Стереотеатр. Война Ещё Не Началась Все Шоу Глаголев FM podcast. Война еще не началась Война еще не началась пьеса

Пока Юрий Поляков безрезультатно сетует по статусным закоулкам на отсутствие современной (то есть его, Полякова) драматургии в репертуарах сколько-нибудь значимых театров, у Михаила Дурненкова выходит вторая за неделю премьера, и после технически и визуально изощренной "Утопии" Марата Гацалова в Театре Наций -

Еще сильнее смахивает на детсадовский утренник вчерашних студентов "Война еще не началась", но вот такое концептуальное решение сознательно предлагают режиссер Семен Александровский вместе с художником по костюмам Лешей Лобановым, нарядившим "брусникинцев" (необходимо теперь делать уточнение: старших, тем более что среди них уже настоящие кинозвезды, на которых прицельно идет публика - Василий "Тряпичный союз" и "Хороший мальчик" Буткевич, обросший бородой, но узнаваемый Петр "Ученик" Скворцов) в кислотно-яркие хипстерские одежки и до кучи в совсем уж ядовитых расцветок синтетические парики.

"Я люблю такие вещи, от которых залипаешь" - говорит безымянный персонаж пьесы, да они все тут безымянные, и пьеса-то состоит из набора монологов или дуэтных сценок-скетчей, к тому же повторяющихся, и перемежающихся "музыкальными" отбивками, когда молодые актеры среди шариков и флажков стучат молоточками-пищалками, дуют в свистульки и бренчат на полуразломанном ("препарированном") пианино что-то незамысловатое и не слишком благозвучное.

У Карена Шахназарова в фильме "Курьер" молодые герои вот точно так же бренчали и орали песню про козла, выражая через нее - и не имея, не находя других сколько-то легальных способов - крайнюю степень раздражения тем, что окружающая затхлая действительность их достала. В том же 1986 году, когда вышел "Курьер", на эстраду вышла с номером "Не пойдем сегодня на пляж" Клара Новикова, ее героиня, актриса, затюканная убогим совковым бытом, по роли должна была играть сатиру на загнивающий запад, но вместо разоблачения буржуев срывалась в истерику и, прежде чем взять себя в руки, успевала "разоблачить" ту же самую действительность, что доставала и шахназаровских малолеток. Прошли, что называется, годы, я бы даже сказал, десятилетия - но действительность затхлая и достала всех, у кого еще не до конца протухло содержимое черепной коробки, в первую очередь, естественно, опять-таки малолеток. "Война еще не началась", будучи памфлетом на злобу дня, напомнила мне сразу и эпизод из фильма, и эстрадно-юмористический номер тридцати-с-лишним-летней давности.

Среди сценок-рефренов в "Войне..." - диалог мамы и папы, увидевших сына в репортажах с "митинга мира" и, помимо животного родительского волнения за отпрыска, искренне недоумевающих, что "ребенок" там делает, под "вражескими" флагами - ну да, это злободневно. Или фантасмагорический "робот с блоком абсурда"... В то же время попытка вникнуть в отношения парочки после клубного знакомства и случайного секса вроде бы ни к конкретным историческим (да и географическим, ситуация-то универсальная - он "нашел свою единственную", а она про "мужа и детей" наутро вспомнила) реалиям не привязана, ни в характеры персонажей, тоже безымянных, разумеется, не углубляется - а тоже проходит лейтмотивом. Я бы не стал преувеличивать ни литературные достоинства материала (собрать по дюжине обрывочных записей из фейсбука Евгения Казачкова или Валерия Печейкина - и пожалуй что еще и получше пьеса готова!), ни оригинальность сценического воплощения текста, но через рефрены показать, как наращивается через каждое "проведение темы" на пустом, в общем-то, месте, градус агрессии, актерам Мастерской Брусникина (в некоторых сценках мальчики выступают за девочек, а актрисы берут на себя текст персонажей мужчин, для пущего "остранения", не иначе) удается.

Материал же, как и в случае с "Утопией", чересчур уж прямолинеен и даже для памфлета схематичен. Особенно что касается сценки (но она, впрочем, не повторяется, хватает одного раза для доходчивости) с участием мужа и жены, когда супруг, по всей видимости, ведущий теленовостей, приходит домой и не обнаруживает там ребенка, жена отправила сына к бабушке с испуга, увидев в передаче мужа репортаж о сожженном публично ребенке (ну привет "распятому мальчику" читается без подсказок); и хотя муж объясняет, что это фейк, что не было никакого мальчика - жена предпочитает верить тому, что увидела по телевизору, а не словам мужа, сказанным ей в интимной обстановке: мол, если хочешь, чтоб я успокоилась - иди и по телевизору скажи, что сожженный мальчик - выдумка; ну а он, конечно, не пойдет и не скажет, ему не за то платят... Ну а размноженный на четыре голоса монолог про попытку бросить курить, вероятно, призван оттенять политическую публицистику - а звучит ни к селу ни к городу.

То, что и с эстрады звучало бы "в лоб", спектакль "Практики" старается доносить не сразу, не вдруг, и не проясняя (тут нечего прояснять), но заглушая, в том числе и буквально, кричалками-вопилками-сопелками, плакатный пафос пьесы. Какой бы целевой аудитории это высказывание (а высказывания тут явно больше, чем образа) не предназначалось, я в нее очевидно не попадаю - не "залипаю" - при том что пафос готов разделить заранее, просто мне для этого спектакль смотреть необязательно. Нехитрая, хотя и броская форма - тоже слегка мимо меня пролетает, при том что смотреть на костюмы, на молодых актеров в них, на то, как под конец они меняются одеждами с простоявшими битый час без дела на площадке ряжеными манекенами, все-таки несколько увлекательнее, чем вслушиваться в слова, которые они при том произносят. За счет энергии исполнителей вся эта "агитбригада "бей врага" как-то и держится - но вот ей-богу, не стесняясь прибегать к штампам, невольно подумаешь: вашу бы энергию - да в мирных целях.

2014-й год навсегда останется в истории трагичным годом. Такое долгожданное, желанное и радостное для многих жителей нашей страны событие, как «присоединение» Крыма, обернулось вдруг стремительным обвалом рубля, палением цен на нефть и санкциями, лишившими жителей России многих продуктов, лекарств и привычного качества жизни.

Но все бы не беда! Ради полуострова можно и питаться похуже, и умирать пораньше, и на машине старой поездить. Беда оказалась в другом - в разразившейся войне с некогда братским государством, сбитыми самолетами, смертями с обеих сторон и развернувшейся во всю мощь пропагандистской машиной.

Страшный был год. Который необратимо изменил настоящее и надолго лишил веры в будущее.

В этом же году драматург Михаил Дурненков пишет пьесу «Война еще не началась ». Зловещее название уже сделало эту пьесу актом художественного акционизма.

12 разрозненных, на первый взгляд не связанных между собой, этюдов-притч. 3 обезличенных персонажа. На протяжении всей пьесы происходит абстрактный спор-дебаты между «отцами и детьми», «мужчинами и женщинами», «нашими и вашими» - никем конкретным и абсолютно узнаваемым каждым - о пользе/угрозе уличных протестов, об официально необъявленной войне с Украиной, о воздействии на психику государственной пропаганды и о засилии недостоверных новостей, которые сегодня мы научились по-модному называть fake news.

Пьеса получилась невероятно сильной и острой. Настолько, что казалось, что в России ей не идти на сцене в обозримом будущем примерно никогда.

А тем временем в мире ее ждала яркая судьба. Пьесу читали и ставили в Шотландии, Англии, Чехии, Румынии, Литве.

После одной из последних премьер в городе Плимут британская критика единодушно соглашалась: эта пьеса - лучший способ узнать и понять современную Россию.

Однако, озлобленным, оскорбленным, воинствующим или просто остро чувствующим патриотам нет причин беспокоиться. Английскую публику ландшафт России интересовал куда меньше своего. Кто-то отмечал, что ощущения от спектакля такие, словно прочел твиттер Трампа. Кто-то разглядел в пьесе абсолютно универсальную и общечеловеческую склонность людей предавать друг друга, в конечном счете предавая самих себя. И оказался недалек от истины.

Поскольку ценность пьесы совсем не в ее политической позиции и направленности. Самое важное, что драматургу удалось зафиксировать окружающий его пейзаж в том самом 2014-м году, той точке невозврата, когда все были раскалены и взрывоопасны настолько, что достаточно было малейшей искры, чтобы разнести все в клочья.

И вот прошло 4 года. И происходит то, что казалось невероятным.

Театр «Практика» ​ выпускает первую российскую премьеру, где режиссером становится Семен Александровский , широко известный театральному зрителю своим спектаклем «Топливо» и наделавшей шуму опере «Cantos».

Никакого больше твиттера Трампа. Сами с собой о себе решились наконец проговорить главное и очень болезненное.

Режиссер выбирает для этого максимально дружелюбную и мирную эстетику - буффонаду, предлагая всем дружно посмеяться над некогда страшным и испугаться некогда смешного, сменить точку невозврата на точку соприкосновения.

Спектакль открывается даже не самой пьесой, а зачитыванием самых свежих и актуальных инфоповодов. Тут и перлы с РИА Новостей, и сюжеты инфернальных ток-шоу федеральных каналов, и консирологические теории с просторов социальных сетей. Все находит свое место. И все служит той возможности дружно посмеяться над собой и абсурдом, константно происходящим вокруг. Удостоится вниманием даже чемпионат мира по футболу.

Крайне интересный эффект. Еще утром ты читал эти же “новости” в интернете или видел их по тв, а вечером сидишь и дружно всем залом смеешься над их абсурдностью.

Но такая дружная обстановка длится недолго. Все эти «зарисовки современности» становятся лишь средством вернуться в ту современность 2014-го года, осовременить события пьесы.

К пьесе режиссер подходит очень внимательно. Текст пусть и подвергается небольшой обработке предъявляется зрителю дословно, со всем своим многообразием подтекстов. От лица трех персонажей выступают сразу 9 ребят из Мастерской Дмитрия Брусникина​ , лишь усиливая универсальность и обезличенность персонажей.

Артисты облачены в стильные “клоунские” костюмы. Все пространство заполняют праздничные воздушные шары и разноцветные гирлянды с надписью “война еще не началась”. По сути художник Леша Лобанов​ создал эдакий русский вариант карнавала смерти, пира во время чумы, праздника меда на главной улице страны, пока вооруженные силы воюют на территории другой страны.

Но по мере развития, некоторые притчи-этюды пьесы начинают повторяться. Градус озлобленности в подаче исполнителей нарастает. За счет эстетики “клоунады” режиссеру удается добиться от исполнителей ценного качества - игровая природа обособляется. Выражение лиц, глаз, движения рук все становится зверее, бешеннее, более остервенелым. Милые и забавные клоуны сами не замечают как трансформируются в агрессивных фанатиков. И то, что вызывало смех 10 минут назад начинает пугать нешуточно. Если кто-то и смеется, то смех этот больше не здоровый. Так смеется мать убитого ребенка.

Режиссер в программке обращает внимание, что хотел достигнуть терапевтического эффекта, пережить травматичные события через сочетание смеха и ужаса. Это ему удалось. Но только спектакль сейчас больше напоминает диагноз.

Сегодня он говорит, что это только кажется, что “война еще не началась”. Война вообще не начинается в один день и час. Ей предшествует масса событий, выбор, споры, взгляды и заблуждения. И это и есть война. Война с начинающейся войной. Где каждый находится на своем личном поле боя. И победить можно только в том случае, если проиграть войне. Выместить ее из своей головы.

Крайне важный спектакль. Страшно смешной. И нешуточно страшный. Сходите, пожалуйста!

«Завтра я приду, и мы сделаем это. И будем свободны. И будем вместе. И никогда больше не будет больно.» (с) «Война еще не началась», М. Дурненков

В театре «Практика» вышел спектакль Семена Александровского по пьесе Михаила Дурненкова «Война еще не началась». Рассказывает Алла Шендерова .

За последние две недели это вторая московская премьера, основанная на тексте Михаила Дурненкова. Первой была «Утопия», поставленная в Театре наций Маратом Гацаловым (см. “Ъ” от 26 июня). «Война еще не началась» - цикл диалогов для трех актеров, персонажи так и названы: Первый, Второй, Третий. Пол и возраст актеров, как пишет драматург, не имеют значения, а последовательность сцен можно менять. И хотя в «Утопии» все более традиционно (есть единый сюжет, в котором существуют мама-папа-сын и заезжий бизнесмен), у двух текстов легко заметить общность.

В обоих действуют члены одной семьи, обменивающиеся скупыми, схематичными репликами («Ты с ума сошел? - Мы чуть с ума не сошли! - Мы звонили в школу! - Я чуть не поседел!»), но в этих скомканных диалогах есть секрет. Вот, скажем, у Чехова с его знаменитыми подтекстами слова служат ширмами: герои специально говорят не о том, что у них болит. Герои Дурненкова говорят почти как роботы, их речь не окрашена индивидуальностью, и в то же время за каждым словом четко видна их (точнее, наша) жизнь со всеми подробностями.

Диалоги из «Война еще не началась» разыгрывают не три, а девять молодых, но вполне искушенных артистов - те самые брусникинцы (выпускники мастерской Дмитрия Бусникина при Школе-студии МХАТ), что уже довольно давно обосновались в «Практике» и чьи «Чапаев и Пустота», «Это тоже я» и «Конармия» стали хитами.

Художник Леша Лобанов устроил на крошечной сцене «Практики» карнавал: развесил в глубине флажки с названием спектакля, надул шарики, установил манекены, витринные позы которых портят у кого маска мертвеца, у кого - пояс шахидки. Между рослыми манекенами притулились живые актеры - в цветных джинсах и майках и вырви-глаз париках. Двое из девяти в перерывах между репликами успевают побыть таперами - в глубине под флажками стоит пианино, прочие вторят их игре трещотками и пищалками: аккорды, написанные питерским композитором Настасьей Хрущевой, напоминают джинглы из музыкальных автоматов, как если бы их исполняли доведенные до отчаяния клоуны. Впрочем, «злость» и «отчаяние» - эмоции, которые Семен Александровский не пускает в свой спектакль. Они остаются за скобками - как и все подробности жизни Первого, Второго и Третьего, которые мы, к сожалению, знаем и так.

В спектакле есть пролог, взятый режиссером из новостей. Самое трудное для актеров - прочесть с экрана телефона новость, сняв парик и не прикрываясь образом. Потому пролог выходит слегка затянутым: зал не сильно веселится, слушая, как полиция арестовала австралийца, написавшего на пакетике с наркотой свой адрес - а вдруг потеряется; или как власти Нижнего Новгорода заделали на дороге яму, заметив, что она стала местом фотосессии для иностранцев.

Куда сильнее действуют диалоги Дурненкова, разыгранные от лица дурашливых паяцев: кто-то кричит, рвет страсти в клочья, кто-то красит текст в неуместно радужные краски. И спектакль вдруг расцветает. Исполнителей в три раза больше, чем героев, так что диалоги повторяются, а тут еще один из персонажей вдруг признается, что он (точнее, она - Анастасия Великородная) - робот с блоком абсурда, но блок сбоит, сгенерировать абсурд не получается; на смену роботу выходит семейка, в которой сын построил родителям дом, заехал навестить и теперь уезжает. Мать благодарит, тыркает молчащего отца: ты бы хоть слово сказал. Отец, дождавшись ухода сына, говорит, что сожжет этот дом - в пять утра, когда нет ветра. «И тогда он опять приедет. Ко мне» - эту фразу все та же Анастасия Великородная произносит, наполняя паузы между словами такой звенящей радостью прозрения, что эффект выходит сильнее, чем от целого спектакля об отношениях отцов и детей.

Есть среди эпизодов и такие, что хотелось бы, как говорят, «развидеть»: диалог жены тележурналиста, поверившей в фейковую новость про убитого ребенка, ведь ее с экрана озвучил муж. Придя домой и узнав, что жена в панике спрятала собственного сына у матери, он пытается ее разуверить: этого не было, тот ребенок жив - «чтобы они этого не сделали, мы сказали, что это было». «Тссс! Я… смотрю… новости!» - восторженно перебивает жена (Мария Крылова) - и зал накрывает волна отчаяния.

Война, что еще не началась, но конца и края ей нет, кроется тут не в точных словах, а в паузах, в улыбках, в том, с какой жадностью брусникинцы хватаются за свои пищалки и трещотки, пытаясь выпищать и вытрещать тот ужас, что мы не можем или боимся объяснить.

Словом, может, это и не самый совершенный спектакль Семена Александровского, на счету которого обаятельный хит «Топливо» и эстетский золотомасочный «Cantos» с Теодором Курентзисом. Но пищат, трещат и делают паузы в его спектакле очень точно.

О ежедневной «войне» вокруг нас: в быту, телевизоре, государственных структурах и даже разговорах с друзьями. «Сноб» поговорил с режиссером спектакля Семеном Александровским, художественным руководителем «Практики» Дмитрием Брусникиным и актером Василием Буткевичем об их личной «войне» и узнал, как они справляются с обилием негативной информации

Ɔ. С чем вы воюете внутри себя и в окружающем мире?

Семен Александровский:

У каждого человека есть люди, с которыми он постоянно ведет внутренний диалог. Чаще всего это его близкие, а диалог этот очень сложный, и в нем много войны. Он возникает неизбежно, потому что мы часто раним друг друга, а после переживаем это наедине с собой. И вот эту войну внутри себя я пытаюсь преодолеть, потому что нет ничего важнее, чем мир с близкими. Я пытаюсь сделать так, чтобы эта война не выходила наружу.

Я стараюсь не воевать с тем, что вокруг меня, наоборот, выстраиваю отношения с окружающей миром на обоюдном согласии. Если есть почва для диалога, договариваюсь. Если же нет, то не воюю — просто ухожу.

Семен Александровский Фото: Владимир Яроцкий

Дмитрий Брусникин:

Я не воюю. Ни с окружающим миром, ни внутри себя. Я разговариваю. С собой — о лени, нетерпении, каких-то проблемах. И веду диалог с внешним миром. Там очень много раздражающих факторов и агрессивных проявлений, но воевать с ними не надо.

Василий Буткевич:

Я ежедневно воюю со своими комплексами: с детскими или приобретенными позже. Все это я выражаю на сцене — 90 процентов переживаний идет туда.

В окружающем мире я сражаюсь с несправедливостью. Не люблю ее проявления ни по отношению ко мне, ни к другим людям. Не могу спокойно воспринимать это: часто вступаю в контры, даже лезу на рожон — и очень из-за этого страдаю.

Сцена из спектакля «Война еще не началась» Фото: Владимир Яроцкий

Ɔ. Как вы справляетесь с обилием негативной информации вокруг?

Семен Александровский:

Самые сильные мои потрясения происходят в связи с материалом, над которым я работаю. Как-то мы делали эскиз по делу о демонстрации 1968 года на Красной площади, и я вынужден был читать протоколы следствия — это был очень болезненный опыт.

Я стараюсь ограничивать информационный поток — иногда читаю новости, но не очень этим увлекаюсь. Если чувствую агрессию или гнев внутри, пытаюсь отключиться. Я для себя давно сделал вывод: на негатив нельзя отвечать негативом — нужно создавать альтернативу.

Василий Буткевич Фото: Владимир Яроцкий

Дмитрий Брусникин:

Я стараюсь не воспринимать негатив и не пускать его в себя. Читаю меньше новостей, мало смотрю фейсбук, ограничиваю себя таким образом. Нужно компенсировать этот негатив, больше читать. И классическую литературу, и стихи. И музыку слушать.

Василий Буткевич:

Меня спасает профессия. Если я что-то услышал, то могу прийти на спектакль или репетицию и выплеснуть эти эмоции, как-то отгородиться от них.

Если случилась какая-то трагедия, то стараюсь избегать соцсетей, телевизор я вообще не смотрю. Да и из соцсетей хочу вообще удалиться: каждое утро я открываю их и получаю поток грязи. Надеюсь, когда-нибудь я найду в себе силы это сделать.
Ɔ.