Выход "Варяга" и "Корейца". Начало боя.

В полдень 09 февраля 1904 г. крейсер "Варяг" и канонерская лодка "Кореец" снялись с якорей и направились к выходу из бухты Чемульпо, перекрытому японской эскадрой. По некоторым источникам конечной целью был прорыв из бухты, что представляется сомнительным, учитывая низкую максимальную скорость "Корейца" (не более 14 узлов), что практически исключало возможность оторваться от японцев. Выход русских кораблей оказался для японцев неожиданным, что привело к некоторой неразберихе: боевые группы формировались по мере съема с якорей.

Первым открыл огонь японский крейсер "Асама", сразу же вслед за ним - русские корабли. Дистанция к началу боя составляла около 38 кабельтовых (7 000 метров). Через 10 минут с начала боя последовало первое попадание: 203-мм снаряд попал в район кормового мостика "Варяга" и вызвал пожар.

Примерно на это же время приходится пик интенсивности артиллерийского огня русского крейсера, далее, по мере получения повреждений, он начал стихать. Затем последовали попадания в носовую дальномерную станцию "Варяга", что заметно осложнило прицеливание, в центральную и кормовую части корабля.

Окончание боя и возвращение в Чемульпо.

Бой закончился в 12:50 и продолжался около 50 минут, после чего сильно поврежденный "Варяг" (крейсер получил не менее 9 попаданий, в т.ч. 3 - снарядами калибра 203 мм) и не получивший повреждений "Кореец" вернулись в порт Чемульпо. С японской стороны участие в бою принимали, в основном "Асама", "Ниитака" и "Чиода", другие корабли существенного влияния на сражение не оказали. Поскольку огонь японцев был сконцентрирован на "Варяге", "Кореец" попаданий не получил.

После боя командирами русских кораблей было принято решение уничтожить их во избежание захвата японцами. Крейсер "Варяг" был затоплен, "Кореец" - взорван.

Общий итог боя.

Все современники боя, включая японцев, сходятся во мнении, что сражение русских кораблей с многократно превосходящими их силами неприятеля, является примером огромного мужества и доблести. В то же время итоги самого боя крайне неоднозначны.

По донесению капитана "Варяга" был уничтожен японский миноносец, серьезно поврежден и далее затонул крейсер "Такачихо", тяжело поврежден крейсер "Асама". Можно точно сказать, что в отношении "Такачихо" сведения были неверны: крейсер благополучно прослужил еще более 10 лет. Нет и никаких подтверждений серьезного ущерба крейсера "Асама". Командующий японской эскадрой после боя направил донесение, в котором указывал на отсутствие попаданий с русских кораблей и каких-либо жертв или повреждений.

Итак, 29 января 1903 г «Варяг» прибыл в Чемульпо (Инчхон). До боя, состоявшегося 27 января следующего года, осталось меньше месяца – что произошло за эти 29 дней? Прибыв к месту несения службы, В.Ф. Руднев быстро обнаружил и докладывал о том, что японцы готовятся к оккупации Кореи. В материалах исторической комиссии отмечалось:

«Кап. 1 р. Руднев сообщил в Порт-Артур об устройстве японцами продовольственных складов в Чемульпо, на станции «Jong tong-no» и в Сеуле. По донесениям кап. 1 р. Руднева общее количество всего японского провианта достигало уже 1 000 000 пудов, а патронов было доставлено 100 ящиков. Движение людей было беспрерывное, в Корее насчитывалось уже до 15 тысяч японцев, которые под видом японцев и в короткий срок перед войной расселились по всей стране; число японских офицеров в Сеуле дошло до 100, и хотя японские гарнизоны в Корее остались официально в прежнем количестве, но действительное число гарнизонов было значительно больше. Вместе с тем японцами открыто доставлялись в Чемульпо шаланды, буксирные пароходы и паровые катера, что, как доносил командир кр. «Варяг», ясно указывало на обширные приготовления к десантным операциям… Все эти приготовления слишком ясно указывали на неизбежную оккупацию Кореи японцами».

То же самое передавал и военный агент России в Японии, полковник Самойлов, 9 января 1904 г сообщавший о фрахте многочисленных пароходов, мобилизации дивизий и т.д. Таким образом, подготовка оккупации Кореи не была секретом ни для Наместника, ни для более вышестоящих инстанций, но они продолжали хранить молчание – как мы уже говорили в предыдущей статье, российские дипломаты решили не считать высадку японских войск в Корее объявлением войны России, о чем Николай II и уведомил Наместника. Решено было считать опасным только высадку японских десантов севернее 38-ой параллели, а все, что южнее (включая Чемульпо) таковым не читалось и дополнительных инструкций для стационеров не требовало. Подробнее мы писали об этом в предыдущей статье, а сейчас только еще раз отметим, что отказ от вооруженного противодействия высадке японцев в Корее приняли куда более высокие инстанции, чем командир «Варяга», а полученные им инструкции совершенно запрещали мешать японцам.

Но – вернемся к «Варягу». Вне всякого сомнения, наилучшим способом избежать потери крейсера и канонерской лодки «Кореец» был бы отзыв их из Чемульпо, вместе с посланником России в Корее А.И. Павловым или без него, но этого, к сожалению, сделано не было. Почему так - увы, ответить на этот вопрос весьма затруднительно, и можно только строить догадки. Вне всякого сомнения, если уж решено было считать, что японская высадка в Корее не приведет к войне с Россией, то оснований для отзыва русских стационеров из Чемульпо не имелось – собираются высаживаться японцы, и пусть себе. Но ситуация решительным образом изменилась, когда японцы разорвали дипломатические отношения: несмотря на то, что в Петербурге считали, что это еще не война, риск, которому подвергался крейсер и канонерская лодка, уже явно перевешивал выгоды от нашего военного присутствия в Корее.

Собственно говоря, события развивались так: в 16.00 24 января 1904 г. нота о разрыве отношений была официально получена в Санкт-Петербурге. Что было важно – классическая в таком случае фраза: «Дипломатические отношения с правительством России в настоящее время уже не имеют никакой ценности и правительство Японской империи приняло решение разорвать оные дипломатические отношения» дополнялась весьма откровенной угрозой: «Правительство империи для защиты своего суверенитета и интересов оставляет за собой право действовать по своему усмотрению, считая это наилучшим способом для достижения означенных целей». Это уже было реальной угрозой войны: но она, увы, не была принята во внимание.

Дело в том, что, по озвученным ранее причинам, Россия совершенно не хотела войны в 1904 г и, по всей видимости, не желала верить в ее начало. Поэтому в Санкт-Петербурге предпочли прислушаться к посланнику Японии Курино, который не уставал повторять, что разрыв дипломатических отношений, это еще не война, и все еще можно устроить к лучшему. В результате наше министерство иностранных дел (и Николай II), по сути, позволили себе игнорировать реальность, надеясь на миражи, которые им рисовал японский посланник и в которые им очень хотелось верить. Более того – возникло опасение, как бы «наши герои на Дальнем Востоке не увлеклись внезапно каким-либо военным инцидентом» (слова министра иностранных дел Ламсдорфа). В результате была допущена грубейшая ошибка, которая, возможно, и погубила в итоге «Варяг»: о разрыве отношений с Японией Наместник был извещен Петербургом на следующий же день, 25 января, но вторая часть японской ноты (о «праве действовать по своему усмотрению») в сообщении была опущена, и Е.И. Алексеев ничего об этом не узнал.

Будем откровенными – далеко не факт, что, получив текст японской ноты в полном объеме, Е.И. Алексеев предпринял бы меры по отзыву «Варяга» и «Корейца», а кроме того, для того чтобы эти меры увенчались успехом, следовало действовать молниеносно: при этом известно, что быстрота действия в число достоинств Наместника Е.И. Алексеева не входила. Но все же некоторый шанс был, и он оказался упущен.

Интересно также, как Е.И. Алексеев распорядился полученной им информацией: о разрыве дипломатических отношений с Японией он известил консулов в Гонконге и Сингапуре, уведомил Владивостокский отряд крейсеров и канонерскую лодку «Манчжур», но ничего не сообщил об этом ни Порт-Артурской эскадре, ни посланнику в Корее А.И. Павлову, ни, конечно, командиру «Варяга». Можно лишь предполагать, что Е.И. Алексеев получил задачу «ни в каком случае не провоцировать японцев» и, руководствуясь принципом «как бы чего не вышло», предпочел ничего не сообщать артурским морякам. Автор настоящей статьи, к сожалению, не смог разобраться, когда узнал о разрыве дипломатических отношений начальник эскадры О.В. Старк и начальник морского штаба Наместника В.К. Витгефт. Возможно, что они также получили эту информацию с запозданием, так что, быть может, упрек Н.О. Эссена (высказанный им в мемуарах) о том, что бездействие последнего и привело к несвоевременному отзыву русских стационеров в Чемульпо и Шанхае (там была канонерская лодка «Маджур»,) не вполне обоснован. Но во всяком случае, известие уже не о разрыве дипломатических отношений, а о начале войны было отправлено в Чифу для «Варяга» только 27 января, после удачной атаки японских миноносцев, подорвавших «Ретвизан», «Цесаревич» и «Палладу» и в день, когда «Варяг» вступил в свой первый и последний бой. Разумеется, это было запоздалое предупреждение.

А что в это время происходило на крейсере? Уже 24 января (в день, когда в Петербурге официально получили уведомление о разрыве дипотношений) командиры иностранных стационеров «по секрету» сообщили Всеволоду Федоровичу Рудневу об этом прискорбном событии. Командир «Варяга» немедленно запросил инструкций у адмирала Витгефта: «достигли слухи разрыва дипломатических отношений; вследствие частой задержки депеш японцами прошу сообщить, было ли нам приказание дальнейших действий», и запрос посланнику А.И. Павлову в Сеул: «Слышал о разрыве дипломатических отношений, прошу сообщить сведения». Однако из Порт-Артура никакого ответа не поступило, а А.С. Павлов ответил:

Судя по всему, по получении ответа В.Ф. Руднев отправился первым же поездом в Сеул (выехал утром 25 января 1904 г) и там, в корейской столице, был упущен последний шанс увести русские стационеры из Чемульпо до начала войны.

В ходе беседы быстро выяснилось, что А.И. Павлов, как и В.Ф. Руднев, уже неделю не получал ни ответов на свои запросы, ни каких-либо новых распоряжений. Все это укрепляло во мнении, что японцы перехватывают и задерживают депеши командира «Варяга» и посланника России в Корее: но как должно было выходить из этого положения? В.Ф. Руднев предлагал забрать посланника и консула и немедленно уходить из Чемульпо, однако А.И. Павлов не поддержал такого решения, мотивируя это отсутствием соответствующих указаний своего руководства. Посланник предложил отправить в Порт-Артур канонерскую лодку «Кореец» с донесением – по мнению А.И. Павлова, ее, в отличие от телеграмм, японцы не могли перехватить, а значит, в Порт-Артуре сумели бы сложить два и два и выслать приказы, скажем, миноносцем.

В итоге командир «Варяга», вернувшись на крейсер, тем же днем 25 января распорядился об отправке «Корейца» в Порт-Артур – согласно его приказу, канонерская лодка должна была уйти из Чемульпо утром 26 января. В ночь с 25 на 26 января с рейда ушел японский стационер «Чиода» (строго говоря, правильнее было бы писать «Тиёда», но мы, для удобства читателя, будем придерживаться исторически сложившихся и общепринятых в русскоязычной литературе именований). К сожалению, по невыясненным причинам «Кореец» не ушел утром, как этого требовал В.Ф. Руднев, а задержался до 15.40 26 января и, при попытке выйти, был перехвачен японской эскадрой, следовавшей в Порт-Артур.

Канонерская лодка "Кореец"

Мы не будем во всех подробностях описывать подготовку и нюансы десантной операции, которую готовили японцы. Отметим только, что ее предполагалось произвести в Чемульпо, но лишь при условии отсутствия там военных кораблей русских, в противном случае высаживаться нужно было неподалеку от Чемульпо, в заливе Асанман. Именно там был назначен общий сбор японских кораблей, участвовавших в операции, именно туда ушел «Чиода» с рейда Чемульпо. Но 26 января 1904 г, когда все «действующие лица» были в сборе, командующий операцией контр-адмирал Сотокичи Уриу, понимая, что оккупацию Сеула необходимо осуществить как можно скорее, и получив информацию о том, что русские стационеры ведут себя как обычно и не предпринимают никаких угрожающих действий, принял решение высаживаться в Чемульпо, который, конечно, в качестве места высадки был не в пример удобнее залива Асанман. Тем не менее, японцам, конечно, нужно было считаться с возможностью вмешательства русских кораблей – их следовало по возможности нейтрализовать.

Сотокичи Уриу собрал у себя командиров боевых кораблей и капитанов транспортных судов, перевозивших десант, объявил им план операции и довел до их сведения свой приказ №28. Приказ этот весьма важен для понимания того, что произошло в дальнейшем, поэтому мы приведем его полностью. Хотя некоторые, малозначимые для нашего анализа пункты приказа можно было бы опустить, но во избежание любых спекуляций на эту тему процитируем его без купюр:

«Секретно.
8 февраля 37 год Мейдзи (26 января 1904 г по старому стилю - прим. авт. )
Борт флагманского корабля «Нанива» залив Асанман.

1. Обстановка у противника по состоянию на 23.00 25 января: в бухте Чемульпо по-прежнему стоят на якоре русские корабли «Варяг» и «Кореец»;

2. Пунктом высадки экспедиционного отряда определена бухта Чемульпо, по прибытии в которую должна незамедлительно начаться высадка войск;

3. Если русские корабли встретятся за пределами якорной стоянки в бухте Чемульпо, на траверзе Пхальмидо (Йодольми – прим. авт ) или к S от него, то их надлежит атаковать и уничтожить;

4. Если русские корабли не будут предпринимать против нас враждебных действий на якорной стоянке в бухте Чемульпо, то мы не будем их атаковать;

5. Одновременно с приготовлениями к выходу со временной якорной стоянки в заливе Асанман силы Отряда делятся следующим образом:
- 1-я тактическая группа: (1) «Нанива», (2) «Такачихо», (3) «Чиода» с приданным ей 9-ым отрядом миноносцев;
- 2-я тактическая группа: (4) «Асама», (5) «Акаси», (6) «Нийтака» с придынным ей 14-ым отрядом миноносцев;

6. Действия по заходу на якорную стоянку в бухту Чемульпо:

а) «Чиода», «Такачихо», «Асама», 9-ый отряд миноносцев, транспортные суда «Дайрэн-мару», «Отару-мару», «Хэйдзе-мару» заходят на якорную стоянку в бухту Чемульпо;

б) 9-ый отряд миноносцев, пройдя островок Пхальмидо, уходит вперед и спокойно, не вызывая подозрений у противника, заходит на якорную стоянку. Два миноносца встают в точку, недоступную для огня противника, а другие два с миролюбивым видом занимают такую позицию рядом с «Варягом» и «Корейцем», чтобы в одно мгновение можно было решить их судьбу – жить им или умереть ;

в) «Чиода» самостоятельной выбирает себе подходящее место и становится в нем на якорь;

г) Отряд транспортных судов, следуя в кильватере «Асама», после выхода из строя «Чиода» и «Такатихо», в кратчайший срок заходят на якорную стоянку и незамедлительно приступают к выгрузке войск. Желательно, чтобы они смогли зайти в порт во время полной воды вечернего прилива.

д) «Нанива», «Акаси», «Нийтака» следуют в кильватере отряда транспортных судов, а затем становятся на якорь к S от островка Хэридо в линию на NE. 14-й отряд миноносцев, закончив прием угля и воды с «Касуга-мару», разделяется на две группы в составе двух миноносцев каждая. Одна группа занимает позицию к S от островка Пхальмидо, а другая находится рядом с «Нанива». Если в ночное время суток противник начнет движение с якорной стоянки в открытое море, то обе группы должны его атаковать и уничтожить ;

е) Перед заходом солнца «Асама» уходит с позиции рядом с якорной стоянкой Инчхона и переходит к месту стоянки «Нанива» и встает там на якорь;

7. В случае, если противник предпримет против нас враждебные действия, откроет артиллерийский огонь или произведет торпедную атаку, то мы должны его немедленно атаковать и уничтожить, действуя при этом таким образом, чтобы не нанести ущерба находящимся на якорной стоянке кораблям и судам других держав;

8. Корабли, находящиеся у островка Хэридо, к рассвету следующего дня переходят на временную якорную стоянку в заливе Асанман;

9. Корабли и миноносцы, находящиеся на якорной стоянке в заливе Чемульпо, убедившись, что высадка полностью завершена, переходят на временную якорную стоянку в заливе Асанман;

10. «Касуга-мару» и «Кинсю-мару», закончив бункеровку миноносцев 14-го отряда углем и водой, становятся на якорь у входа в бухту Масанпхо и не открывают в ночное время суток якорных огней, соблюдая светомаскировку;

11. Миноносцы, несущие боевое охранение в бухте Чемульпо, обнаружив, что корабли противника начали движение с якорной стоянки в открытое море, незамедлительно начинают их преследование и, когда они окажутся к S от островка Пхальмидо, должны их атаковать и уничтожить ;

12. Во время стоянки быть готовыми к немедленной съемке с якоря, для чего приготовить все необходимое для расклепки якорь-цепей, держать котлы под парами и выставить усиленную сигнально-наблюдательную вахту».

Таким образом, план японского адмирала был очень прост. Ему нужно было высадить десант в Чемульпо, но без стрельбы на рейде, к чему крайне неодобрительно отнеслись бы иностранные стационеры. Соответственно, он собирался сперва войти в бухту и взять русские корабли на прицел, и лишь потом уже вести на рейд транспорты с десантом. Если русские откроют огонь – замечательно, они первыми нарушат нейтралитет (как мы уже говорили ранее, высадку войск на территорию Кореи нарушением нейтралитета никто не считал) и будут немедленно уничтожены миноносцами. Если попытаются сблизиться с транспортами, то попадут под прицел не только миноносцев, но и крейсеров и при попытке стрелять, опять же, будут немедленно уничтожены. Если «Варяг» и «Кореец» попытаются уйти из Чемульпо без стрельбы, то миноносцы будут сопровождать их, и потопят торпедами, как только те уйдут с рейда, но даже если русским каким-то чудом удастся оторваться, то пройти мимо перекрывших выход японских крейсеров у них все равно не получится.

Самое «смешное» заключалось в том, что торпедную атаку русских кораблей с вероятностью 99,9% иностранные стационеры не сочли бы нарушением нейтралитета. Ну, взорвались неожиданно два русских корабля, кто знает, по какой причине? Нет, разумеется, среди командиров иностранных кораблей не было сумасшедших, неспособных сложить два и два и понять, чьих рук было это дело. Но, как мы уже говорили ранее, европейские и американские корабли на рейде Чемульпо защищали не корейский нейтралитет, а интересы своих стран и своих граждан в Корее. Любые действия японцев, которые не угрожали эти интересам, были этим стационерам безразличны. Война России и Японии была делом России и Японии, в котором ни итальянцы, ни французы, ни американцы не имели никакого интереса. Поэтому уничтожение «Варяга» и «Корейца», при условии, что никто иной при этом не пострадал, вызвало бы разве что формальный протест с их стороны, да и то – вряд ли, потому что старшим на рейде считался британский «Тэлбот», а интересы Англии в этой войне были всецело на стороне Японии. Скорее, тут уж следовало ожидать неофициальных поздравлений японскому командующему…

Фактически С. Уриу собирался выстроить замечательную ловушку, но человек предполагает, а Бог располагает, и у самого входа на рейд его корабли столкнулись с отправившимся в Порт-Артур «Корейцем». То, что произошло в дальнейшем, описать довольно затруднительно, потому что отечественные и японские источники совершенно противоречат друг другу, да еще и, зачастую, сами себе. Возможно, в дальнейшем мы сделаем детальное описание этого столкновения в форме отдельной статьи, но сейчас ограничимся самым общим обзором – благо, детальное выяснение всех нюансов маневрирования «Корейца» и кораблей японского отряда не является необходимым для наших целей.

Каноничным для русскоязычных источников является описание, представленное в «Работе исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском Генеральном штабе». Согласно ему, «Кореец» снялся с якоря в 15.40, а уже через четверть часа, в 15.55, на нем увидели японскую эскадру, которая шла двумя кильватерными колоннами. Одну из них образовывали крейсера и транспорты, причем головными шли «Чиода», «Такачихо», и «Асама», за ними три транспорта и остальные крейсера, а вторая колонна состояла из миноносцев. «Кореец» пытался пройти мимо них, но это оказалось невозможным, так как японские колонны раздались в стороны, и канонерская лодка вынуждена была следовать между ними. В это время «Асама» развернулся поперек курса «Корейца», перекрыв тем самым выход в море. Стало ясно, что японская эскадра не собирается выпускать «Корейца» в море, и его командир Г.П. Беляев принял решение вернуться на рейд, где японские провокации были бы вряд ли возможны. Но в момент разворота канонерская лодка была атакована торпедами с миноносцев, которые, однако, прошли мимо, а одна затонула, не дойдя до борта корабля. Г.П. Беляев дал приказ открыть огонь, и тут же его отменил, потому что «Кореец» уже входил на нейтральный рейд Чемульпо, тем не менее один из комендоров успел сделать два выстрела из 37-мм орудия. В общем, все понятно и логично, а действия японцев выглядят хоть и совершенно незаконно, но последовательно и логично. А вот японские рапорты заставляют в этом серьезно усомниться.

Броненосный крейсер "Асама", 1902 г

Согласно японским данным, корабли С. Уриу сперва действовали по ранее намеченному плану. Японцы двигались следующим строем:

Схема взята из монографии А.В. Полутова «Десантная операция японской армии и флота в феврале 1904 г в Инчхоне»

Когда колонны приблизились к траверзу о. Пхальмидо (Йодольми), то идущие головными «Чиода» и «Такачихо» отделились от основных сил и в сопровождении 9-го отряда миноносцев увеличили скорость и двинулись вперед – в соответствии с планом десантной операции они должны были первыми войти на рейд Чемульпо, с тем чтобы взять на прицел русские стационеры. И, когда о. Пхальмидо был ими пройден примерно мили на три, неожиданно на японских кораблях обнаружили идущий им навстречу «Кореец». Таким образом, возникла не предусмотренная приказом №28 ситуация.

Если бы «Кореец» вышел чуть раньше и встреча произошла бы за о. Пхальмидо, японцы попросту уничтожили бы русский корабль, как это было предусмотрено приказом. Но встреча произошла между о. Пхальмидо и рейдом, такую ситуацию приказ не регламентировал, а намерения «Корейца» были неясны. Японцы опасались, что канонерская лодка атакует транспорты, поэтому на «Чиоде» и «Такачихо» изготовились к бою – комендоры заняли свои места у орудий, но пригибаясь за фальшбортами так, чтобы их воинственных приготовлений по возможности не было видно. Когда передовые крейсера сблизились с «Корейцем», то на них увидели, что русский корабль не готовится к бою, наоборот, на его палубе был построен караул для приветствия. Оказался ли в этот момент «Кореец» между крейсерами и миноносцами, достоверно сказать нельзя – с одной стороны расстояние между японскими крейсерами и миноносцами не превышало 1-1,5 кабельтова, но с другой «Кореец» разошелся с «Чиодой» и «Такачихо» на расстоянии не свыше 100 м, так что, в принципе, мог и вклиниться между теми и другими.

Во всяком случае «Кореец» оказался между двумя отрядами, один из которых прошел мимо него к рейду «Чемульпо», а второй, ведомый «Асамой», шел русской канонерской лодке навстречу. На транспортах японцев возникло некоторое замешательство, и тогда броненосный крейсер покинул строй, развернувшись на 180 градусов, и пошел курсом, параллельным тому, что держал «Кореец», с тем чтобы оставаться между русской канлодкой и эскортируемым «Асамой» караваном. Но затем «Асама» вновь отвернул вправо – по всей видимости, именно этот его маневр и был принят Г.П. Беляевым за попытку перекрыть ему выход в море. Самое смешное, что командир «Асамы» ничего такого не думал – согласно его рапорту, он повернул вправо с тем, чтобы уклониться от торпед, которые, по его мнению, мог выпустить по нему «Кореец».

Соответственно, Г.П. Беляев принял решение вернуться на рейд и повернул назад. Мы уже видели, что командиры «Чиоды» и «Такачихо», убедившись в отсутствии у канонерской лодки агрессивных намерений, прошли дальше в сторону рейда, с тем чтобы выполнить поставленную им задачу, но у командира 9-го отряда японских миноносцев было другое мнение. Он счел, что «Кореец» может производить разведку в интересах «Варяга» и что русские, возможно, планируют удар. Поэтому, разойдясь с «Корейцем», он перестроился из кильватерной колонны во фронт, а затем взял «Корейца» в клещи: миноносцы «Аотака» и «Хато» заняли позицию с левого борта «Корейца», а «Кари» и «Цубамэ» - с правого… точнее, должны были занять. Дело в том, что, выполняя маневр, «Цубамэ» не рассчитал, вышел за пределы фарватера и выскочил на камни, так что далее «Кореец» сопровождали только три миноносца, при этом торпедные аппараты на них были приведены в боевую готовность.

И вот когда «Кореец» начал свой разворот обратно в Чемульпо, получилось так, что русский корабль пошел в сторону японских миноносцев, оказавшихся между ним и краем фарватера. На миноносце «Кари» решили, что это создает опасную ситуацию, а с другой стороны, дает возможность покончить с «Корейцем», пока этого не видит никто из иностранных стационеров, и произвел выстрел торпедой, от которой «Кореец» уклонился. Как говорится, «дурной пример заразителен», поэтому «Аотака» и «Хато» немедленно увеличили ход и легли на сближение с «Корейцем», при этом «Хато» выпустил одну торпеду, а «Аотака» по неясным причинам от атаки отказался. Можно предположить, что всему виной расстояние – в тот момент, когда «Кореец» заходил на рейд Чемульпо, дистанция между ним и «Аотакой» все еще составляла порядка 800-900 м, что для торпедного выстрела тех лет было достаточно далеко.

В общем, все как обычно – у русских одна картина маневрирования, у японцев – совсем другая, при этом сведения о расходе боеприпасов разнятся тоже: русские полагают, что по «Корейцу» было выпущено три торпеды, японцы – что две, при этом русские утверждают, что «Кореец» произвел два артиллерийских выстрела, японцы отмечают, что канонерская лодка обстреляла все три принимавших участие в атаке миноносца (что, согласитесь, сделать двумя снарядами крайне затруднительно).

Отдельно хотелось бы обратить внимание на аварию «Цубамэ» - двигаясь по фарватеру, по которому на следующий день пойдут в бой «Варяг» и «Кореец», преследуя канонерскую лодку, имевшую от силы 10-12 узлов хода, миноносец умудрился оказаться на камнях и получить повреждения, потеряв одну лопасть левого винта и повредив три лопасти правого винта, отчего его скорость была ограничена теперь 12-ю узлами. Правда, японцы утверждают, что они преследовали «Корейца» аж на 26 узлах, но это крайне сомнительно для «Цубамэ» - он вылетел на камни практически сразу после поворота, и вряд ли успел набрать такую скорость (если ее вообще набрал хоть один из японских миноносцев, что, опять же, несколько сомнительно). В общем, вряд ли небольшую стычку русской канонерской лодки и японских миноносцев можно назвать боем, но, вне всякого сомнения, наиболее эффективно в ней проявили себя подводные камни фарватера Чемульпо.

Во всяком случае, как только «Кореец» вернулся на рейд Чемульпо, японцы отказались от атаки, и «приняв по возможности мирный вид» заняли предписанные им позиции: «Аотака» встал на якорь в 500 м от «Варяга», «Кари» - на таком же расстоянии от «Корейца», а «Хато» и самостоятельно снявшийся с камней «Цубамэ» спрятались за английским и французским кораблями, но, в соответствии с приказом №28, были готовы атаковать в любой момент.

А теперь давайте рассмотрим эту ситуацию с позиции командира крейсера «Варяг». Вот «Кореец» покидает акваторию рейда и уходит по фарватеру в море, а затем начинаются чудеса. Сперва на рейд заходят два японских крейсера, «Чиода» и «Такачихо». За ними неожиданно появляется возвращающийся «Кореец» - слышали ли на «Варяге» его выстрелы, неясно, но об атаке торпедами, конечно же, знать не могли.

Во всяком случае выходило так, что на «Варяге» либо видели, что «Кореец» стрелял, либо не видели, и либо слышали выстрелы, либо – нет. В любом из этих случаев либо на «Варяге» видели, что стреляет «Кореец», а японцы не стреляют, либо же слышали два выстрела (которые, допустим, вполне могли быть предупредительными), при этом неясно было, кто стрелял. Другими словами, ничто из того, что могли видеть или слышать на крейсере «Варяг», не требовало немедленного вмешательства вооруженной силой. А затем на рейд вошли японские крейсера и 4 миноносца, которые заняли позиции неподалеку от русских кораблей, и только тогда, наконец, В.Ф. Руднев получил информацию о произошедших событиях.

При этом, опять же, не совсем ясно, когда именно это произошло – Р.М. Мельников сообщает, что «Кореец», вернувшись на рейд, подошел к «Варягу» откуда вкратце передал обстоятельства своей встречи с японской эскадрой, а потом канонерская лодка встала на якорь. В то же время «Работа исторической комиссии» об этом не упоминает – с ее описания следует, что «Кореец», зайдя на рейд, встал на якорь в 2,5 кабельтовых от «Варяга», затем Г.П. Белов отправился на крейсер с докладом, и спустя 15 минут после постановки на якорь канонерской лодки японские миноносцы заняли позиции – по два корабля в 2 кабельтовых от «Варяга» и «Корейца». Очевидно, что за 15 минут можно было разве что спустить шлюпку и прибыть на «Варяг», то есть русские корабли оказались под прицелом, когда Г.П. Белов только докладывал В.Ф. Рудневу об обстоятельствах боя.

В общем, несмотря на разницу трактовок, оба источника сходятся в одном – к тому моменту, когда Всеволод Федорович Руднев оказался в курсе атаки, предпринятой японскими миноносцами:

1. «Кореец» уже находился вне опасности;

2. 9-й отряд миноносцев (и, вероятно, еще и крейсера) расположились в непосредственной близости от «Варяга» и «Корейца».

В этой ситуации для крейсера "Варяг" открытие огня и вступление в бой не имело абсолютно никакого смысла. Конечно, если «Кореец» подвергся бы нападению, и на «Варяге» увидели это, то крейсер должен был, презрев всякую опасность, идти на выручку «Корейца» и вступить в сколь угодно неравный бой. Но к тому моменту, когда на крейсере узнали о японской атаке, все уже кончилось, и «Кореец» спасать было уже не нужно. А после драки кулаками не машут. Как гласит старая британская пословица, «Джентльмен – это не тот, кто не ворует, а тот, кто не попадается»: да, японцы стреляли торпедами по «Корейцу», но никто из иностранных стационеров этого не видел и подтвердить этого не мог, а значит, что оставалось только «слово против слова» - в дипломатии это все равно, что ничего. Достаточно вспомнить едва ли не столетнее противоборство официальной российской и японской – русские утверждали, что первыми выстрелами в войне стали японские торпеды, японцы – что два 37-мм снаряда, выпущенные «Корейцем». И лишь недавно, по мере публикации японских рапортов, стало очевидно, что японцы все же стреляли первыми, но кого это сегодня интересует, кроме немногочисленных любителей истории? А вот если бы «Варяг» открыл огонь по входившим на рейд кораблям Японии, он, в глазах «всего цивилизованного мира» первым нарушил бы корейский нейтралитет - как ни крути, но на тот момент японцы еще не приступали к высадке десанта и не сделали ничего предосудительного на нейтральном рейде.

Кроме того, тактически русские стационеры находились в совершенно безнадежном положении – они стояли на рейде под прицелами японских кораблей и могли быть потоплены миноносцами в любой момент. Так что, мало того, что открытие огня по японцам прямо нарушало все полученные В.Ф. Рудневым приказы, нарушало корейский нейтралитет, портило отношения с Англией, Францией, Италией и США, так еще и ничего не давало в военном плане, приводя лишь к быстрой гибели двух русских кораблей. Конечно, ни о каком уничтожении десанта здесь не могло быть и речи – это было невозможно чисто технически.

Говоря дипломатическим языком, произошло следующее. Честь русского флага обязывала «Варяг» выступить на защиту любого отечественного корабля или судна, подвергшегося нападению и защищать его экипаж (сражаться вместе с ним) против любых и сколь угодно превосходящих сил противника. Но никакие понятия чести не требовали от «Варяга» вступать в бой с японской эскадрой после того, как инцидент с «Корейцем» благополучно разрешился (русские моряки не пострадали, и непосредственная опасность им больше не угрожала). Атака японских миноносцев, вне всякого сомнения, могла стать казусом белли, то есть формальным поводом для объявления войны, но, конечно же, принимать такое решение должен был не командир русского крейсера, а куда более вышестоящие инстанции. В подобных ситуациях обязанность любого представителя вооруженных сил заключается не в том, чтобы бросаться в атаку с шашкой наперевес, а в том, чтобы сообщить своему руководству о возникших обстоятельствах и далее действовать согласно их распоряжениям. Мы уже говорили о том, что все приказы, которые получил В.Ф. Руднев, как раз прямо свидетельствовали о том, что Россия пока не хочет войны. В то же время «самодеятельная» атака японской эскадры привела бы лишь к предоставлению Японии замечательного повода вступить в войну в удобное для нее время, к немедленной гибели двух русских боевых кораблей практически без возможности нанести вред неприятелю и к дипломатическим осложнениям с европейскими странами.

Понятие чести для военного человека чрезвычайно важно, но не менее важно понимать границы накладываемых ею обязательств. Так, например, известно, что во времена Второй мировой войны, когда СССР истекал кровью в борьбе с фашистской Германией, вооруженные силы Японии не раз и не два осуществляли разного рода провокации, которые вполне могли бы стать поводом для объявления войны. Но СССР совершенно не нужна была война на два фронта, поэтому наши вооруженные силы вынуждены были терпеть, хотя, надо думать, у присутствующих при таких провокациях войск откровенно «чесались руки» ответить самураям так, как они того заслуживали. Можно ли упрекать наши войска и флот в трусости или отсутствии чести, на том основании, что они не открывали огонь в ответ на японские провокации? Заслужили ли они такие упреки? Очевидно, что нет, и точно так же не заслуживает упрека Всеволод Федорович Руднев в том, что 26 января 1904 г. корабли под его командованием не стали вступать в безнадежный бой с японской эскадрой.

Продолжение следует...

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Первая ночь войны: победа или провал? Внезапная атака японских миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре в ночь на 27 января 1904 г. привела к серьезным повреждениям двух русских броненосцев и крейсера. Тем самым, учитывая слабость ремонтной базы крепости и порта, эти единицы надолго выбыли из игры. Успех? Несомненно. Но вдумаемся, какую цель преследовал японский адмирал Того, осуществляя вероломную атаку. Цель была проста - одним ударом покончить с русской эскадрой и разом очистить морские просторы от кораблей противника. Обезопасить транспортные пути, затем спокойно высадить на континент армию и без затруднений возить из Японии необходимые для нее грузы. В случае удачи подобного замысла война заканчивалась быстро. Для Японии такой блицкриг являлся шансом добиться триумфа молниеносно, пока страна не испытала дефицита военных и сырьевых ресурсов, необходимости брать в долг у англичан и американцев. Пока японская армия в Маньчжурии численно превосходила русскую, поскольку последняя остро нуждалась в подкреплениях и дополнительных военных материалах. При ином раскладе держава со скромными ресурсами, каковой являлась Япония, не могла рассчитывать на успех в борьбе с избыточно самообеспечивающейся Россией.

Так добились японцы победы в первую ночь или нет? Ответ однозначен - нет. Вместо уничтожения русской эскадры пришлось довольствоваться скромным результатом временного выхода из строя всего трех кораблей. Морские силы в Порт-Артуре, даже бездействуя, самим фактом своего существования несли серьезную угрозу коммуникациям врага. Японскому флоту пришлось затевать рискованную игру с блокадой главной русской базы. Тогда как при ином исходе атаки эти мероприятия становились излишними.

Адмирал Того перестраховался и направил для решающего удара лишь около 1/3 наличных торпедных сил. В результате добиться господства на море японцы не сумели и война из молниеносной превратилась в затяжную, т.е. пошла по сценарию, выгодному не Японии, но России.

Констатируем: тактическая победа японцев у Порт-Артура влекла за собой непредвиденные стратегические осложнения. Проще: плотный, хотя и хаотичный заградительный огонь русских кораблей в ту ночь спас Россию от настоящей катастрофы. Японский командующий просчитался и обрек свою страну на продолжительный конфликт с едва переносимым напряжением сил.

Бой у Чемульпо: демонстрация возможностей. Второй бой, приключившийся на протяжении тех суток, известен едва ли не каждому, кто мало-мальски знаком с национальной историей. В корейском порту Чемульпо ударная крейсерская эскадра японцев застигла и вопреки международным нормам атаковала русский отряд, состоящий из крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец». Для большинства этот бой символизирует лишь пример русской воинской доблести. На самом деле он демонстрировал большее. Разберемся. Скрупулезный анализ событий у Чемульпо привел автора к выводу, что его значение выше. Условные коэффициенты силы в том бою имели следующие выражения. При учете возможного максимума факторов, влиявших на боевую обстановку, получается, что соотношение сил выглядело примерно как 8:1, естественно, в пользу японцев. И каков результат?

Расстрел слабо бронированного русского крейсера, с трудом пробиравшегося сложным фарватером к выходу в море, из 58 японских стволов среднего и крупного калибра решающего значения не имел. Топить «Варяг» русским пришлось самим уже после сражения, поскольку противник, вопреки бытовавшим представлениям об огневом бое, с этой задачей не справился. За час с лишним артиллерийской дуэли фатальных повреждений русские корабли не получили. «Кореец», взорванный экипажем во избежание захвата врагом, боевых повреждений не имел вовсе.

Как трактовать случившееся на рейде Чемульпо? Адмирал Уриу, конечно, победил, не допустив прорыва русских на соединение с главными силами. Но выглядела его победа весьма неважно. Несмотря на достойное подражания умение самураев скрывать свои потери, вскоре стало известно, что погибших и раненых у японцев было больше. Минимум 3 японских крейсера после баталии отправились на среднесрочный ремонт. Более того, по сию пору дискутируется судьба японского миноносца, по некоторым данным уничтоженного в ходе боя. Японские источники его гибели не подтверждают, но следует учесть, что на протяжении войны официальная статистика микадо оглашала лишь очевидные для противника факты. Об остальных становилось известно зачастую из сообщений английских и американских газет.

Резюмируя, можно указать, что по итогам боя выявилось не только идеальное моральное состояние русского флота, но также превосходство отряда Руднева в морской тактике, артиллерийском деле, а равно вызывающие уважение качества кораблей, заказанных для флота России. Одним словом, гордиться японцам было нечем, а в России произошедшее правомерно расценили как подвиг или трагедию с поводом для оптимизма.

Потери России в начальный период войны ранее перечисленными не исчерпывались. От навигационных ошибок погибли крейсер «Боярин» и минный заградитель «Енисей», подорвавшиеся на собственных минах. Впрочем, досадная утрата этих единиц, как говорится, погоды не делала. Главная ударная сила флота, его линейное ядро, состоящее из 7 эскадренных броненосцев, сохранялось. Начался ремонт поврежденных в Порт-Артуре кораблей. Шел он не слишком скоро по причине технических трудностей, связанных со слабой оснащенностью портового хозяйства. Тем не менее, необходимые решения были найдены, и дело продвигалось. Период вынужденного бездействия не слишком тяготил русское командование. Критикуемая исследователями пассивность отчасти проистекала от необходимости ввода в строй поврежденных кораблей, отчасти от активных действий отказались в силу специфики стратегического расчета.

«Флот угрожающий». Ослабленный, но дееспособный флот, даже находясь в своей гавани, угрожает противнику уже тем, что может внезапно выбраться из убежища и атаковать в самый неожиданный момент. Противнику приходится считаться с такой возможностью и действовать осторожно и с оглядкой. Японские адмиралы были людьми здравомыслящими. Они знали правило, предписывающее сначала исключить риск появления неприятеля и лишь затем выпускать в море караваны безоружных транспортов с десантом на борту. В противном случае прорыв даже немногих кораблей противника к судам, груженным войсками и снаряжением, чреват катастрофическими последствиями. Оставаясь на базе, русская эскадра эксплуатировала страх японцев перед подобным оборотом событий. Японские войска на континент прибывали, но высаживали их в Корее, откуда им предстоял долгий и тернистый путь до основного театра военных действий. Ландшафт в Корее трудный, дорог на тот момент было мало, вследствие чего снабжение армии было делом сложным. При таком раскладе дефицит снабжения стал обычным явлением. Вести наступательные действия стратегического масштаба японские генералы не решались. Требовалось создать разгрузочные базы в непосредственной близости к маньчжурскому театру, но как раз в этой зоне инициативу японцев связывала потенциальная опасность, исходящая от русской эскадры.

Позиционная война на море. Русское руководство рассуждало следующим образом. Если эскадра в родной гавани способна воздействовать на стратегическую обстановку позитивным образом, пусть там и остается. Во всяком случае, пока не восстановит свои силы. А японцы пусть изобретают методы борьбы с гипотетической опасностью. Обороняться на хорошо укрепленной позиции Порт-Артура проще, чем нападать на нее. Пусть японцы проявляют активность, пусть делают неизбежные при этом ошибки и несут потери. Пусть сполна помучаются. Пусть идет время, которое работает против Японии с ее скудными резервами. Тем временем русские войска в Маньчжурии будут усилены, корабли починены, на Балтике соберут и двинут на помощь дополнительную эскадру. Странно звучит, но определенная логика в этой концепции была. Реализация фактора времени, важного для России по причине удаленности кризисного региона, протекала успешно. Владея добровольно отданной им инициативой, японцы невольно подтверждали стратегическую верность военной идеологии русских. Адмирал Того явно не считал, что господствует на море. Его действия были направлены на исключение любой возможности появления русских кораблей в стратегической акватории. С генеральным десантом японцы медлили. Зато организовали сложную блокадную систему главной базы русских. Затем последовала череда попыток закупорить вход в Порт-Артур с помощью затопления на фарватере судов-брандеров. Все поползновения к этому были с успехом отражены эскадрой и береговыми батареями крепости.

Настойчивость японцев свидетельствовала об их внимании к потенциальной угрозе русского прорыва на коммуникации. Разочаровавшись в возможности закупорить противника, японцы приступили к минированию морских подступов к крепости. Эти меры позволяли если не пресечь, то хотя бы избежать внезапности в случае выдвижения русских кораблей, поскольку теперь выходу предшествовало траление проходов. Но гарантий минирование не давало. Тральщики работали каждодневно, и любая их операция могла предшествовать прорыву.

Если этот термин применим к борьбе на море, у Порт-Артура шла позиционная война. Японцы пытались обстреливать крепость, русские успешно отвечали, срывая эти попытки. В такой форме противоборство могло затянуться на годы, что по понятным причинам не устраивало политиков в Токио.

Владивостокский отряд. Дополнительные неприятности самураям приносили активные действия кораблей русской бригады, дислоцированной во Владивостоке. Едва сошел лед, ставший причиной избрания расположенного южнее Порт-Артура основным опорным пунктом русского флота, группа крейсеров из 4 вымпелов вышла в море. Истребители торговли, специально созданные для этой цели, начали осуществление серии рейдов, разрушающих коммуникации противника. Защищая жизненно важные морские перевозки, японцы были вынуждены выделить изрядные силы для борьбы с Владивостокским отрядом.

Стоит отметить, что ключевой ошибкой русского командования являлась довоенная недооценка возможностей группы, базирующейся во Владивостоке. Стоило добавить к ней несколько крейсеров с двумя специализированными броненосцами «Пересвет» и «Победа», исход войны мог быть иным. В этом случае японский флот был обязан прикрывать собственное судоходство у берегов метрополии. И возможностей для решения других задач у японцев не оставалось. Думается, они просто не решились бы на войну. И русская экспансия в Китае могла протекать спокойно.

Впрочем, и наличных сил Владивостокского отряда хватало для создания перманентной угрозы противнику. Причем лишенный возможности блокировать Владивосток, командир противодействующей японской группировки адмирал Камимура продемонстрировал полную неспособность вести успешные контр-операции. К русским неудачам на этом театре следует отнести тяжелое повреждение крейсера «Богатырь», произошедшее из-за навигационной ошибки. Но корабль оказался ремонтопригодным, тем паче, что во Владивостоке имелись необходимые промышленные мощности.

К началу ХХ века все ведущие мировые державы вступили в фазу империализма. Растущие империи стремились взять под свой контроль как можно больше территории и значимых пунктов на карте мира. Китай был ослаблен внутренними и внешними войнами, что привело к возникновению на его территории сфер влияния великих держав, в том числе и России. Для Российской империи контроль над северной частью Китая, а также удержание Порт-Артура было частью союзнических обязательств, которые Россия приняла на себя в 1896 году по договору с Китаем. Россия своими сухопутными и морскими силами должна была защищать целостность Китая от покушений Японии. С целью изолировать Россию на Дальнем Востоке Япония обратилась к Великобритании с просьбой о заключении союзного договора, в результате не долгих переговоров такой договор был подписан в 1901 году в Лондоне. Англия стремилась ослабить Россию, так как интересы этих империй сталкивались по всей Азии: от Черного моря и до Тихого океана.

В начале февраля 1904 года в порт столицы Кореи г. Сеула прибыли два русских корабля с дипломатической миссией: крейсер «Варяг» под командованием капитана первого ранга Всеволода Федоровича Руднёва и канонерская лодка «Кореец» под командованием капитана второго ранга Г.П. Беляева.

ПОЩАДЫ НИКТО НЕ ЖЕЛАЕТ

Наверх, вы товарищи, все по местам!
Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря подымают.
Готовятся к бою орудия в ряд,
На солнце зловеще сверкая!

Слова этой известнейшей песни посвящены самому знаменитому событию русско-японской войны 1904-1905 гг. - подвигу крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», вступивших в неравный бой с превосходящими силами японской эскадры в корейской бухте Чемульпо. Текст этой песни, находясь под впечатлением подвига крейсера, написал в 1904 году австрийский поэт Рудольф Грейнц. Стихотворение было напечатано в одном из журналов, а вскоре появились и его русские переводы, наиболее удачным из которых стал перевод Е. Студенской. Музыкант 12-го гренадерского Астраханского полка А.С. Турищев положил эти стихи на музыку. Впервые песня была исполнена на торжественном приеме, устроенном императором Николаем II в честь офицеров и матросов «Варяга» и «Корейца».

Подвиг моряков «Варяга» и «Корейца» навсегда вошел в историю русского флота, явившись одной из героических страниц неудачной для нас русско-японской войны 1904-1905 гг. Выдержав неравный бой с японской эскадрой и не спустив флага перед неприятелем, русские моряки, не сдались врагу и сами потопили свой корабль.

В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 г. японские миноносцы без объявления войны напали на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура - военно-морской базы, арендованной Россией у Китая. Японская атака имела тяжелые последствия: были повреждены броненосцы «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада». В тот же день в нейтральном корейском порту Чемульпо (ныне Инчхон) японской эскадрой, состоящей из 1 броненсного крейсера, 5 легких крейсеров и 8 миноносцев, были блокированы крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец».

Капитан Руднев получил извещение японского адмирала Уриу, объявлявшее о том, что Япония и Россия находятся в состоянии войны и требовавшее, чтобы «Варяг» вышел из порта, в противном случае японские корабли дадут бой прямо на рейде. «Варяг» и «Кореец» снялись с якорей. Через пять минут на них сыграли боевую тревогу. Английские и французские корабли встречали проходившие русские корабли звуками оркестра.

Для того, чтобы прорвать блокаду, нашим морякам надо было с боем пройти узкий 20-мильный фарватер и вырваться в открытое море. Задача невыполнимая. В половину двенадцатого с японских крейсеров поступило предложение сдаться на милость победителя. Русские проигнорировали сигнал. Японская эскадра открыла огонь…

Бой был жестоким. Под ураганным огнем противника (1 тяжелый и 5 легких крейсеров, 8 миноносцев) матросы и офицеры вели огонь по врагу, подводили пластырь, заделывая пробоины, тушили пожары. Руднев, раненный и контуженный, продолжал руководить боем. Но, несмотря на шквальный огонь и огромные разрушения, «Варяг» все же вел прицельный огонь по японским судам из оставшихся орудий. Не отставал от него и «Кореец».

Согласно рапорту командира «Варяга», огнем крейсера был потоплен один миноносец и повреждены 4 японских крейсера. Потери экипажа «Варяга» - 1 офицер и 30 матросов убиты, 6 офицеров и 85 матросов ранены и контужены, еще около 100 человек получили легкие ранения. На «Корейце» потерь не было.

Однако критические повреждения вынудили «Варяг» через час вновь вернуться на рейд бухты. После оценки серьезности повреждений оставшиеся орудия и оборудование на нем были по возможности уничтожены, сам он был затоплен в бухте. «Кореец» был взорван экипажем.

ХОД БОЯ

На рейда Чемульпо стояли итальянское, американское, корейское и английские суда, а также японский крейсер «Чиода». Ночью 7 февраля этот крейсер, не зажигая опознавательных огней, снялся с рейда и вышел в открытое море. На следующий день канонерская лодка «Кореец» около 16.00 вышла из бухты, где встретила японскую эскадру в составе 7 крейсеров и 8 миноносцев. Крейсер «Асама» блокировал путь «Корейца» в открытое море, а миноносцы выпустили по канонерке три торпеды (2 прошли мимо, а третья затонула в нескольких метрах от борта «Корейца»). Беляев принял решение войти в нейтральную гавань и скрылся в Чемульпо.

9 февраля в 7.30 утра командующей японской эскадрой адмирал Урио Сотокити направил капитанам судов, стоящих в Чемульпо, телеграмму о состоянии войны меду Россией и Японией, в которой сообщал, что он вынужден атаковать нейтральную бухту в 16.00, если русские корабли не сдадутся или не выйдут в открытое море к полудню.

В 9.30 об этой телеграмме стало известно капитану 1-го ранга Рудневу на борту английского корабля «Talbot». После короткого совещания с офицерами было принято решение покинуть бухту и дать бой японской эскадре.

В 11.20 минут «Кореец» и «Варяг» покидали бухту. На иностранных судах нейтральных держав все команды были построены и провожали русских героев громким «Ура!» на верную смерть. На «Варяге» оркестр исполнял национальные гимны тех стран, моряки которых салютовали храбрости русского оружия.

Японские крейсера располагались боевым строем у о. Ричи, прикрывая оба возможных выхода в море. За японскими крейсерами располагались миноносцы. 11.30 минут крейсера «Асама» и «Чиода» начали движение навстречу русским кораблям, за ними следовали крейсера «Нанива» и «Ниитака». Адмирал Сотокити предложил русским сдаться, ни с «Варяга», ни с «Корейца» на это предложение не ответили.

11.47 минут на «Варяге» из-за точных попаданий японских снарядов начинается пожар на палубе, который удается потушить, повреждены несколько орудий. Есть убитые и раненые. Капитан Руднев контужен, тяжело ранен в спину, но остается в строю рулевой Снигирев.

В 12.05 на «Варяге» оказались повреждены рулевые механизмы. Было принято решение дать полный назад, продолжая вести огонь по японским кораблям. «Варягу» удалось вывести из строя кормовую башню и мостик крейсера «Асама», который вынужден был прекратить и начать ремонтные работы. Также были повреждены орудия на двух других крейсерах, а один миноносец был затоплен. Всего японцы потеряли убитыми 30 человек, русские убитыми 31 человека, ранеными 188.

В 12.20 «Варяг» получил две пробоины, после чего было принято решение вернуться в Чемульпо, исправить повреждения и продолжить бой. Однако уже в 12.45 надежды исправить повреждения большинства корабельных орудий не оправдались. Руднев решил затопить корабль, что и произошло в 18.05. Канонерская лодка «Кореец» была повреждена двумя взрывами и также затоплена.

РАПОРТ РУДНЕВА

«…В 11 часов 45 минут с крейсера «Асама» был сделан первый выстрел из 8-дюймового орудия, вслед за которым вся эскадра открыла огонь.

Впоследствии японцы уверяли, что адмирал сделал сигналом предложение о сдаче, на которое командир русского судна ответил пренебрежением, не подняв никакого сигнала. Действительно, мною был виден сигнал, но я не нашел нужным отвечать на него, раз уже решил идти в бой.

После чего, произведя пристрелку, открыли огонь по «Асама» с расстояния 45 кабельтов. Один из первых снарядов японцев, попав в крейсер, разрушил верхний мостик, произведя пожар в штурманской рубке, и перебил фок-ванты, причем были убиты далъномерный офицер мичман граф Нирод и все дальномерщики станции №1 (no окончании боя найдена одна рука графа Нирода, державшая дальномер)…

…Убедившись после осмотра крейсера в полной невозможности вступить в бой и не желая дать неприятелю возможность одержать победу над полуразрушенным крейсером, общим собранием офицеров решили потопить крейсер, свезя раненых и оставшуюся команду на иностранные суда, на что последние изъявили полное согласие вследствие моей просьбы…

…Ходатайство о награждении офицеров и команды за их беззаветную храбрость и доблестное исполнение долга представляю особо. По сведениям, полученным в Шанхае, японцы понесли большие потери в людях и имели аварии на судах, особенно пострадал крейсер «Асама», который ушел в док. Также пострадал крейсер «Такачихо», получивший пробоину; крейсер взял 200 раненых и пошел в Сасебо, но дорогой лопнул пластырь и не выдержали переборки, так что крейсер «Такачихо» затонул в море. Миноносец затонул во время боя.

Донося о вышеизложенном, считаю долгом доложить, что суда вверенного мне отряда с достоинством поддержали честь Российского флага, исчерпали все средства к прорыву, не дали возможности японцам одержать победу, нанесли много убытков неприятелю и спасли оставшуюся команду.

Подписал: командир крейсера 1 ранга «Варяг» капитан 1 ранга Руднев

ПОЧЕСТИ ГЕРОЯМ

Матросы с русских кораблей были приняты на иностранные суда и, дав обязательство не принимать участия в последующих боевых действиях, через нейтральные порты вернулись в Россию. В апреле 1904 года экипажи кораблей прибыли в Петербург, Моряков приветствовал Николай II. Все они были приглашены на торжественный обед во дворец, где по этому случаю были приготовлены специальные обеденные приборы, которые после торжества были отданы морякам. Всем матросам «Варяга» в подарок от Николая II были вручены именные часы.

Бой у Чемульпо показал героизм русских матросов и офицеров, которые готовы были пойти на верную гибель ради сохранения чести и достоинства. Отважный и отчаянный шаг моряков был отмечен учреждением специальной награды для матросов «Медаль за бой «Варяга» и «Корейца» 27 января 1904 года при Чемульпо», а также бессмертными песнями «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» и «Плещут холодные волны».

О подвиге моряков крейсера не забыли. В 1954 году в честь 50-летия боя у Чемульпо Главком ВМС СССР Н.Г. Кузнецов лично наградил 15 ветеранов медалями «За отвагу».

9 августа 1992 года был открыт памятник командиру крейсера В.Ф. Рудневу в селе Савине (Заокский район Тульской области), где он был похоронен после кончины в 1913 году. Летом 1997 года во Владивостоке установлен памятник крейсеру «Варяг».

В 2009 г., после продолжительных переговоров с корейской стороной, в Россию привезли реликвии, связанные с подвигом крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец», хранившиеся ранее в запасниках музея Ичхона, а 11 ноября 2010 г. в присутствии президента РФ Д.А. Медведева мэр Ичхона передал российским дипломатам гюйс крейсера. Церемония прошла в посольстве России в Сеуле.

НИКОЛАЙ II - ГЕРОЯМ ЧЕМУЛЬПО

Речь царя в Зимнем дворце

«Я счастлив, братцы, видеть вас всех здоровыми и благополучно вернувшимися. Многие из вас своей кровью занесли в летопись нашего флота дело, достойное подвигов ваших предков, дедов и отцов, которые совершили их на «Азове» и «Меркурии»; теперь и вы прибавили своим подвигом новую страницу в историю нашего флота, присоединили к ним имена «Варяга» и «Корейца». Они также станут бессмертными. Уверен, что каждый из вас до конца своей службы останется достойным той награды, которую я вам дал. Вся Россия и я с любовью и трепетным волнением читали о тех подвигах, которые вы явили под Чемульпо. От души спасибо вам, что поддержали честь Андреевского флага и достоинство Великой Святой Руси. Я пью за дальнейшие победы нашего славного флота. За ваше здоровье, братцы!»

СУДЬБА КОРАБЛЯ

В 1905 г. крейсер был поднят со дна бухты и использовался японцами как учебное судно под названием «Соя». Во время первой мировой войны Россия и Япония были союзниками. В 1916 г. крейсер был выкуплен и включен в состав российского ВМФ под прежним названием. В феврале 1917 г. «Варяг» ушел на ремонт в Великобританию, где был конфискован британцами, поскольку новое советское правительство отказалось платить за его ремонт, а затем был перепродан германским фирмам на слом. При буксировке корабль попал в шторм и затонул у берега в Ирландском море.

Отыскать место гибели легендарного крейсера удалось в 2003 г. В июле 2006 г. на берегу рядом с местом гибели «Варяга» была установлена мемориальная доска в его честь. В январе 2007 г. был учрежден фонд поддержки Военно-морского флота «Крейсер «Варяг». Его целью, в частности, стал сбор средств на строительство и установку в Шотландии памятника легендарному кораблю. Памятник легендарному русскому крейсеру открыли в сентябре 2007 г. в шотландском городе Ленделфут.

«ВАРЯГ»

…Из пристани верной мы в битву идем,
Навстречу грозящей нам смерти,
За Родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!

Свистит и гремит и грохочет кругом,
Гром пушек, шипенье снаряда, -
И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»
Подобьем кромешного ада!

В предсмертных мученьях трепещут тела,
Вкруг грохот и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня, -
Настала минута прощанья.

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!
В кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера,
Что нынче уснем под волнами!

Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят во век
Геройскую гибель «Варяга»!

Крейсер «Варяг». Во времена СССР в нашей стране едва ли нашелся бы человек, который никогда не слышал об этом корабле. Для многих поколений наших соотечественников «Варяг» стал символом героизма и самоотверженности русских моряков в бою.

Однако наступили перестройка, гласность и последовавшие за ними «дикие 90-е». Нашу подвергали ревизии все, кому не лень, а поливать ее грязью стало модным трендом. Досталось, конечно, и «Варягу», причем – по полной программе. В чем только не обвиняли его экипаж и командира! Договорились уже до того, что Всеволод Федорович Руднев специально (!) затопил крейсер там, где его можно было легко поднять, за что и получил впоследствии японский орден. Но с другой стороны, появилось множество источников информации, которые ранее не были доступны историкам и любителям истории военно-морского флота – возможно, их изучение действительно может внести коррективы в знакомую нам с детства историю героического крейсера?

Данный цикл статей, конечно же, не расставит все точки над «i». Но мы постараемся свести воедино сведения об истории проектирования, строительства и службы крейсера до самого Чемульпо включительно, на основании доступных нам данных проанализируем техническое состояние корабля и подготовку его экипажа, возможные варианты прорыва и различные сценарии действий в бою. Мы попробуем разобраться, почему командир крейсера Всеволод Федорович Руднев принимал те или иные решения. В свете вышесказанного мы проанализируем постулаты официальной версии боя «Варяга», а также аргументацию ее противников. Разумеется, у автора настоящего цикла статей сформировался определенный взгляд на подвиг «Варяга», и он, конечно же будет представлен. Но автор видит свою задачу не в том, чтобы склонить читателя к какой-либо точке зрения, а в том, чтобы дать максимум информации, на основании которой каждый сам сможет решить, чем является для него поступки командира и экипажа крейсера «Варяг» - поводом гордиться флотом и своей страной, постыдной страницей нашей истории, или же чем-то иным.

Ну а начнем мы с описания того, откуда вообще в России появился столь необычный тип боевых кораблей, как быстроходные бронепалубные крейсера 1-го ранга нормальным водоизмещением в 6-7 тысяч тонн.

Родоначальниками бронепалубных крейсеров Российского императорского флота можно считать бронепалубные корветы «Витязь» и «Рында» нормальным водоизмещением 3 508 т, построенные в 1886 г.

Спустя три года состав отечественного флота пополнил более крупный бронепалубный крейсер водоизмещением 5 880 т – это был заказанный во Франции «Адмирал Корнилов», к строительству которого Луарская верфь (Сен-Назер) приступила в 1886 г. Однако затем в строительстве бронепалубных крейсеров в России наступила длительная пауза – почти десятилетие, с 1886 по 1895 год Российский императорский флот не заказал ни одного корабля данного класса. Да и заложенная в конце 1895 г на французских верфях «Светлана» (водоизмещением 3828 т), хотя и представляла собой вполне приличный для своего времени малый бронепалубный крейсер, все же строилась, скорее, как представительская яхта для генерал-адмирала, а не как корабль, соответствующий доктрине флота. «Светлана» не в полной мере отвечала требованиям, предъявляемым к этому классу боевых кораблей российскими моряками, а потому была построена в единственном экземпляре и на отечественных верфях не тиражировалась.

А каковы, собственно говоря, были требования у флота к бронепалубным крейсерам?

Дело в том, что Российская империя в период 1890-1895 гг. приступила к серьезному усилению своего Балтийского флота эскадренными броненосцами. До этого в 1883 и 1886 гг. были заложены два «броненосца-тарана» «Император Александр II» и «Император Николай I» и затем лишь в 1889 г. – «Наварин». Весьма неспешно – по броненосцу каждые три года. Но в 1891 г закладывается «Сисой Великий», в 1892 – сразу три эскадренных броненосца типа «Севастополь», а в 1895 г. – «Пересвет» и «Ослябя». И это еще не считая закладки трех броненосцев береговой обороны типа «Адмирал Сенявин», от которых, помимо традиционных решения задач для данного класса кораблей ожидалась также поддержка главных сил в генеральном сражении с германским флотом.

Иными словами, русский флот стремился создать броненосные эскадры для генерального сражения, и конечно, таким эскадрам требовались корабли, обеспечивающие их действия. Иными словами, Российский императорский флот нуждался в разведчиках при эскадрах – именно эту роль могли достаточно успешно выполнять бронепалубные крейсера.

Однако здесь, увы, свое веское слово сказал дуализм, во многом предопределивший развитие нашего флота в конце 19-го века. Создавая Балтийский флот, Россия хотела получить классическое «два в одном». С одной стороны, требовались силы, способные дать генеральное сражение германскому флоту и установить господство на Балтике. С другой – нужен был флот, способный выйти в океан и угрожать британским коммуникациям. Задачи эти совершенно противоречили друг другу, поскольку для их решения требовалось разные типы кораблей: так, например, броненосный крейсер «Рюрик» отлично подходил для океанского рейдерства, но был совершенно неуместен в линейном сражении. Строго говоря, России нужен был линейный флот для доминирования на Балтике и, отдельно, второй, крейсерский флот для войны в океане, но, конечно, строить два флота Российская империя не могла хотя бы по экономическим причинам. Отсюда и стремление создать корабли, способные одинаково эффективно биться с вражескими эскадрами и крейсерствовать в океане: подобная тенденция коснулась даже главной силы флота (серия «броненосцев-крейсеров» «Пересвет»), так что странно было бы думать, что бронепалубным крейсерам не будет поставлено схожей задачи.

Собственно говоря, именно так и определились требования к отечественному бронепалубному крейсеру. Он должен был стать разведчиком при эскадре, но при этом также и кораблем, пригодным к океанскому крейсерству.

Российские адмиралы и кораблестроители на тот момент вовсе не считали себя «впереди планеты всей», поэтому при создании нового типа корабля обращали самое пристальное внимание на корабли аналогичного назначения, строившиеся «Владычицей морей» - Англией. А что происходило в Англии? В 1888-1895 гг. «Туманный Альбион» строил большое количество бронепалубных крейсеров 1-го и 2-го класса.

При этом корабли 1-го класса, как это ни странно прозвучит, являлись «наследниками» броненосных крейсеров типа «Орландо». Дело в том, что эти броненосные крейсера, по мнению англичан, не оправдали возлагавшихся на них надежд, из-за перегрузки их броневой пояс уходил под воду, не защищая тем самым ватерлинию от повреждений, а кроме того, в Англии пост главного строителя занял Уильям Уайт, противник броненосных крейсеров. Поэтому, вместо совершенствования этого класса кораблей Англия в 1888 г. приступила к строительству больших бронепалубных крейсеров 1-го ранга, первыми из которых стали «Блейк» и «Бленхейм» - огромные корабли водоизмещением 9150-9260 т, несущие очень мощную броневую палубу (76 мм, а на скосах – 152 мм), сильное вооружение (2*234-мм, 10*152-мм, 16*47-мм) и развивающие очень высокую для того времени скорость (до 22 уз).

Бронепалубный крейсер "Блейк"

Однако эти корабли показались их лордствам чрезмерно дорогими, поэтому следующая серия из 8 крейсеров типа «Эдгар», вставших на стапели в 1889-1890 гг., была меньше водоизмещением (7467-7820 т), скоростью (18,5/20 уз на естественной/форсированной тяге) и бронированием (толщина скосов уменьшилась со 152 до 127 мм).

Все эти корабли были грозными бойцами, но они, по сути, представляли собой крейсера не для эскадренной службы, а для защиты океанских коммуникаций, то есть они были «защитниками торговли» и «убийцами рейдеров», и как таковые, не слишком годились для русского флота. К тому же их развитие завело англичан в тупик – стремясь создать корабли, способные перехватить и уничтожить броненосные крейсера типа «Рюрик» и «Россия», англичане в 1895 г заложили бронепалубные «Пауэрфул» и «Террибл», имевшие полное водоизмещение свыше 14 тыс. т. Создание кораблей подобной размерности (и стоимости), без вертикальной бронезащиты, являлось очевидным нонсенсом.

Поэтому аналогом для новейших русских бронепалубных крейсеров были сочтены английские крейсера 2-го класса, которые обладали сходным функционалом, то есть могли служить при эскадрах и нести заморскую службу.

Начиная с 1889-1890 гг. Великобритания заложила аж 22 бронепалубных крейсера типа «Аполло», строившихся двумя подсериями. Первые 11 кораблей того типа имели водоизмещение около 3 400 т и не несли медно-деревянной обшивки подводной части, замедляющей обрастания кораблей, при этом их скорость составляла 18,5 узла при естественной тяге и 20 узлов – при форсировании котлов. Следующие 11 крейсеров типа «Аполло» имели медно-деревянную обшивку, что увеличило их водоизмещение до 3 600 т, и снизило скорость (на естественной тяге/форсированную) до 18/19,75 узлов соответственно. Бронирование и вооружение крейсеров обеих подсерий было одинаковым – бронепалуба толщиной 31,75-50,8 мм, 2*152-мм, 6*120-мм, 8*57-мм, 1*47-мм пушки и четыре 356-мм торпедных аппарата.

Следующие бронепалубные крейсера англичан, 8 кораблей типа «Астрея», заложенных в 1891-1893 гг., стали развитием «Аполло», причем, по мнению самих британцев – не слишком удачным развитием. Их водоизмещение выросло почти на 1 000 т., достигнув 4 360 т, но дополнительные веса были израсходованы на малозаметные улучшения – бронирование осталось на том же уровне, вооружение «приросло» всего на 2*120-мм орудия, а скорость снизилась еще, составив 18 уз при естественной тяге и 19,5 уз при форсированной. Тем не менее, именно они послужили прототипом при создании новой серии британских бронепалубных крейсеров 2-го класса.

В 1893-1895 гг. англичане закладывают 9 крейсеров типа «Эклипс», которые у нас называли «типом «Талбот»» (тот самый «Талбот», служивший стационером на рейде Чемульпо вместе с крейсером «Варяг»). Это были куда более крупные корабли, нормальное водоизмещение которых достигало 5 600 т. Их защищала несколько более основательная бронепалуба (38-76 мм) и они несли более солидное вооружение – 5*152-мм, 6*120-мм, 8*76-мм и 6*47-м орудий, а также 3*457-мм торпедных аппарата. При этом скорость крейсеров типа «Эклипс» была откровенно скромной – 18,5/19,5 узлов при естественной/форсированной тяге.

Итак, какие выводы сделали наши адмиралы, наблюдая за развитием класса бронепалубных крейсеров в Великобритании?

Первоначально был объявлен конкурс на проект крейсера, причем – исключительно среди отечественных конструкторов. Им предлагалось представить проекты корабля до 8 000 т водоизмещением, скоростью не ниже 19 уз. и артиллерией, включавшей в себя 2*203-мм (в оконечностях) и 8*120-мм орудий. Такой крейсер для тех лет выглядел чрезмерно крупным и сильным для разведчика при эскадре, остается только предположить, что адмиралы, зная характеристики английских бронепалубных крейсеров 1-го класса, задумывались о корабле, способном противостоять им в бою. Но, несмотря на то, что в ходе проводившегося в 1894-1895 гг. конкурса были получены весьма интересные проекты (7 200 – 8 000 т, 19 уз, 2-3*203-мм орудия и до 9*120-мм пушек), дальнейшего развития они не получили: было принято решение ориентироваться на британские бронепалубные крейсера 2-го ранга.

При этом изначально планировалось ориентироваться на крейсера типа «Астрея», при обязательном достижении 20 узловой скорости и «возможно большем районе действия». Однако практически сразу же возникло иное предложение: инженеры Балтийского завода представили МТК предварительные проработки проектов крейсеров водоизмещением 4 400, 4 700 и 5 600 т. Все они имели скорость 20 уз и бронепалубу толщиной 63,5 мм, различалось лишь вооружение – 2*152-мм и 8*120-мм на первом, 2*203-мм и 8*120-мм на втором и 2*203-мм, 4*152-мм, 6*120-мм на третьем. В прилагаемой к проектам записке пояснялось:

«Балтийский завод отступил от предписываемого в качестве аналога английского крейсера «Астрея» поскольку он среди других новейших крейсеров разных наций не представляет собою тип наивыгоднейший».

Тогда за «образец для подражания» были выбраны крейсера типа «Эклипс», но тут стали известны данные о французском бронепалубном крейсере «Д’Антркасто» (7 995 т., вооружение 2*240-мм в одноорудийных башнях и 12*138-мм, скорость 19,2 уз). В итоге был предложен новый проект крейсера водоизмещением в 6 000 т, скоростью 20 узлов и вооружением из 2*203-мм и 8*152-мм. Увы, вскоре волею генерал-адмирала корабль лишился 203-мм пушек в угоду единообразия калибров и… так началась история создания отечественных бронепалубных крейсеров типа «Диана».

Надо сказать, что проектирование этой серии отечественных крейсеров стало превосходной иллюстрацией того, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями. В теории Российский императорский флот должен был получить серию превосходных бронепалубных крейсеров, по многим параметрам, превосходящим английские. Броневая палуба единой 63,5 мм толщины обеспечивала, как минимум, равноценную защиту с английской 38-76 мм. Десять 152-мм орудий были предпочтительнее 5*152-мм, 6*120-мм английского корабля. При этом «Диана» должна была стать существенно быстроходнее «Эклипса» и дело тут было вот в чем.

Испытания боевых кораблей российского флота не предусматривали форсирования котлов, контрактную скорость русские корабли должны были показывать на естественной тяге. Это очень важный момент, который обычно упускают составители справочников корабельного состава (а за ними, увы, и читатели этих справочников). Так, например, обычно приводятся данные, что «Эклипс» развивал 19,5 узлов, и это верно, но ведь при этом не указывается, что данная скорость достигнута при форсировании котлов. В то же время контрактная скорость «Дианы» всего лишь на пол узла превосходит таковую у «Эклипс», а по факту крейсера этого типа смогли развить всего лишь 19-19,2 узла. Отсюда можно предположить, что русские крейсера оказались даже менее быстроходны, чем их английский «прототип». Но на самом деле свои 19 узлов скорости «богини» развивали на естественной тяге, на которой скорость «Эклипсов» составила всего 18,5 узлов, то есть наши крейсера, при всех их недостатках, все же были быстроходнее.

Однако вернемся к проекту «Дианы». Как мы уже говорили ранее, их защита предполагалась не хуже, артиллерия – лучше, а скорость – на полтора узла больше, чем у британских крейсеров типа «Эклипс», но это было еще не все. Дело в том, что на «Эклипсах» стояли огнетрубные котлы, в то время как на «Дианы» планировалось ставить водотрубные, и это давало нашим кораблям ряд преимуществ. Дело в том, что огнетрубные котлы требуют значительно больше времени на разводку паров, на них значительно сложнее менять режимы работы, а это важно для военных кораблей, и кроме того – затопление отсека с работающим огнетрубным котлом с высочайшей вероятностью привело бы к его взрыву, что угрожало кораблю немедленной гибелью (в отличие от затопления одного отсека). Водотрубные котлы были лишены этих недостатков.

Российский флот одним из первых начал переходить на водотрубные котлы. По результатам исследований специалистов Морского ведомства было принято решение использовать котлы конструкции Бельвиля, и первые испытания этих котлов (в 1887 г переоборудован броненосный фрегат «Минин») показали вполне приемлемые технические и эксплуатационные характеристики. Считалось, что эти котлы чрезвычайно надежны, а тот факт, что они при этом получались весьма тяжелыми, был воспринят как неизбежную плату за иные достоинства. Иными словами, Морское ведомство осознавало, что в мире существуют котлы иных систем, причем в том числе и таких, которые позволяли обеспечить ту же мощность при значительно меньшем весе, нежели котлы Бельвиля, но все это было не испытано, и потому вызывало сомнения. Соответственно, при создании бронепалубных крейсеров типа «Диана» требование об установке котлов Бельвиля было совершенно безапелляционным.

Однако тяжелые котлы – вовсе не лучший выбор для быстроходного (пусть даже относительно быстроходного) бронепалубного крейсера. Вес машин и механизмов «Диан» составил совершенно несусветные 24,06% от их же нормального водоизмещения! Даже у построенного позднее «Новика», о котором многие говорили, как о «миноносце в 3 000 т» и о «чехле для машин», у которого боевые качества были заведомо принесены в жертву скорости – и у того вес машин и котлов составлял всего только 21,65% от нормального водоизмещения!

Бронепалубные крейсера типа «Диана» в своем окончательном варианте имели 6 731 т нормального водоизмещения, развили 19-19,2 уз и несли вооружение всего из восьми 152-мм орудий. Вне всякого сомнения, они оказались крайне неудачными кораблями. Но трудно винить в этом конструкторов-корабелов – сверхмассивная энергетическая установка попросту не оставила им весов на достижение остальных планируемых характеристик корабля. Безусловно, имеющиеся котлы и машины не подходили для быстроходного крейсера, да еще и адмиралы «отличились», санкционировав ослабление и без того слабого вооружения ради копеечной экономии весов. И, что самое обидное, все те жертвы, которые были принесены ради энергетической установки, не сделали корабль быстроходным. Да, несмотря на недостижение контрактной скорости, они, пожалуй, были все равно быстрее, чем британские «Эклипсы». Но проблема заключалась в том, что «Владычица морей» вообще не так уж часто строила по-настоящему хорошие корабли (просто англичане неплохо умели на них воевать), и бронепалубные крейсера этой серии уж точно никак нельзя назвать удачными. Строго говоря, ни 18,5 узлов «Эклипс», ни 20 контрактных узлов «Дианы» уже во второй половине 90-х годов 19-го столетия не были достаточными для того, чтобы нести службу разведчика при эскадре. А вооружение в восемь открыто стоящих шестидюймовок выглядело просто смешно на фоне двух 210-мм и восьми 150-мм пушек, расположенных в казематах и башнях германских бронепалубных крейсеров типа «Виктория Луизе» - именно с такими крейсерами пришлось бы сражаться «Дианам» на Балтике в случае войны с Германией…

Иными словами, попытка создания бронепалубного крейсера, способного выполнять функции разведчика при эскадре и, при этом, «пиратствовать» в океане в случае войны с Англией, потерпела фиаско. Причем, недостаточность их характеристик была понятна еще до того, как крейсера вступили в строй.

Крейсера типа «Диана» были заложены (официально) в 1897 г. А годом позднее была выработана новая программа кораблестроения, учитывавшая угрозу резкого усиления Японии: предполагалось в ущерб Балтийскому флоту (и при сохранении темпов строительства черноморского) создать сильный Тихоокеанский флот, способный нивелировать зарождающееся японское военно-морское могущество. При этом МТК (под руководством генерал-адмирала) определило технические задания на четыре класса кораблей: эскадренные броненосцы водоизмещением около 13 000 т., крейсера-разведчики 1-го ранга водоизмещением 6 000 т, «посыльные суда» или крейсера 2-го класса водоизмещением в 3 000 т и миноносцы в 350 т.

В части создания бронепалубных крейсеров 1-го ранга Морское ведомство предприняло достаточно логичный и разумный шаг – раз уж создание таких кораблей собственными силами не привело к успеху, значит следует объявить международный конкурс и заказать головной корабль за границей, а затем растиражировать его на отечественных верфях, усилив тем самым флот и приобретя передовой кораблестроительный опыт. Поэтому на конкурс были выставлены значительно более высокие, чем у крейсеров типа «Диана», тактико-технические характеристики – МТК сформировал задание на корабль, водоизмещением 6 000 т., скоростью 23 узла и вооружением из двенадцати 152-мм и такого же количества 75-мм орудий. Толщина броневой палубы не задавалась (разумеется, она должна была присутствовать, но остальное оставалось на усмотрение проектировщиков). Боевая рубка должна была иметь бронирование 152 мм, а вертикальная защита элеваторов (подающих боеприпасы к орудиям) и оснований дымовых труб – 38 мм. Запас угля должен был составлять не менее 12% от нормального водоизмещения, дальность хода – не ниже 5 000 морских миль. Устанавливалась также метацентрическая высота при полном запасе угля (не более 0,76 м), ну а главные размерения корабля оставались на усмотрение конкурсантов. И да, наши специалисты продолжали настаивать на использовании котлов Бельвиля.

Как можно видеть, в этот раз МТК не ориентировался на какой-либо из существующих кораблей других флотов мира, а стремился создать не имеющий прямых аналогов, весьма мощный и быстроходный крейсер умеренного водоизмещения. При определении ТТХ было сочтено необходимым обеспечить превосходство над «эльсвикскими» крейсерами: как следует из «Отчета по Морскому ведомству за 1897- 1900 гг.», отечественные бронепалубные крейсера 1-го ранга должны были строиться: «по типу быстроходных крейсеров Армстронга, но превосходящего их по водоизмещению (6000 т вместо 4000 т), скорости (23 узла вместо 22-х) и увеличенной до 12 часов продолжительности испытания на полной скорости». При этом вооружение из 12 скорострельных 152-мм пушек гарантировало ему превосходство над любым английским или японским бронепалубным крейсером сходного, либо меньшего водоизмещения, а скорость позволяла уйти от более крупных и лучше вооруженных кораблей того же класса («Эдгар», «Пауэрфулл», «Д’Антркасто» и т.д.)

Собственно говоря, так начинается история создания крейсера «Варяг». И здесь у уважаемых читателей может возникнуть вопрос – а зачем вообще было писать столь длительное вступление, вместо того, чтобы сразу перейти к делу? Ответ очень прост.

Как мы знаем, конкурс проектов бронепалубных крейсеров 1-го ранга состоялся в 1898 г. Казалось, все должно было пойти по накатанной – множество предложений от иностранных фирм, выбор лучшего проекта, его доработка, контракт, постройка… Как бы не так! Вместо скучной рутины отлаженного процесса, создание «Варяга» превратилось в самую настоящую детективную историю. Которая началась с того, что контракт на проектирование и строительство данного крейсера был подписан еще до проведения конкурса. Более того – на момент подписания контракта на строительство «Варяга» никакого проекта крейсера еще не существовало в природе!

Дело в том, что вскоре после того, как был объявлен конкурс, в Россию прибыл глава американской судостроительной фирмы «Вильям Крамп и сыновья» мистер Чарльз Крамп. Никаких проектов он с собой не привез, но зато брался по самой сходной цене построить лучшие в мире боевые корабли, включая два эскадренных броненосца, четыре бронепалубных крейсера водоизмещением 6 000 т и 2 500 т, а также 30 миноносцев. В дополнение к вышесказанному Ч. Крамп готов был построить завод в Порт-Артуре или Владивостоке, на котором должна была осуществляться сборка 20 миноносцев из указанных выше 30.

Такого «куска пирога» Ч. Крампу, конечно, никто не дал, но 11 апреля 1898 г, то есть еще до того, как конкурсные проекты бронепалубных крейсеров были рассмотрены МТК, глава американской фирмы с одной стороны, и вице-адмирал В. П. Верховский (начальник ГУКиС) с другой, подписали контракт на постройку крейсера, ставшего впоследствии «Варягом». При этом никакого проекта крейсера не было – его еще предстояло разработать в соответствии с «Предварительными спецификациями», ставшими приложением к контракту.

Другими словами, вместо того, чтобы дождаться разработки проекта, рассмотреть его, внести коррективы и правки, как это делалось всегда, и лишь затем подписать контракт на строительство, Морское ведомство, по сути, купило «кота в мешке» - оно подписало контракт, предусматривавший разработку Ч. Крампом проекта крейсера на основе самого общего технического задания. Как удалось Ч. Крампу убедить В.П. Верховского в том, что он способен разработать лучший проект из всех, которые будут представлены на конкурс, и что контракт следует подписать как можно быстрее, дабы не терять драгоценного времени?

Говоря откровенно, все вышеописанное свидетельствует то ли о какой-то, прямо-таки детской наивности вице-адмирала В.П. Верховского, либо о фантастическом даре убеждения (на грани магнетизма), которым обладал Ч. Крамп, но более всего заставляет задуматься о существовании некоей коррупционной составляющей контракта. Очень похоже на то, что какие-то аргументы оборотистого американского промышленника были чрезвычайно весомыми (для любого банковского счета) и умели приятно шуршать в руках. Но… не пойман – не вор.

Как бы то ни было, контракт был подписан. На то, что произошло дальше… скажем так, существуют полярные точки зрения, начиная от «гениальный промышленник Крамп, с трудом продираясь сквозь бюрократию царской России, строит первоклассный крейсер умопомрачительных качеств» и до «негодяй и жулик Крамп обманом и подкупом всучил Российскому императорскому флоту совершенно негодный корабль». Так вот для того, чтобы по возможности беспристрастно разобраться в событиях, произошедших более чем 100 лет тому назад, уважаемому читателю обязательно нужно представлять себе историю развития бронепалубных крейсеров в Российской империи хотя бы в том весьма укороченном виде, в котором она была представлена в настоящей статье.

Продолжение следует...