов Вяч.Вс. Н.И.Конрад как интерпретатор текста // Исэ Моногатари. М., 1979. С.260-286.

Иоффе И.Л. Памяти Николая Иосифовича Конрада: (1891-1970) // Вестн. МГУ. Сер. 13. Востоковедение. 1971, № 1. С. 105-106, портр.

Ист.-филол. исследования: (Сб. ст. к 75-летию академика Н.И. Конрада). М., 1967. - Из содерж.: Брагинский И.С. Более полувека в науч. строю. С. 3-9, портр.; Гривнин В.С., Попов К.А. Список трудов академика Н.И. Конрада. С. 9-20. (Хронол. перечень 245 кн., ст., рец. и ред. работ за 1913-1966 гг.); Попов К.А. Восемь песен Хитати. С. 331-337.

[Н.И. Конрад] К годовщине со дня рождения // Народы Азии и Африки. 1972, № 2. С. 148-149.

Китай и Япония. История и филология: (К 70-летию академика Н.И. Конрада). М., 1961.- Из содерж.: Жуков Е. К 70-летию академика Николая Иосифовича Конрада. С. 5-6; Файнберг Э.Я. Академик Н.И. Конрад - историк Японии. С. 167-181; Гривнин В.С., Попов К.А. Библиография трудов Н.И. Конрада. С. 324-330. (Хронол. перечень 148 кн., ст., рец., пер. и ред. работ за 1913-1960 гг.)
К 70-летию академика Н.И. Конрада // Средн. века. Вып. 20. М., 1961. С. 350.

Князевская Т.Б. Памяти Н.И. Конрада // Вестн. АН СССР. 1971, № 8. С. 216-129.

Комияма Рёхей. Последн. письмо: (О кончине доктора Конрада) // Нисо тосо цусин. Токио, 1971, № 11. С. 28-29, портр. На япон. яз.

Кондо Тадаёси. Воспоминания о докторе Конраде// Коннитино сорэмпо. Токио, 1970, №24, С. 37-38. На япон. яз.

Кононов А.Н. Слово о Николае Иосифовиче Конраде: (К 75-летию со дня рождения) // Изв. АН СССР. Т. 25. ОЛЯ. 1966. Вып. 2. С.164-166.

Конрад Н.И. // Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982. С. 89, 90, 94, 98, 158, 205, 208,401,402,405,408,413,422.

Конрад Н.И. // БСЭ. 2-е изд. Т. 22. 1953. С. 399. - То же: 3-е изд. Т. 13. М., 1973. С. 37.

Конрад Н.И. // Громковская Л.Л., Кычанов Е.И. Николай Александрович Нев­ский. М., 1978. С. 22, 32, 41, 43-45, 54, 55, 58, 165,181,182,186,192,193.

Елисеев Д.Д., Никитина М.И . Корееведени е // Азиатский музей - Ленинградское отделение Института востоковедения АН СССР. - М.: Наука, ГРВЛ, 1972. С. 202, 203.

**[Конрад Н.И.] - см. о нем в кн.: Джарылгасинова Р.Ш . Древние когурёсцы (К этнической истории корейцев) .- М.: ГРВЛ, 1972. С. 161.
**[Конрад Н.И] - см. в нем в кн.: Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их соц. функции в Корее: Середина XIX – начало XX в. / АН СССР. Ин-т этнографии. - М.: Наука, 1982. С. 8, 99, 216.

Конрад Николай Иосифович: (1891-1970) // Люди и судьбы: (1917-1991). СПб., 2003. С. 212-214, портр.

**[Конрад Н.И.] - см. о нем в ст.: Васильев А. Г., Рачков Г. Е. Из истории преподавания и изучения корейского языка в Санкт-Петербургском университете. К столетию начала преподавания корейского языка в Санкт-Петербургском университете и пятидесятилетию основания отделений корейской филологии и истории Кореи в Ленинградском университете // Вестник Центра корейского языка и культуры. Вып. 2. Центр «Петербургское Востоковедение» С.-Петербург. 1997. С. 9, 10.

Джарылгасинова Р.Ш . Российское (советское) этнографическое корееведение (40–90-е годы XX в.) // Российское корееведение. Альманах. Вып. I. М.: Муравей-Гайд, 1999. С. 51, 58, 69.

**[Конрад Н.И.] – см. о нем в кн.: Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их соц. функции в Корее: Середина XIX – начало XX в. / АН СССР. Ин-т этнографии. - М.: Наука, 1982. С. 8, 99, 125, 216.

**[Конрад Н.И.] – см. о нем в ст.: Дмитриева В.Н . О днях былых московского корееведения // Российское корееведение. Альманах. Вып. 3. - М.: Муравей, 2003. С. 79.

Конрад Н.И. // Кононов А.Н., Иориш И.И. Ленинградский восточный институт. М., 1977. С. 5, 15, 24, 25, 35, 41, 57, 64, 81, 82, 84, 85, 99, 120.

Конрад Н.И. Когда и как я стал востоковедом // Народы Азии и Африки. 1967, № 5. С. 237-241.

Конрад Н.И. // МСЭ. 3-е изд. Т. 4. М., 1959. С. 1147.

Конрад Н.И. // Москва: (Энц.). М., 1980. С. 322.

Конрад Н.И. // Скачков П.Е. Очерки ис­тории рус. китаеведения. М., 1977. С. 268, 277, 307,347.

Конрад Н.И. // СЭС. М., 1980. С. 627. - То же: 3-е изд. М., 1984. С. 619.

Конрад Н.И. // Укр. рад. энц. Т. 7. Киев, 1962. С. 167-168. На укр. яз.

Кузьмин А.И. Науч. сессия, посвящ. па­мяти академика Н.И. Конрада // Изв. АН СССР. Т. 30. Сер. литературы и языка. 1971. Вып. 4. С. 371-372.

Кузьмин Ф.Ф., Строков Г.В. Заседа­ние в Доме ученых: (К 70-летию Н.И. Кон­рада) // Вопр. языкознания. 1961, № 4. С. 144- 145.

Левин В.И. Николай Иосифович Кон­рад// Ленин. Наука. Молодежь. М., 1980. С. 414-415, портр.

Лихачев Д.С. Н.И. Конрад как руково­дитель серии «Лит. памятники» // Археографич. ежегодник. 1971. М., 1972. С. 226-230.

Лихачев Д.С. Николай Иосифович Кон­рад// Ознобишин Д.В. Лит. памятники. М., 1973. С. 28-36.

Междунар. признание заслуг сов. ученого // Вестн. древн. истории. 1969, № 3. С. 209-210.

Миронов С.А. Чествование Николая Иосифовича Конрада // Изв. АН СССР. Т. 20. ОЛЯ. 1961. Вып. 4. С. 361.

Михайлов А.Ф. Конрад Н.И. // Кит. фи­лософия. М., 1994. С. 148-149.

Народы Азии и Африки. 1971, № 5. - Из содерж.: Науч. заседания, посвящ. 80-летию со дня рождения: Святский Б.М. С. 218-221; Подпалова Г.И.Сессия,посвящ.80-летию со дня рождения, в Ленинграде. С. 221-222; Корчагина Т.Н., Шефтелевич Н.С. С. 222-223.

Н.И. Конрад: (Кратк. характеристика науч. деятельности)// Изв. АН СССР. Т. 17. ОЛЯ 1958. Вып. 5. С. 476-477,479.

Н.И. Конрад - основатель школы сов. японистов // Алпатов В.М Изучение япон. языка в России и СССР. М., 1988. С 83-97.

Николай Иосифович Конрад: (1891-1970) // Народы Азии и Африки. 1970, № 5. С. 250-251, портр.

Николай Иосифович Конрад: (К 70-летию со дня рождения) // Изв. АН СССР. Т. 20. ОЛЯ. Вып. 2. 1961. Вкл. лист.

Новичкова Е. Вечер науки и поэзии:(Памяти академика Н.И. Конрада) // За науку в Сибири. 1979, 20 дек.

О покойном Николае Иосифовиче Конраде // Фукуока (ЮНЕСКО). 1972, № 7. С. 10-11. На япон. яз.

**Пак М.Н . Проблемы корейского и японского феодализма в работах Н.И. Конрада // Вестн. МГУ. Сер. 13. Востоковедение. 1988, №4. С. 22-33.

Памяти академика Николая Иосифовича Конрада: (1891-1970) // Нов. и новейш. исто-рия. 1971, № 1.С. 205-207.

Памяти Н.И. Конрада // Вестн. АН СССР. 1971, №8. С. 125-129.

Позднеева Л.Д., Пашковский А.А. Памяти Николая Иосифовича Конрада: (1891-
1970) // Науч. докл. высш. школы: (Филол. науки). 1971, № 1. С. 108-110.

Popov К.М. A Review of Historical and Literary Research by Academician Nikolai I. Konrad. Calcutta: Statistical publ. society, 1940. 10 p. (Soviet Oriental Studies / Indian Statistical Institute. Acad, of Sciences of the USSR)

Про покойного академика Н.И. Конрада // Япония сегодня. 1971, № 18. С. 81, портр.

Проблемы востоковедения. 1961, № 1. - Из содерж.: Глускина А.Е. Николай Иосифович Конрад: (К 70-летию со дня рождения). С. 217-220; Г р и в н и н B.C., Попов К.А. Библиография трудов академика Н.И. Конрада. С. 220-225. (Хронол. перечень 148 кн., ст., ред, пер. и ред. работ за 1913-1960 гг.)

Проблемы истории и теории миров, культуры: (Сб. ст. памяти академика Н.И. Конрада). М., 1974. - Из содерж.: Жуков Е.М. Н.И. Конрад - выдающийся историк-востоковед. С. 3-11; Xрапченко М.Б. Ученый и человек: (Штрихи к портрету). С. 12-16; Тихвинский С.Л. Академик Н.И. Конрад как историк стран Дальн. Востока. С. 17-27; Фишман О.Л. Н.И.Конрад - историк кит. литературы. С. 28-42; Гулыга А.В. Н.И. Конрад как философ. С. 43-53; Гольдберг Д.И. Вклад Н.И. Конрада в исследование общ. проблем и закономерностей всемирн. истории. С. 54-67; Пинус Е.М. Н.И. Конрад - ученый и педагог. С. 80-85; Позднеева Л.Д. Н.И. Конрад как педагог. С. 86-96; Монгайт А.А. Переписка Н.И. Конрада с Д.Тойнби. с. 143-160; Пашковский А.А. Я Конрад и проблемы синтаксиса япон. языка. С. 161-164.

Семанов В.И., Лихачев Д.С. Нико­лай Иосифович Конрад: (Некролог) // Изв. АН СССР. Т. 30. Сер. литературы и языка. 1971. Вып. 1.С. 99-102, портр.

Скачков П.Е. Библиография Китая. М., I960 Алф. указ. С. 648. (Ссылка на 21 кн., ст. и рец. за 1925-1957 гг.)

Сорокина М.Ю. Вечер памяти Н.И. Конрада // Изв. АН СССР. Т. 50. Сер. литературы и языка. 1991. Вып. 6. С. 569-572.

Сорокина М.Ю. Николай Конрад: (Жизнь между Западом и Востоком) // Трагич. судьбы: (Репрессирован, ученые АН СССР). М., 1995. С. 128-143.

Тамазишвили А.О. К 100-летию Н.И. Конрада//Япония. 1991-1992. М., 1994. С. 191-208.

Тамазишвили А.О. Николай Конрад: Обращение к будущему? // Рос. востоковеды: Стр. памяти. М., 1998. С. 63-105.

Утченко С.Л. Академик Николай Иоси­фович Конрад: (1891-1970)// Вестн. древн. истории. 1971, № 1. С. 203-204.

Фельдман Н.И. Конрад Н.И. // КЛЭ. Т. 3. М., 1966. Стб. 709.

Чествование акад. Н.И. Конрада // Вестн. АН СССР. 1961, №5. С. 106.

Чествование чл.-кор. АН СССР Н.И. Конрада: (В Ин-те востоковедения АН СССР) // Вестн. АН СССР. 1951, № 6. С. 79-80.

Чествование чл.-кор. АН СССР, профессора Н.И. Конрада: (В связи с 60-летием со дня рождения) // Кратк. сообщ. Ин-та востоковедения (АН СССР). № 2. М., 1952. С. 71-72.

Чикнаверова А.А. Из истории науки ХХ века: (С.В. Елисеев, Н.И. Конрад, В.М. Константинов, А.О. Маковельский). М., 2002. С. 13-22.

// Новое литературное обозрение . - 2002. - № 53.

Алпатов В. М. Н. И. Кон­рад // Порт­ре­ты ис­то­ри­ков. Вре­мя и судь­бы / отв. ред. Г. Н. Севостьянов . - М., 2004. Т. 3.

Конрад, Николай Иосифович / Алпатов В. М., Молодякова Э. В. // Конго - Крещение [Электронный ресурс]. - 2010. - С. 69. - (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004-2017, т. 15). - ISBN 978-5-85270-346-0 .

Бадаев Е. В. Роль Н. И. Конрада в развитии советского востоковедения в 1940-е годы // Вестник Кузбасского государственного технического университета. - 2006. - № 6. - С. 151-155.

Бадаев Е. В. Влияние дальневосточной философской традиции на мировоззрение востоковеда Н. И. Конрада // Вестник Томского государственного университета . История. - 2009. - № 2. - С. 67-69.

Бадаев Е. В. Формирование культурно-исторической концепции Н. И. Конрада. - Кемерово: КемГУ , 2010.

Балашов Н. И. Проблема возможности ренессансных процессов в различных культурных ареалах, споры вокруг неё и вопрос о преемственности взглядов академиков В. М. Алексеева и Н. И. Конрада // Россия - Восток - Запад / отв. ред. Н. И. Толстой . - М.: Наследие. 1998.

Брагинский И. С. Об основных чертах литературоведческой концепции академика Н. И. Конрада (к 80-летию со дня рождения) // Народы Азии и Африки. - 1971. - № 2. - С. 139-146.

Джарылгасинова Р. Ш. Подгот. текста; Послесловие и коммент. к «Очеркам социальной организации и духовной культуры корейцев на рубеже XIX-XX веков» // Конрад Н. И. Неопубликованные работы. Письма. - М.: Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 1996. - С. 449-464.

Джарылгасинова Р. Ш. Вклад Н. И. Конрада (1891-1970) в изучение корейской культуры и этнографии // Major Issues in History of Korean Culture. Proceedings of the 3d Intl. Conf. on Korean Studies. - M.: MSU, 1997. Pp. 165-171. (резюме на кор. яз.).

Джарылгасинова Р. Ш., Сорокина М. Ю. Академик Н. И. Конрад: неизвестные страницы биографии и творческой деятельности // Репрессированные этнографы. Вып. I. - М.: Восточная литература , 1999. - С. 199-234

Зиганьшин P. M. Исследования академиком Н. И. Конрадом военной мысли древнего Китая // Восток. - 2007. - № 2. - С. 211-221.

Иванов Вяч. Вс. Памяти Николая Иосифовича Конрада // Учёные записки Тартуского университета. - 1973. - Вып. 313. Труды по востоковедению.

Иванов Вяч. Вс. Н. И. Конрад как интерпретатор текстов // Исэ моногатари. - М., 1979.

Историко-филологические исследования: сборник статей к семидесятилетию академика Н. И. Конрада / отв. ред. М. Б. Храпченко . - М.: Наука (ГРВЛ), 1967.

Историко-филологические исследования: сборник статей памяти академика Н. И. Конрада / отв. ред. Б. Г. Гафуров . - М.: Наука (ГРВЛ), 1974.

Китай, Япония: история и филология. К семидесятилетию академика Н. И. Конрада / отв. ред. С. Л. Тихвинский . - М.: Изд-во восточной литературы, 1961.

Кобзев А. И. Игрища бесовские в АН СССР // Общество и государство в Китае: Т. XLIII, ч. 2 / Редколл.: А. И. Кобзев и др.. - М. : ИВ РАН , 2013. - С. 263-270. - 487 с.

Конрад Николай Иосифович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М. : Советская энциклопедия, 1969-1978.

Лисевич И. С. Диа­лог ис­то­ри­ков. Пе­ре­пис­ка А. Тойн­би с Н. Кон­ра­дом // Новый мир . - 1967. - № 7.

Милибанд С. Д. Библиографический словарь советских востоковедов. - М., 1977.

Н. И. Конрад [некролог] // Народы Азии и Африки. - 1970. - № 5.

Николай Иосифович Конрад (1891-1970) / сост. Р. И. Кузьменко. - М.: Наука , 1994 (Материалы к биобиблиографии учёных. Сер. литературы и языка. Вып. 20).

Письма академика Н. И. Конрада / Предисл. и коммент. В. М. Алпатова, М. Ю. Сорокиной; Подгот. текста М. Ю. Сорокиной // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 1992. - № 6.

Проблемы истории и теории мировой культуры. Сборник статей памяти академика Н. И. Конрада / отв. ред. Б. Б. Пиотровский . - М.: Наука (ГРВЛ), 1974.

Саран А. Ю. Н. И. Конрад в Орле // Орловщина: время и бремя реформ. - Орёл, 1992.

Сорокина М. Ю. Николай Конрад: жизнь между Западом и Востоком // Трагические судьбы: репрессированные учёные Академии наук СССР. - М.: Наука, 1995. - С. 128-143.

Н.И. КОНРАД: ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ЯПОНИИ

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ (С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО ПЕРЕВОРОТА ТАЙКА, 645 г.)

***** ******* *****

Сегодня мы начинаем публикацию малоизвестной работы классика отечественного японоведения Николая Иосифовича Конрада. Раритетный текст воспроизводится с соблюдением особенностей подлинника по машинописной копии под названием

Проф. Н.И. Конрад. Лекции по истории Японии (1936/1937 уч. год.). Московский институт Востоковедения им. Нариманова при ЦИК СССР. Москва, 1937 г. (на правах рукописи)

Подготовка текста и публикация Марии Щербаковой.

Надеемся, что публикация будет полезна всем интересующимся историей Японии.

ДРЕВНЕЙШИЙ РОДОВОЙ СТРОЙ

ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ЯПОНИИ (часть 1)

Изложение содержания какого-нибудь периода японской истории должно опираться на изучение источников, относящихся к этому периоду. Это положение остается верным и для древней эпохи: и здесь мы должны такие источники найти и на них основывать наше изучение. Древний период заканчивается в середине VII в. Начало же его восходит к очень отдаленным временам. Какими же источниками мы обладаем для изучения древней истории Японии?

Совершенно естественно, что в самом начале своей исторической жизни народ еще не имеет письменности. Ожидать поэтому наличия письменных источников, возникших в эпоху первобытного коммунизма и даже раннего родового строя, - совершенно невозможно. Письменность появляется обычно сравнительно поздно, когда уже первые этапы исторического развития пройдены.

Как известно, появлением у себя письменности японцы обязаны Китаю: ими были усвоены китайские иероглифы, и впоследствии на основе этих иероглифов была выработана в дополнение к ним слоговая азбука "кана" - в двух графических вариантах - "катакана" и "хирагана", сведенных в две алфавитных системы - "годзюон" (для катакана) и "ироха" (для хирагана). До появления этой китайской иероглифической письменности никакой своей письменности у японцев не существовало. Правда, археология обнаруживает наличие в глубокой древности примитивных знаков, которые могут считаться первым шагом по пути к изобретению письма: это - рисуночное письмо и условные значки. Первые обнаружены на древних металлических гонгах и на стенах пещер (в пров. Коти); вторые на глиняных сосудах, найденных в древних пещерных жилищах (в преф. Сайтама). Но это еще не письмо, а только его зародыши, не получившие к тому же на японской почве развития. Кроме того, кое-где обнаружены следы знаков, более похожих на письменные, что дало повод некоторым японским исследователям еще в период феодализма (например, Хирата Ацутатакэ, 1776–1843) утверждать, что в Японии, в самую древнюю эпоху, в т. наз. "век богов" существовали свои письменные знаки, которые они и назвали "письмом века богов". Однако, ближайшее исследование этих знаков установило, что эти знаки принадлежат к другим древним системам письменности (к древне-корейской, м.б. к древне-турецкой) и попали в Японию благодаря появлению на японских островах групп, принадлежащих к другим народностям. К тому же и эти знаки не получили никакого развития.

Таким образом, письменность в Японии появилась благодаря Китаю, а также благодаря Корее, служившей проводником китайской культуры. Когда эта китайская письменность была занесена? Обычная традиция, идущая от хроник VIII в. - Кодзики и Нихонги, считает, что иероглифы впервые попали в Японию в 404–405 г. В 404 году из Кореи ко двору японских царей будто бы прибыл некий Атики, который "хорошо умел читать китайские книги" и стал обучать китайской грамоте наследного принца. В 405 году из Кореи прибыл уже "ученый" - Вани, которому было передано обучение царских детей.

Разумеется, эти факты не могут считаться началом китайской письменности в Японии: это скорее указание на ее официальное признание при дворе японских царей. Проникновение же ее относится, по-видимому, к II–III в., когда отмечаются оживленные сношения с Кореей и Китаем.

Появление письменности повлекло за собой появление письменных памятников. Наиболее древними - из числа дошедших до нас - являются надписи (стэлы) в некоторых буддийских храмах (напр., Хорюдзи в Нара), "Закон" принца Сётоку-тайси (604 г.), две исторических хроники - Кодзики (712) и Нихонги (720), географически-этнические описания различных местностей - Фудоки (VIII в.), хроника Когосюй (808 г.). Стэлы - и по своей малочисленности, и содержанию - не имеют значения для истории: "Закон" Сётоку-тайси (всего 17 статей) известен только помещенным в позднейшие памятники. Поэтому историк древней Японии располагает только Кодзики, Нихонги, Фудоки и Когосюй, т. е. памятниками, возникшими в VIII–IX в.

Самыми важными из них являются Кодзики и Нихонги. Но это - произведения VIII века, и если они говорят о современных им событиях, то эти события относятся не далее, как к концу VII-го, началу VIII века. О более ранних эпохах, эпохах древнейших они не говорят непосредственно. Поэтому хрониками Кодзики и Нихонги - с точки зрения реконструкции древнейшей истории Японии - мы можем пользоваться только в том случае, если удастся отделить все позднейшее и вскрыть те сведения о ранних эпохах, которые, может быть, там есть. Приходится, поэтому искать, нет ли каких-нибудь других письменных источников, которые непосредственно говорили бы о Японии более ранней эпохи, которые сами появились бы в эту эпоху. И такие есть: это - китайские источники. Японской наукой произведена большая работа по выяснению того, где, в каком китайском памятнике что-либо пишется о Японии. Сейчас можно точно перечислить те китайские исторические памятники, в которых встречаются те или иные сведения о Японии.

Самый ранний материал встречается в Цянь-Хань-шу, т. е. истории Первой Ханьской династии (206 г. до н. э. - 8 г. н. э.). В истории этой династии содержатся первые упоминания о Японии. Причем эти упоминания относятся к Японии I века до нашей эры.

Некоторые сведения содержатся также и в Хоу-Хань-шу, т. е. в истории Второй Ханьской династии (25-220 г.). Эти сведения относятся к Японии I–II в. н. э.

Третий китайский памятник - это т. н. Вэйчжи. Это - история царства Вэй, которое существовало в Китае в III в. н. э. В этой истории имеется специальная глава о так называемых "Важэнь", т. е. о японцах. Это самое подробное описание Японии, которое существует в китайских источниках, и которое отличается максимальной достоверностью.

Далее идет Сун-шу - история Сунского царства, которое существовало в Китае в V веке. "История царства Сун" содержит упоминание о Японии тоже V века. Таким образом, китайские источники дают сведения о Японии, начиная с I века до н. э.

Что дают эти китайские памятники? Из сообщений Цянь-Хань-шу, книги, которая дает сведения о Японии приблизительно около н. эры, наиболее важно следующее:

"Они (Важэнь) распадаются на более чем 100 государств. Они ежегодно приезжают к нам и проносят нам дань".

Из сообщений Хоу-Хань-шу, говорящей о I–II в. нашей эры, важны упоминания о том, что из Японии приезжают послы к Ханьскому двору. Одно из таких посольств, относимое Ханьской хроникой к 57 г. имеет особое значение. Хроника рассказывает, что это было посольство из "страны Идо", и что Ханьский император Гуан-у пожаловал царю этой страны золотую печать. И вот, в 1784 г. в Канодзаки, в уезде Нака в пров. Тикудзэн на о. Кюсю одним крестьянином была найдена в земле старинная золотая печать с корейской надписью: "Хань - царю страны Идо". Известно, что "Идо" - старинное название того района Кюсю, где была найдена печать. Все это заставляет думать, что посольство 57 г. - действительный факт, а это в свою очередь заставляет относиться к показаниям китайских хроник с большим доверием.

Под 107 годом имеется упоминание о том, что послы, прибывшие из Японии, поднесли от имени царя 160 рабов. В Вэйчжи сообщаются уже подробные сведения о стране Яматай, которую японские историки отождествляют с Ямато. Правда, о месте этой страны Ямато идет большой спор. Одни полагают, что страна Ямато находилась на острове Кюсю, другие - в Кинай. Однако больше оснований считать Ямато в районе Кинай. В описании Вэйчжи самое интересное для нас - некоторые указания на государственный и социальный строй, бывший тогда в Японии. Вэйчжи рассказывает о государстве, во главе которого стояла царица, именуемая Химико. Описывается двор этой царицы, сообщается, что у нее более тысячи рабынь, описывается ее дворец, говорится о том, что в этом дворце стоит многочисленная стража и т. д. Сообщается, что эта царица Химико завоевала окружающие государства и во главе этих завоеванных стран (куни) поставила своих наместников.