17 На фронт Во время моего пребывания в Одессе в гостинице или, может быть, еще раньше, в Новороссийске, я вновь заразился тифом, но на этот раз возвратным. Первый приступ я почувствовал на пароходе по пути в Новороссийск, затем, как это бывает обыкновенно при возвратном

ПЕРВЫЙ ПРИБАЛТИЙСКИЙ ФРОНТ - оперативно-стратегическое объединение советских войск в Великой Отечественной войне на северо-западном и западном на-прав-ле-ни-ях.

Об-ра-зо-ван 20 октября 1943 года при-ка-зом Став-ки Вер-хов-но-го Глав-но-ко-ман-до-ва-ния от 16 октября 1943 года (в ре-зуль-та-те пе-ре-име-но-ва-ния Ка-ли-нин-ско-го фрон-та) в со-ста-ве 4-й удар-ной, 39-й и 43-й об-ще-вой-ско-вых и 3-й воз-душ-ной ар-мий. В по-сле-дую-щем в не-го в раз-ное вре-мя вхо-ди-ли 2, 6 и 11-я гвар-дей-ские, 51-я и 61-я об-ще-вой-ско-вые и 5-я гвардейская танко-вая ар-мии. С 1 по 21 но-ября вой-ска фрон-та ве-ли на-сту-п-ле-ние на ви-теб-ско-по-лоц-ком на-прав-ле-нии, в ре-зуль-та-те ко-торо-го при со-дей-ст-вии 2-го При-бал-тий-ско-го фрон-та вкли-ни-лись на 45-55 км в рас-по-ло-же-ние против-ни-ка сво-им пра-вым кры-лом и глу-бо-ко ох-ва-ти-ли с се-ве-ро-за-па-да го-ро-док-скую и ви-теб-скую груп-пи-ров-ки германских войск. В хо-де Го-ро-док-ской опе-ра-ции 1943 года раз-гро-ми-ли го-ро-док-скую груп-пи-ров-ку и ли-к-ви-ди-ро-ва-ли го-ро-док-ский вы-ступ про-тив-ни-ка, за-няв ещё бо-лее вы-год-ное ох-ва-ты-ваю-щее по-ло-же-ние по от-но-ше-нию к Ви-теб-ску.

В феврале-мар-те 1944 года вой-ска Первого Прибалтийского фронта во взаи-мо-дей-ст-вии с вой-ска-ми Западного фрон-та пред-при-ня-ли на-сту-п-ле-ние под Ви-теб-ском и, про-рвав обо-ро-ну про-тив-ни-ка, улуч-ши-ли своё по-ло-же-ние на ви-теб-ском на-прав-ле-нии. С 23 ию-ня во взаи-мо-дей-ст-вии с вой-ска-ми 3-го Бе-ло-русского фрон-та в хо-де Ви-теб-ско-Ор-шан-ской опе-ра-ции 1944 года раз-гро-ми-ли ле-вое кры-ло груп-пы ар-мий «Центр» (ко-мандующий - генерал-фельдмаршал Э. Буш), вы-шли на под-сту-пы к По-лоц-ку и, раз-ви-вая ус-пех, без опе-ра-тив-ной пау-зы про-ве-ли По-лоц-кую опе-ра-цию 1944 года. Раз-гро-мив по-лоц-кую груп-пи-ров-ку германских войск, про-дви-ну-лись ле-вым кры-лом на 120-160 км и соз-да-ли вы-год-ные ус-ло-вия для раз-ви-тия на-сту-п-ле-ния на Дау-гав-пилс и Шяу-ляй. В ию-ле вой-ска фрон-та в хо-де Шяуляй-ской опе-ра-ции 1944 года раз-гро-ми-ли па-не-ве-жис-ско-шяу-ляй-скую груп-пи-ров-ку про-тив-ни-ка и, из-ме-нив на-прав-ле-ние гл. уда-ра, раз-вер-ну-ли на-сту-п-ле-ние на Ри-гу с це-лью пе-ре-ре-зать су-хо-пут-ные ком-му-ни-ка-ции германской груп-пы ар-мий «Се-вер» с Восточной Прус-си-ей, вы-шли к Риж-ско-му заливу, но в ав-гу-сте ото-шли на 30 км к югу. В сен-тяб-ре фронт при-нял уча-стие в Риж-ской опе-ра-ции 1944 года.

Пе-ре-груп-пи-ро-вав свои си-лы на ле-вое кры-ло в рай-он Шяу-ляя, в на-ча-ле ок-тяб-ря вой-ска Первого Прибалтийского фронта на-нес-ли вне-зап-ный удар на Ме-мель (ны-не Клай-пе-да) и, за-вер-шив Ме-мель-скую опе-ра-цию 1944 года, совместно с вой-ска-ми 2-го При-бал-тий-ско-го фрон-та бло-ки-ро-вали с су-ши кур-лянд-скую груп-пи-ров-ку германских войск; в по-сле-дую-щем ве-ли бои по её унич-то-же-нию. В январе-феврале 1945 года года они ча-стью сил уча-ст-во-ва-ли в Вос-точ-но-Прус-ской опе-ра-ции 1945 года , со-дей-ст-вуя 3-му Бе-ло-русскому фрон-ту в раз-гро-ме тиль-зит-ской груп-пи-ров-ки про-тив-ни-ка. Од-но-вре-мен-но в кон-це ян-ва-ря си-ла-ми 4-й удар-ной ар-мии во взаи-мо-дей-ст-вии с со-еди-не-ния-ми морской пе-хо-ты, ар-тил-ле-ри-ей и авиа-ци-ей Бал-тий-ско-го фло-та вой-ска фрон-та ли-к-ви-ди-ро-ва-ли ме-мель-ский плац-дарм про-тив-ни-ка и 28 января ос-во-бо-ди-ли Ме-мель. В на-ча-ле февраля 1945 года на вой-ска Первого Прибалтийского фронта совместно с 3-м Бе-ло-русским фрон-том бы-ла воз-ло-же-на за-да-ча ли-к-ви-ди-ро-вать при-жа-тую к мо-рю вос-точ-но-прус-скую груп-пи-ров-ку про-тив-ни-ка на Зем-ланд-ском полуострове и в рай-оне Кё-нигс-бер-га (ны-не Ка-ли-нин-град). Ар-мии фрон-та, дей-ст-во-вав-шие в Лат-вии, бы-ли пе-ре-да-ны во 2-й При-бал-тий-ский фронт. С 17 февраля все уси-лия фрон-та со-сре-до-то-чи-лись на ли-к-ви-да-ции зем-ланд-ской груп-пи-ров-ки. Первый Прибалтийский фронт уп-разд-нён 24 февраля 1945 года, а его вой-ска, пре-об-ра-зо-ван-ные в Зем-ланд-скую опе-ра-тив-ную груп-пу войск, вклю-че-ны в со-став Третье-го Бе-ло-рус-ско-го фрон-та.

Главная Энциклопедия История войн Освобождение Белоруссии Подробнее

I. Наступление Калининского (1-го Прибалтийского) фронта на невельском, городокском и витебском направлениях

Отразив в июле 1943 г. удары противника в районе Курского выступа, советские Вооруженные силы развернули широкомасштабные наступательные действия. В соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования главный удар в летне-осенней кампании был нанесен на юго-западном направлении с целью освобождения Донбасса и богатейших сельскохозяйственных районов Левобережной Украины, выхода к Днепру и захвата плацдармов на его правом берегу. Одновременно началось наступление на западном направлении. Тем самым создавались предпосылки для переноса военных действий на территорию Белоруссии и продвижения Красной армии к границам Восточной Пруссии и Польши.

Оценивая дальнейшие перспективы вооруженной борьбы, в Генеральном штабе сухопутных войск Германии не без оснований считали, что удар советских фронтов на западном направлении может привести к серьезным последствиям. В этой связи Отдел иностранных армий стран Востока, рассматривая обстановку в полосе группы армий «Центр», подчеркивал в своих выводах, что после овладения Смоленском перед командованием Красной армии откроются «новые оперативные возможности…». Используя их, советские войска будут стремиться «прорваться как можно дальше на запад и обеспечить… выгодные исходные районы для последующих операций против района Минска…».

Поэтому еще до завершения лета 1943 г. противник приступил к подготовке многочисленных эшелонированных оборонительных полос и рубежей. 11 августа А.Гитлер отдал приказ о немедленном строительстве оборонительного рубежа стратегического значения, так называемого Восточного вала, который должен был проходить от Керченского полуострова по рекам Молочная, Днепр и Сож до Гомеля, далее восточнее Орши, Витебска, Невеля, Пскова и севернее Чудского озера по р. Нарва. Во исполнение указаний фюрера немецкие войска развернули интенсивные работы по созданию долговременных и полевых укреплений, сосредоточив основное внимание на узлах дорог и берегах рек, населенных пунктах и танкоопасных направлениях.

В такой обстановке Калининский, Западный и Брянский фронты, начав в августе Смоленскую (7 августа - 2 октября) и Брянскую (17 августа - 3 октября) наступательные операции, к началу третьей декады сентября преодолели упорное сопротивление группы армий «Центр» и вышли к северо-восточным и восточным границам Белоруссии. В то же время армии Центрального фронта создали благоприятные условия для освобождения юго-восточных районов республики. Достигнутые на западном направлении результаты, а также доклады разведки о том, что враг понес здесь большие потери, деморализован и не имеет резервов, побудили Ставку ВГК к принятию решения о продолжении наступления на большую глубину с целью овладения Ригой, Вильно (Вильнюс. - Прим. авт.) и Минском. Но вначале предполагалось разгромить группировки немецких войск в Восточной Белоруссии. Для этого войскам Калининского фронта предстояло нанести удар на витебско-полоцком направлении с целью охвата группы армий «Центр» с севера. С юга, продвигаясь на Гомель и Бобруйск, ее должен был охватить Центральный фронт. Западный фронт получил задачу действовать на оршанском и могилевском направлениях.

Следует сказать, что достаточных оснований для оптимистических прогнозов и постановки фронтам столь решительных задач у Ставки не было. Они не имели большого превосходства над противником: по людям лишь в 1,1 раза, танкам - в 2, орудиям и минометам - в 1,8 раза. Только по самолетам оно было ощутимым - в 3,7 раза. К тому же за время предыдущего длительного наступления соединения и части понесли большие потери, испытывали недостаток в людях, технике, боеприпасах, горючем, продовольствии и других материальных средствах. Положение усугубляли затруднявшая маневр и снабжение войск лесисто-болотистая местность и наступившая осенняя распутица. Все это отрицательно сказалось на последующих боевых действиях Калининского (1-го Прибалтийского), Западного и Центрального (Белорусского) фронтов.

Еще в августе 1943 г., задолго до завершения Смоленской наступательной операции, командующий войсками Калининского фронта генерал армии А.И. Еременко получил от Ставки ВГК задачу выработать предварительный замысел наступления на витебско-полоцком направлении. Одновременно предусматривалось нанести другой удар на правом крыле фронта с целью овладения г. Невель. Такие действия позволяли перерезать коммуникации противника на смежных крыльях групп армий «Север» и «Центр», нарушить взаимодействие между ними и тем самым изолировать немецкие войска в Белоруссии от поступления резервов.

Однако сложная обстановка, сложившаяся в то время на западном направлении, не позволила в кратчайшие сроки реализовать эти планы. Вернуться к ним командование Калининского фронта смогло только в конце сентября, когда приступило к подготовке Невельской наступательной операции (проводилась с переносом боевых действий на территорию Белоруссии. - Прим. авт.). В соответствии с замыслом генерала армии А.И. Еременко основная роль в ней отводилась 3-й ударной армии генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого. Она должна была нанести главный удар в направлении Невеля, овладеть городом, после чего закрепиться севернее и западнее него в полосе межозерных дефиле. Другой удар, в направлении Городка, наносила 4-я ударная армия генерал-майора В.И. Швецова.

К октябрю 1943 г. 3-я ударная армия действовала в полосе шириной 105 км. Ей противостояли пять дивизий немецких 2-го авиаполевого и 43-го армейского корпусов. Находясь в состоянии обороны в течение шести месяцев, они создали несколько эшелонированных оборонительных полос и рубежей, оборудованных траншеями, ходами сообщений полного профиля, блиндажами и деревоземляными огневыми точками. Передний край был прикрыт двумя полосами минных полей глубиной 40-60 м каждая, а также двумя рядами проволочных заграждений. Общая глубина первой полосы доходила до 6-7 км.

Созданию устойчивой обороны относительно небольшими силами способствовала и лесисто-болотистая, сильно пересеченная местность с обилием естественных преград. Сам Невель со всех сторон был окаймлен многочисленными озерами, разделенными несколькими дефиле шириной не более 2 км. Между озерами противник отрыл противотанковые рвы, а на дорогах установил мины и железобетонные надолбы в 5-8 рядов. Населенные пункты на подступах к городу он превратил в узлы сопротивления. Гарнизон Невеля состоял из 343-го охранного батальона, строительного батальона 43-го армейского корпуса, тыловых частей и учреждений - всего более 2 тыс. человек.

3-я ударная армия объединяла в своем составе пять стрелковых дивизий, три стрелковые бригады, одну танковую бригаду, семь пушечных, гаубичных и минометных полков, истребительный противотанковый и зенитный артиллерийский полки и два полевых укрепленных района. Численность стрелковых дивизий составляла в среднем 5-6 тыс., стрелковых бригад - 3-4 тыс. человек. Вести наступление такими ограниченными силами во всей полосе было не реально. Поэтому генерал-лейтенант К.Н. Галицкий принял решение прорвать оборону врага на узком участке, ширина которого составляла всего 4 км. К нему в короткие сроки с соблюдением мер маскировки были сосредоточены, по сути, все боеспособные соединения, а также все танки (54 единицы) и почти вся артиллерия армии (814 орудий и минометов из 886). В остальной полосе заняли оборону два полевых укрепленных района, армейский запасный полк, четыре заградительных отряда и две слабо укомплектованные стрелковые дивизии.

Оперативное построение армии включало: первый эшелон (28-я и 357-я стрелковые дивизии); эшелон развития успеха (78-я танковая бригада, 21-я гвардейская стрелковая дивизия, один из полков которой должен был действовать на автомашинах, три артиллерийских полка); резерв (46-я гвардейская стрелковая дивизия, 31-я и 100-я стрелковые бригады). Такое эшелонирование сил и средств обусловливалось ведением боевых действий в лесисто-болотистой местности, когда маневр вдоль линии соприкосновения сторон был крайне затруднен, и необходимостью, в связи с этим, непрерывно наращивать силу удара из глубины.

Переходу главных сил в наступление предшествовала разведка боем, начатая в 5 часов утра 6 октября. Для ее проведения от каждой из двух дивизий первого эшелона было выделено по одной стрелковой роте, поддержанной артиллерией. И хотя передовые подразделения не смогли захватить отдельные участки первой траншеи, их действия позволили уточнить огневые точки противника, выявить несколько минометных и артиллерийских батарей, а также наблюдательных пунктов. В 8 часов 40 минут началась артиллерийская подготовка атаки, которая продолжалась 1 час 35 минут и завершилась залпом двух полков реактивной артиллерии. После этого несколько групп по 6-8 самолетов 211-й штурмовой авиационной дивизии полковника П.М. Кучмы нанесли удары по опорным пунктам немецких подразделений на переднем крае и в тактической глубине.

После ударов артиллерии и авиации 357-я и 28-я стрелковые дивизии генерал-майора А.Л. Кроника и полковника М.Ф. Букштыновича перешли в атаку. В течение двух часов части 28-й стрелковой дивизии вклинились в оборону врага на участке шириной 2,5 км и продвинулись вперед до 2 км. Но 357-я дивизия успеха не добилась: ее передовые подразделения были остановлены перед проволочными заграждениями сильным огнем переброшенных командованием противника тактических резервов. Для того чтобы не допустить усиления группировки немецких войск на направлении наметившегося успеха и снижения темпов наступления, командующий армией принял решение на ввод в сражение эшелона развития успеха. В 12 часов в узкую горловину двумя колоннами начали втягиваться батальоны 78-й танковой бригады (полковник Я.Г. Кочергин) с десантом автоматчиков, а за ними - полк 21-й гвардейской стрелковой дивизии, подразделения которого передвигалась на автомашинах. В каждой колонне, помимо танков и автомашин, следовали артиллерийские и минометные батареи, противотанковые и зенитные орудия, а также саперы.

Вначале темп продвижения группы был низким из-за наличия заболоченных участков и минных полей. В сложившейся обстановке ответственная задача была возложена на саперов. Под артиллерийским и пулеметным огнем они разведали и разминировали дорогу, двигаясь впереди танков. Неотступно следовали за боевыми машинами и батальоны 59-го гвардейского стрелкового полка подполковника Н.П. Чеботарева.

Тесное взаимодействие танкистов с саперами, стрелковыми подразделениями и артиллерией, их решительные совместные действия обеспечили успех. Подвижная группа к 14 часам 6 октября преодолела оборону немецких войск и на предельной скорости устремилась к Невелю, уничтожая отходившие обозы, артиллерию и отбрасывая к северу и югу уцелевшие мелкие группы противника. Танкисты вышли к р. Шестиха, упредили отходившую на нее 2-ю авиаполевую дивизию в занятии выгодного оборонительного рубежа, переправились по исправным мостам через реку и захватили брошенные врагом на огневых позициях артиллерийские орудия.

Уже в 16 часов танковые батальоны с десантом автоматчиков, разгромив немецкие подразделения на подступах к Невелю, вступили в город, захватили телеграф, вокзал и мосты. Вслед за ними вошли передовые подразделения 59-го гвардейского стрелкового полка 21-й гвардейской стрелковой дивизии. К исходу 6 октября Невель был очищен от врага. Советские войска уничтожили до 600 его солдат и офицеров, захватили около 400 пленных.

По сути, 3-я ударная армия достигла цели операции в течение одного дня, продвинувшись вперед более чем на 35 км, что в условиях хорошо подготовленной в инженерном отношении обороны и лесисто-болотистой местности являлось большим успехом. Не давая возможности противнику восстановить положение и управление войсками, командующий армией ввел в сражение 31-ю стрелковую бригаду. Уничтожая отходившие группы врага, она к утру 7 октября расширила прорыв до 10-12 км. К исходу дня бригада овладела рубежом Печище, оз. Еменец (южнее Невеля). Севернее города закрепилась введенная в сражение с утра 8 октября 46-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора С.И. Карапетяна.

Стремясь не допустить дальнейшего продвижения 3-й ударной армии в северо-западном направлении, немецкое командование начало спешно перебрасывать на угрожаемое направление резервы с других участков - 58-ю и 122-ю пехотные дивизии из районов Волхова и Старой Русы, 281-ю охранную дивизию из под Новоржева. Одновременно сюда были нацелены крупные силы авиации, которая, действуя группами по 20-40 самолетов, стала наносить удары по боевым порядкам советских войск.

Утром 8 октября враг ввел в сражение вновь прибывшие части общей численностью не менее двух дивизий. Наиболее сильный удар он нанес западнее Невеля по позициям 69-го гвардейского стрелкового полка 21-й гвардейской стрелковой дивизии. Здесь в контратаке участвовало до пехотного полка с двенадцатью танками при поддержке авиации. Им удалось на одном из участков приблизиться к городу. Однако дальнейшее продвижение этой группировки было остановлено подразделениями 47-го гвардейского артиллерийского полка и 78-й танковой бригады. При их поддержке 69-й гвардейский стрелковый полк восстановил утраченное положение. Но и после этого противник не оставил надежды прорваться к Невелю, непрерывно атакуя в течение двух суток, 9 и 10 октября.

Перейдя частью сил к обороне, армия в то же время попыталась развить наступление. 9 октября 46-я гвардейская стрелковая дивизия освободила десять населенных пунктов и расширила прорыв до 20-25 км. На следующий день ее полки, переправившись через р. Еменку, заняли железнодорожную станцию Опухлики и вышли на рубеж р. Балаздын. Продолжали теснить врага 28-я и 357-я стрелковые дивизии, а также наносившие вспомогательный удар 185-я стрелковая дивизия и 153-й армейский запасный полк. Однако на всех направлениях численное превосходство уже перешло к противнику.

На этом Невельская наступательная операция завершилась. В ее ходе 3-я ударная армия нанесла серьезный урон немецким 263-й пехотной и 2-й авиаполевой дивизиям, которые потеряли более 7 тыс. человек убитыми и ранеными. Советские войска захватили более 400 пленных, 150 орудий и минометов, свыше 200 пулеметов, до 40 различных складов, большое количество стрелкового вооружения, боеприпасов и другого военного имущества. При этом потери армии были сравнительно невелики - почти 2 тыс. человек, из них около 500 - безвозвратные. В 78-й танковой бригаде из 54 танков было утрачено только семь.

Вместе с тем, успешное наступление в районе Невеля не смогло компенсировать неудачи Калининского фронта на направлении главного удара, в центре и на его левом крыле, где велись боевые действия с целью овладения Витебском. В директиве Ставки ВГК от 16 октября по этому поводу отмечалось: «Войска Калининского фронта поставленную им задачу - овладеть к 10 октября Витебском - не выполнили. Одной из причин этого является неорганизованность наступления… Оно ведется не всеми силами фронта, более или менее одновременно, а отдельными армиями на отдельных участках, …что дает возможность противнику маневрировать своими силами и создавать кулаки для противодействия». В октябрьских сражениях фронт потерял 56 474 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Несмотря на это, он вынужден был в короткие сроки готовить наступление сразу на двух направлениях - витебском и городокском.

После завершения Невельской наступательной операции объединения правого крыла Калининского фронта вплоть до конца октября отражали удары немецких войск, которые они предпринимали для того, чтобы восстановить утраченное положение на смежных крыльях групп армий «Север» и «Центр». Только в начале ноября 1-й Прибалтийский фронт (создан 20 октября 1943 г. на базе Калининского фронта) возобновил наступление. В середине месяца его 4-я ударная армия во взаимодействии с 3-й ударной армией 2-го Прибалтийского фронта (создан 20 октября 1943 г. на базе Прибалтийского фронта) прорвали оборону врага на узком участке западнее Невеля и вклинилась в его расположение на 45-55 км. Однако с выходом соединений 4-й ударной армии в район Дретуни, на дальние подступы к Полоцку, а 3-й ударной - к Пустошке, их дальнейшее продвижение было остановлено, в результате чего обе армии, насчитывавшие до пятнадцати дивизий, оказались в очень трудном положении. Они занимали район, вытянутый на 100 км с севера на юг и на 55 км с запада на восток, при том что ширина участка прорыва у основания вклинения составляла всего 9-10 км. По сути, эта группировка попала в огромный «мешок» и находилась под угрозой окружения. Конфигурация линии соприкосновения сторон и двухлетний опыт войны указывали на то, что противник вряд ли упустит такую возможность. Об этом свидетельствовали и данные разведки, согласно которым он готовил удар с целью уничтожения советских войск в образовавшемся выступе.

В таких условиях командующий войсками 1-го Прибалтийского фронта генерал-полковник И.Х. Баграмян стремился лишить немецкое командование инициативы в боевых действиях и упредить его в переходе в наступление. Для этого он решил провести наступательную операцию (получила название - «Городокская») с целью окружения и разгрома вражеской группировки южнее Невеля и в районе Городка. Ставка поддержала идею Военного совета фронта и передала в его состав 11-ю гвардейскую армию, командующим которой был назначен бывший командующий 3-й ударной армией генерал-лейтенант К.Н. Галицкий. По замыслу И.Х. Баграмяна эта армия должна была нанести главный удар в направлении Кудены, станция Бычиха, Городок, а навстречу ей из «мешка» - 4-я ударная армия генерал-майора В.И. Швецова в направлении станции Бычиха. В результате предполагалось окружить шесть немецких дивизий, занимавших оборону в выступе севернее Городка, и разгромить их. В последующем 11-я гвардейская армия получила задачу овладеть Городком и вести наступление на Витебск, обходя его с северо-запада, а 4-я ударная армия - содействовать ей, продвигаясь в направлении Шумилино с севера. С востока на Витебск планировалось наступление 43-й армии.

В 11-ю гвардейскую армию входили четыре стрелковых корпуса (одиннадцать стрелковых дивизий), 1-й танковый корпус (97 танков и САУ), 10-я гвардейская танковая бригада (46 танков), 2-й гвардейский тяжелый танковый полк (17 танков), две артиллерийские дивизии прорыва, две зенитные артиллерийские дивизии, три гвардейские минометные бригады М-31, пять гвардейских минометных полков М-13, четыре пушечных, гаубичных и минометных полка, инженерная бригада, три отдельных саперных батальона. Кроме того, она поддерживалась двумя штурмовыми авиационными дивизиями и прикрывалась истребительной авиацией фронта.

Армии противостояла группировка противника в составе частей 211, 129, 87-й пехотных, 2-й и 6-й авиаполевых дивизий. В оперативной глубине немецкое командование сосредоточило 20-ю танковую и 252-ю пехотную дивизии. По данным разведки, на направлении предстоявшего наступления советских войск враг подготовил в главной полосе обороны два рубежа. Первый состоял из нескольких эшелонированных траншей, оборудованных блиндажами, ходами сообщения, деревоземляными огневыми точками и инженерными заграждениями. На втором оборонительном рубеже имелись отдельные траншеи, пулеметные площадки, огневые позиции артиллерии. Восточнее станции Бычиха создавалось несколько промежуточных рубежей, состоявших из отдельных опорных пунктов, расположенных вдоль шоссе и железных дорог. Серьезным преимуществом оборонявшейся стороны являлась труднодоступная местность, насыщенная многочисленными реками, ручьями, болотами, большинство из которых не промерзало до конца декабря.

Генерал-лейтенант К.Н. Галицкий решил нанести главный удар в центре полосы армии силами 36-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов. Помимо этого, предусматривались два вспомогательных удара на флангах: на правом - 29-й и 5-й гвардейской стрелковыми дивизиями, объединенными под командованием генерал-майора А.С. Ксенофонтова; на левом - 83-м стрелковым корпусом. После прорыва тактической зоны обороны планировался ввод в сражение подвижной группы - 1-го танкового корпуса генерал-майора В.В. Буткова.

4-я ударная армия, занимавшая оборону в широкой полосе, могла привлечь к наступлению лишь два стрелковых корпуса (пять стрелковых дивизий), 5-й танковый корпус (91 танк и САУ), 34-ю гвардейскую танковую бригаду (24 танка) и 3-й гвардейский кавалерийский корпус, правда, значительно ослабленный в предыдущих боях и насчитывавший около 12 тыс. человек. Она получила на усиление восемь артиллерийских и минометных полков, в том числе полк М-13, и три отдельных саперных батальона. Для поддержки армии была выделена штурмовая авиационная дивизия.

В соответствии с замыслом генерал-майора В.И. Швецова главный удар наносился с перешейка между озерами Берново и Черново в направлении станции Бычиха силами 2-го гвардейского стрелкового и 5-го танкового корпусов. За ними располагались 3-й гвардейский кавалерийский корпус и 166-я стрелковая дивизия, предназначавшиеся для развития успеха. На направлении другого удара действовали 22-й гвардейский стрелковый корпус и 34-я гвардейская танковая бригада.

Из-за наступившей распутицы сроки начала операции несколько раз переносились. Так как грунтовые дороги стали непроезжими, доставка боеприпасов на огневые позиции осуществлялась гужевым транспортом, а зачастую - и вручную. Ежедневно в 11-й гвардейской армии от каждой дивизии выделялось до 2 тыс. бойцов для переноски снарядов, мин и других грузов. Это дало возможность накопить около 1,5 боекомплектов к орудиям и минометам. Однако в 4-й ударной армии обеспеченность артиллерии не превышала 0,6-0,9 боекомплекта.

Наступление началось утром 13 декабря. С первых его минут в разработанный план внесла свои коррективы погода. В тот день потеплело, небо заволокло тучами, на землю опустился туман, что почти полностью исключило применение авиации. Это значительно усложнило действия артиллерии. В 11-й гвардейской армии артиллерийская подготовка длилась 2 часа. По целям на переднем крае огонь был достаточно эффективным, но артиллерийские и минометные батареи, находившиеся в глубине обороны, а также опорные пункты в деревнях, скрытые от наземного наблюдения, оказались слабо подавленными. Уже через 7-10 минут после того, как стрелковые подразделения при поддержке танков перешли в атаку, немецкая артиллерия открыла сосредоточенный и заградительный огонь. Захватив ряд опорных пунктов и участков траншей на первой позиции, советские войска вынуждены были остановиться.

Пришлось снова организовывать артподготовку, а затем повторять атаку. На это ушло много времени. К тому же немецкое командование подтянуло резервы, которые оказали упорное сопротивление. К исходу дня большинство дивизий и полков продвинулось на незначительное расстояние. Например, вклинение 16-й гвардейской стрелковой дивизии (генерал-майор Е.В. Рыжиков) в оборону врага составило всего 400-600 м. Лишь 84-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Г.Б. Петерса прорвала первую позицию, преодолев 2 км в полосе шириной 1,5 км.

Такое развитие событий потребовало от генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого изменить с разрешения командующего войсками 1-го Прибалтийского фронта план операции и приступить к организации ввода в сражение 1-го танкового корпуса и выдвигаемой из резерва 83-й гвардейской стрелковой дивизии не там, где это предусматривалось, а на направлении наметившегося успеха. Они получили задачу завершить прорыв вражеской обороны и выйти в район станции Бычиха.

Более успешно в первый день операции действовала 4-я ударная армия. После 1,5-часовой артиллерийской подготовки соединения 2-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора А.П. Белобородова при поддержке танков и под прикрытием дымовой завесы атаковали противника и быстро прорвали первую позицию. К исходу дня 47-я стрелковая дивизия полковника Г.И. Чернова с 24-й танковой бригадой полковника В.К. Бородавкина продвинулась вперед до 5 км, преодолев главную полосу обороны. Одновременно 90-я гвардейская стрелковая дивизия полковника В.Е. Власова, вклинившись на глубину до 3 км, вышла ко второй позиции. Были созданы предпосылки для ввода в сражение 5-го танкового корпуса генерал-майора М.Г. Сахно и 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта П.С. Осликовского.

Относительно успешное начало наступления ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта вызвало тревогу у немецкого командования. С рассветом 14 декабря оно стало проводить контратаки против частей 11-й гвардейской армии, привлекая к ним до батальона пехоты при поддержке 7-15 танков из состава 20-й танковой дивизии. Встретив их сильное противодействие, 16, 11-я и 31-я гвардейские стрелковые дивизии, пытавшиеся вести наступление в центре и на левом фланге, остались на прежних рубежах. Вместе с тем они привлекли к себе резервы противника, что позволило развить успех на правом фланге армии, в полосе 8-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-лейтенанта П.Ф. Малышева. Здесь в сражение были введены две танковые и одна мотострелковая бригады 1-го танкового корпуса, которые совместно с 84-й гвардейской стрелковой дивизией к середине дня продвинулись вперед на 4 км и перерезали шоссе Невель - Городок.

Дальнейшая задача корпуса заключалась в нанесении удара вдоль шоссе на юг, в направлении Городка. Выполняя ее, танковые подразделения встретили несколько опорных пунктов врага. Пытаясь обойти их, боевые машины попали на болотистую почву и завязли в топком грунте. На их вытаскивание ушло много времени, и темпы наступления резко снизились. Во второй половине дня командующий армией ввел в сражение на правом фланге и 83-ю гвардейскую стрелковую дивизию. К 17 часам ее части вышли в тыл немецкой 211-й пехотной дивизии.

В тот день продолжили развивать достигнутый накануне успех соединения 4-й ударной армии. Сломив сопротивление противника, 5-я гвардейская кавалерийская и 47-я стрелковая дивизии достигли железной дороги Невель - Городок. Части 90-й гвардейской и 381-й (полковник И.И. Серебряков) стрелковых дивизий во взаимодействии с 70-й танковой бригадой окружили до пехотного полка в крупном населенном пункте Выровля. Одновременно на левом фланге армии начал наступление 22-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Н.Б. Ибянского, который в тяжелых условиях лесисто-болотистой местности преодолел 1,5 км.

15 декабря обе армии, ведя наступление по сходящимся направлениям, разгромили 211-ю пехотную дивизию. На следующее утро 1-й танковый корпус и передовой отряд 1-й гвардейской стрелковой дивизии (генерал-майор Н.А. Кропотин) 11-й гвардейской армии и 5-й танковый корпус с передовыми подразделениями 90-й гвардейской стрелковой дивизии 4-й ударной армии соединились в районе Бычихи. В результате были окружены части немецких 83, 87, 129, 252-й пехотных и 2-й авиаполевой дивизий, а также шесть отдельных специальных и охранных батальонов. В течение 16 и 17 декабря, после отказа сложить оружие и принять ультиматум советского командования, они были уничтожены. Лишь небольшие разрозненные группы смогли прорваться на запад.

В целом в ходе пятидневных боев ударная группировка 1-го Прибалтийского фронта разгромила противника во всей северо-западной части городокского выступа, успешно выполнив задачу первого этапа операции. Тем самым была расширена до 30-35 км горловина прорыва южнее Невеля, что, в свою очередь, привело к существенному улучшению оперативного положения 3-й ударной армии. Одновременно были созданы условия для развития наступления в направлениях Городка и Витебска.

Стремясь не допустить усиления городокской группировки врага резервами, генерал-полковник И.Х. Баграмян уже утром 18 декабря поставил 11-й гвардейской, 4-й ударной и 43-й армиям новые задачи. Основную роль на втором этапе операции он по-прежнему отводил 11-й гвардейской армии. Ей приказывалось овладеть Городком, к исходу следующего дня выйти на рубеж озер Лосвидо и Удобно, а в последующем - освободить Витебск.

В соответствии с решением генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого главный удар наносился в полосе 8-го гвардейского стрелкового корпуса, которому была придана 10-я гвардейская танковая бригада. Ему предстояло вести наступление вдоль железной дороги на Большой Прудок (4-5 км севернее Городка), обойти последний с запада силами 83-й и 26-й гвардейских стрелковых дивизий и выйти на р. Бережанка. С востока город должен был обойти 16-й гвардейский стрелковый корпус. Планировалось, что с севера по нему нанесет удар 5-я гвардейская стрелковая дивизия.

Однако на выполнение задачи по овладению Городком армия затратила не один, как это предусматривал командующий войсками фронта, а целых пять дней. Немецкое командование придавало важное значение удержанию района города. Здесь занимали участки обороны части 20-й танковой, 256, 129-й пехотных и 6-й авиаполевой дивизий. На подступах к Городку и на его окраинах противник подготовил четыре оборонительных рубежа. Умело используя пересеченную местность, изобиловавшую господствующими высотами, озерами и речками, он оказал продолжившим наступление советским войскам ожесточенное сопротивление. Уже в первые дни пришлось вывести из сражения понесший большие потери в боевой технике 1-й танковый корпус. Лишь к исходу 21 декабря ударная группировка армии прорвала первые два оборонительных рубежа. Если продвижение соединений, действовавших в центре ее полосы, составило 35 км, на правом фланге оно не превысило 15 км. Вследствие этого не удалось осуществить замысел на охват и последующее окружение группировки врага, занимавшей оборону севернее Городка.

Бои с целью прорыва третьего оборонительного рубежа, который проходил по южному берегу оз. Кошо, рекам Горожанка и Пальминка и был оборудован траншеями полного профиля, проволочными заграждениями и минными полями, начались 23 декабря, велись весь день и носили крайне ожесточенный характер, переходя в рукопашные схватки. Не выдержав наступательного порыва советских войск, противник под прикрытием арьергардов начал отход.

Командующий 11-й гвардейской армией планировал возобновить наступление с рассветом 24 декабря. Однако Военный совет фронта принял решение осуществить ночной штурм Городка. Главным аргументом в пользу этого решения было то, что в темноте сводилось к минимуму основное преимущество врага - его огневая мощь. Примерно в два часа пополуночи с запада и востока Городок атаковали 83, 26-я и 11-я гвардейские стрелковые дивизии. Немецкие подразделения после некоторого оцепенения, вызванного внезапностью удара, оказали на обоих направлениях сильное сопротивление огнем и контратаками с применением танков и штурмовых орудий. После того, как бои на западных и восточных окраинах города достигли наивысшего накала, его штурм с севера начала 5-я гвардейская стрелковая дивизия. В течение ночи и утра гарнизон противника был рассечен на изолированные друг от друга группы. Постепенно его сопротивление стало ослабевать. К полудню Городок был полностью очищен от врага, который потерял в боях за него до 2,5 тыс. солдат и офицеров. Кроме того, советские части захватили 29 орудий, 2 танка, 48 минометов, 41 автомашину, много стрелкового вооружения и боеприпасы.

После освобождения Городка войска фронта продолжили без паузы наступление с тем, чтобы к 30-31 декабря с ходу овладеть Витебском. Уже к вечеру 25 декабря соединения 11-й гвардейской армии, продвинувшись на 4-5 км, вышли к первому (внешнему) рубежу обороны Витебска, проходившему в 25 км от него по линии Белодедово, Слобода, Боровка, разъезд Залучье, Шпаки. В 6-8 км южнее находился второй рубеж, тянувшийся от Завязья через Городище к оз. Лосвидо. Третий рубеж был оборудован в 5-8 км от города. Особенно основательно немецкие войска укрепили дороги, идущие к Витебску из Городка, Сиротино, Полоцка. К тому же командование противника значительно усилило витебское направление, перебросив сюда соединения с других участков. К 26 декабря против 11-й гвардейской и 4-й ударной армий действовали 3-я и 4-я авиаполевые, 256-я и 197-я пехотные дивизии, боевые группы 87, 211-й и 129-й пехотных дивизий, часть сил 12-й пехотной дивизии, отдельный танковый батальон, дивизион тяжелых штурмовых орудий, артиллерийский дивизион РГК, ряд других отдельных частей и подразделений.

Фронт имел небольшое преимущество по пехоте, но уступал врагу в количестве танков. К тому же так и не была решена проблема его снабжения боеприпасами, так как удаление складов от огневых позиций артиллерии стало составлять 180 км. Дивизии и полки, понеся большие потери в предыдущих боях, не были пополнены людьми. Боевой потенциал ударной группировки фронта значительно снизился, а возможности противника по отражению ее наступления, наоборот, возросли.

Главный удар 11-я гвардейская армия наносила вдоль шоссе Городок - Витебск, на котором немецкое командование сосредоточило основные усилия в обороне. Одновременно, чтобы ввести советские войска в заблуждение, оно намеренно отвело свои части с северного берега оз. Лосвидо, находившегося западнее шоссе. После того, как разведка армии установила отсутствие врага на этом участке, генерал-лейтенант К.Н. Галицкий решил обойти его наиболее сильные опорные пункты по льду озера, протяженность которого с севера на юг составляла около 8 км. Для этого были выделены 11-я и 18-я гвардейские стрелковые дивизии, а также полк 235-й стрелковой дивизии.

Не встречая сопротивления противника, подразделения трех дивизий, двигаясь в колоннах, преодолели почти все озеро. Однако когда до южного берега оставалось несколько сот метров, они были встречены сосредоточенным огнем орудий, минометов и пулеметов. От разрывов снарядов и мин лед на озере был разрушен, и на его поверхности образовались обширные полыньи и участки с открытой водой. Итогом разыгравшейся трагедии стала гибель фактически всей группировки. Спастись смогли не более 30 человек.

После этого решение задачи по овладению Витебском к новому, 1944 году, являлось маловероятным. И действительно, несмотря на прилагаемые усилия, соединения 11-й гвардейской и 4-й ударной армий до конца декабря 1943 г. преодолели на отдельных направлениях лишь от 5 до 7 км, после чего перешли к обороне. На этом Городокская наступательная операция завершилась. В ее ходе советские войска устранили угрозу окружения противником 3-й и 4-й ударных армий, освободили свыше 1220 населенных пунктов, пленили 3,3 тыс. немецких солдат и офицеров, захватили много боевой техники и военного имущества.

В своих мемуарах Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян назвал эту операцию «одной из наиболее сложных» среди тех, что были проведены под его руководством в годы войны. Он мотивировал это тем, что «во-первых, операция готовилась и проводилась в исключительно тяжелых условиях против крупных сил противника, с чисто немецкой скрупулезностью укрепившихся на выгодной для обороны местности, которая господствовала над исходным положением наших войск. Из-за плохой погоды и ограниченной видимости операция проходила при весьма незначительном участии авиации и артиллерии. Во-вторых, мы не имели существенного превосходства над врагом, особенно во второй фазе операции. Крайне скудными были и возможности маневра войск, особенно подвижных соединений, в ходе всей операции. В-третьих, фронт, имея перед собой мощную оборонительную систему, был крайне слабо обеспечен боеприпасами и горючим. В-четвертых, наши войска вели активные наступательные действия в то время, когда соседи - 2-й Прибалтийский фронт севернее и Западный фронт южнее, - не добившись успеха в наступлении, перешли к обороне».

В целом в последние месяцы 1943 г. 1-й Прибалтийский фронт вынужден был вести наступление в крайне сложных условиях, по сути, на пределе своих сил. Как впоследствии отмечал И.Х.Баграмян: «Постановка задач, превышающих по своему объему возможности войск, была своего рода методом, особым приемом руководства, имевшим целью добиться максимальной активности наших наступательных действий в Белоруссии…». Это обусловило большие потери фронта в людях. В течение октября - декабря они составили 168 902 человека, в том числе 43 551 человек - безвозвратно.

Рассматривая дальнейшие перспективы вооруженной борьбы, Ставка ВГК планировала развернуть в течение зимы и весны 1944 г. широкомасштабное наступление на северо-западном и юго-западном направлениях. При этом войскам, действовавшим на центральном участке советско-германского фронта, отводилась вспомогательная роль. Они должны были привлечь к себе главные силы группы армий «Центр» и не допустить их маневра для усиления группировки вермахта на Правобережной Украине. С этой целью 1-й Прибалтийский, Западный и Белорусский фронты получили задачу продолжить начатые осенью 1943 г. наступательные операции по освобождению восточных областей Белоруссии и выйти на рубеж Полоцк, Лепель, Могилев, р. Птичь. Общая глубина планируемого продвижения на запад не превышала 50-150 км. При этом фронтовые и армейские объединения должны были действовать в прежней группировке сил и средств, не получая дополнительного усиления со стороны Ставки, все резервы которой были задействованы под Ленинградом, Новгородом и на Украине.

Ближайшая задача 1-го Прибалтийского фронта по-прежнему заключалась в овладении Витебском, который рассматривался командованием группы армий «Центр», как «ворота в Прибалтику». Придавая огромное значение удержанию города, оно сосредоточило на подступах к нему 3-ю танковую армию, в которую входили пятнадцать дивизий, в том числе одна танковая, семнадцать отдельных дивизионов полевой артиллерии РГК, шесть минометных батальонов, пять бригад штурмовых орудий, два батальона танков «тигр» и два дивизиона тяжелых противотанковых орудий.

К началу января 1944 г. фронт объединял в своем составе 4-ю ударную (генерал-лейтенант П.Ф. Малышев), 11-ю гвардейскую (генерал-лейтенант К.Н. Галицкий), 39-ю (генерал-лейтенант Н.Э. Берзарин), 43-ю (генерал-лейтенант К.Д. Голубев) и 3-ю воздушную (генерал-лейтенант авиации Н.Ф. Папивин) армии. В соответствии с планом новой наступательной операции намечалось главный удар нанести силами 11-й гвардейской и 4-й ударной армий. Им противостояли до восьми - девяти вражеских дивизий. Учитывая низкую укомплектованность соединений и частей обеих армий людьми, Военный совет фронта приказал создать во всех стрелковых полках по одному штурмовому батальону, усиленному танками (восемь - десять единиц), двумя - тремя батареями 45-мм и 76-мм орудий, одним - двумя орудиями калибра 122 мм и саперной ротой.

Боевые действия на витебском направлении возобновились 3 января переходом в наступление 4-й ударной армии. В течение дня ее соединения прорвали оборону противника на глубину до 5 км и достигли рубежа рек Пестуница и Заронок. Здесь их продвижение замедлилось, а на следующий день в результате упорного сопротивления частей немецкого 9-го армейского корпуса было полностью остановлено. Не смогли также добиться успеха 84-й и 5-й гвардейский стрелковые корпуса (генерал-майоры Е.В. Добровольский и И.С. Безуглый) из состава 39-й армии, которая наносила вспомогательный удар. Их вклинение через шоссе Витебск - Орша на запад было ликвидировано контратаками немецких подразделений.

Только 6 января к наступлению 4-й ударной и 39-й армий подключились стрелковые дивизии 11-й гвардейской армии совместно с бригадами 1-го танкового корпуса. На отдельных участках они смогли преодолеть 1-2 км, однако, уже на следующий день в результате сильного огня вражеской артиллерии понесли большие потери в людях и танках. Так, в 89-й танковой бригаде были выведены из строя 43 из 50 боевых машин.

Продвижение наступавших соединений и частей сдерживалось широко используемыми командованием противника танковыми засадами и отдельными танками, часто менявшими огневые позиции, тяжелыми минометами и орудиями, выдвинутыми для стрельбы прямой наводкой. Там же, где советские войска добивались успеха, враг немедленно предпринимал контратаки. Например, 8 января 29-я стрелковая дивизия генерал-майора Я.Л. Штеймана освободила Заполье, но уже вечером немецкие подразделения вынудили ее оставить этот населенный пункт.

Вплоть до 18 января дивизии 4-й ударной, 11-й гвардейской, 39-й и дополнительно введенной в сражение 43-й армий вели тяжелые бои. Им удалось прорвать оборону противника севернее Витебска, выйти на ближние подступы к городу, перерезать участок железной дороги Полоцк - Витебск и охватить с северо-запада витебскую группировку немецкой 3-й танковой армии. Но овладеть городом и в этот раз войска 1-го Прибалтийского фронта не смогли. Генералу армии И.Х. Баграмяну вновь пришлось отдать приказ о временном прекращении наступления «с целью лучшей подготовки и доукомплектования войск…».

Для проведения очередной наступательной операции решением Ставки ВГК привлекались войска не только 1-го Прибалтийского, но и Западного фронтов. Планировалось, что их ударные группировки, сосредоточенные на смежных крыльях, нанесут удар по сходящимся на Заозерье (юго-западнее Витебска) направлениям, окружат врага в витебском выступе и в короткие сроки завершат его разгром. Из состава 1-го Прибалтийского фронта к операции привлекались 4-я ударная и 11-я гвардейская армии, которые должны были действовать в прежних полосах, практически без усиления дополнительными силами и средствами. Незначительно были пополнены людьми лишь стрелковые роты и батальоны первого эшелона, да и те за счет тыловых и специальных подразделений полков и дивизий.

Боевые действия начались 3 февраля. В тот день соединения двух армий атаковали передний край обороны противника в полосе шириной до 12 км, на отдельных направлениях вклинились в глубину на 5-6 км и овладели сильно укрепленными опорными пунктами - Волково, Заполье, Гурки, Топорино, Кисляки, Машкино, Бондарево. По этому поводу командующий немецкой 3-й танковой армией генерал-полковник Г.Рейнгардт в своем приказе вынужден был признать, что «сегодняшний, очень тяжелый боевой день, к сожалению, принес нам значительную потерю территории». Стремясь внести перелом в обстановку, он незамедлительно начал выдвигать на угрожаемое направление пехотные части, танковые батальоны, тяжелые противотанковые и минометные дивизионы, батареи штурмовых орудий, саперные подразделения. В последующие дни сюда же начали прибывать и резервы группы армий «Центр».

После этого преимущество в силах и средствах перешло на сторону врага. Реальными возможностями для выполнения поставленной задачи 4-я ударная и 11-я гвардейская армии попросту не располагали. До середины февраля их стрелковые соединения и части отражали многочисленные контратаки немецких войск, пытаясь удержать захваченные рубежи. Постепенно в действиях сторон стали преобладать позиционные формы борьбы, и вскоре положение в полосе 1-го Прибалтийского фронта стабилизировалось. Оно оставалось почти неизменным до лета 1944 г.

Валерий Абатуров,
ведущий научный сотрудник Научно-исследовательского
института (военной истории) Военной академии
Генерального штаба ВС РФ, кандидат исторических наук

Из штаба был направлен в 273-ий армейский инженерно-саперный батальон, где был назначен командиром 3-го взвода 2-й роты. На этом участке фронта после относительно длительного наступления и освобождения города Демидова шли позиционные бои.

После командира батальона меня пригласил представитель СМЕРШ. Как известно, СМЕРШ (расшифровывается «смерть шпионам») – структурная организация КГБ (в современном звучании), имевшая своих представителей на оборонных предприятиях и армейских частях.

Бреус (такой была фамилия моего опекуна от СМЕРШа) после знакомства уполномочил меня изучать настроение солдат, не допускать пораженческих настроений и в необходимых случаях докладывать ему, Бреусу, никаких расписок не требовал. Так я стал неформальным сотрудником СМЕРШа. Должен сказать, что поводов для дальнейших встреч с Бреусом у меня не было, но методы работы этой организации мне стали известны не понаслышке.

273-ий инженерно-саперный батальон входил в состав 43-ей армии и осуществлял инженерное обеспечение армии. За активное участие в освобождении города Демидова ему было присвоено звание «Демидовский». В обязанности батальона, в зависимости от сложившейся обстановки, входило минирование переднего края обороны, в том числе на нейтральной (ничьей) территории, разминирование минных полей противника в тех же условиях, сооружение КП (командных пунктов), долговременных оборонительных укреплений (ДОТ, ДЗОТ), сооружение водных переправ и другие. Для проведения работ строительного профиля подразделения, по возможности, укомплектовывались солдатами старшего возраста, имевшими «на гражданке» опыт столярных или плотничных работ.

Теперь предстояло накапливать опыт командования и профессиональной работы. Личному составу взвода меня представил командир роты Медведев. Заместителем командира взвода был старший сержант Голубев, из рязанских рабочих. Для начала он ознакомил меня с некоторыми неординарными ситуациями, возникавшими в жизни взвода, помогая этим набирать профессиональный опыт.

Остался в памяти такой эпизод, он произошел с командиром одного из отделений старшим сержантом Бельтиковым. Он был уже немолодым человеком и страдал от ослабленного слуха. Для того чтобы суть эпизода была ясной, необходимо пояснить, что среди противопехотных мин, которые использовались немцами, хитрым норовом обладала т.н. S-мина (или Spring-мина), представляющая собой два цилиндрических металлических корпуса, пространство между которыми заполнено металлическими шариками. Мина подрывается при натяжении проволоки, закрепленной одним концом в земле, вторым – за чеку предварительного взрывателя. При срабатывании предварительного взрывателя раздается характерное шипение, и мина выпрыгивает вверх на высоту один-полтора метра, детонирует взрывчатое вещество, разбрасывая в радиусе 20-25 метров осколки корпуса и металлические шарики, поражая живую силу. Наблюдениями было установлено, во-первых, что между моментом натяжения проволоки и детонацией проходит 1-1.5 секунды и, во-вторых, что осколки при разлете не поражают часть площади (кольцо) шириной 1.5-2 метра от центра разлета («мертвая зона»). Бельтиков, вызвав, натяжение проволоки и услышав шипение, отскочил и лег в предполагаемое «кольцо», чем спас свою жизнь, находясь в нескольких метрах от центра разлета осколков.

Подобный и другие случаи обогащали практический опыт. Недостаток опыта сказался при выполнении мною одного из первых заданий. В ожидании контрудара со стороны противника на одном из участков нашей обороны мне предложили силами взвода или его части установить ряд противотанковых мин в нескольких метрах от пехотных траншей. Работа естественно велась ночью. Я взял несколько солдат из взвода и, завершив работу, доложил командиру пехотного подразделения, оставаясь в траншее. Утром, когда начало светать, понял, что новое минное поле демаскировала положение мин, так как каждая из новых мин представляла хорошо видный бугорок свежевскопанной земли. Не дожидаясь нагоняя (в лучшем случае), я, фактически, без помощников стал лихорадочно маскировать бугорки, забрасывая их снегом и выравнивая с поверхностью.

Становилось уже светло, и почему немцы «не оценили» моей деятельности, было загадкой, хотя об этом не думалось – надо было заканчивать работу. Было ли страшно? Было. Но стыд за содеянное, помноженный на ожидание серьезного наказания уже в первые недели службы, оказались сильнее.

Из командного состава батальона одним из первых я познакомился с заместителем командира батальона по политработе (политрук), естественно по его инициативе. Капитан Илья Израилевич Шамилев перед войной был представителем грузинского комсомола при ЦК ВЛКСМ в Москве. Незадолго до моего прибытия на фронт он был тяжело ранен, после госпиталя вернулся в батальон. Шамилев по долгу службы, а больше по доброте фактически на первой стадии моего становления взял функции моего опекуна. Он не только давал мне полезные советы, но и, насколько мне известно, обсуждал с моими командирами выполнимость и целесообразность их приказов, хотя, не обладая единоначалием, не мог принимать оперативные решения.

Между тем, поговаривали, что летом ожидается крупное наступление наших войск в Белоруссии, в котором важная роль будет принадлежать Калининскому фронту, к этому времени переименованному в 1-й Прибалтийский. Участились бои местного значения, разведка боем. В одном из таких боев принимал участие и наш батальон. Роль саперов здесь была необычной. По два-три сапера усаживались на броню танков, приданных пехотным подразделениям.

В ходе марша саперы должны были визуально обнаруживать противотанковые мины и, спустившись на землю, осуществлять их обезвреживание. Эта неразумная операция называлась «сопровождение танков саперами». Бессмысленность такой операции состояла в том, что саперы, находясь на танке, а, тем более на земле, являлись хорошими мишенями, а вероятность обнаружения мин с движущегося танка невелика. Скорее это была транспортировка саперов к месту работы. Учитывая, что подобная операция сопряжена с большими потерями личного состава, а польза сомнительна, командование подобные операции с весны 1944 года прекратило. Был соответствующий приказ Верховного Главнокомандующего. Один из своих орденов я получил за участие в такой операции и называл это награждение «платой за страх».

Наступление в Белоруссии (операция «Багратион») началось в конце июня 1944 года. В мае 1944 года 43-ю армию (1-й Прибалтийский фронт) возглавил А.П.Белобородов, поэтому подготовка ее к наступлению проходила под его руководством. В операции «Багратион» принимали участие также войска 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Задачей 1-го Прибалтийского фронта являлся разгром Витебской группировки противника.

В первые дни наступления, практически завершив с 39-ой армией (3-ий Белорусский фронт) окружение Витебска, основные силы 43-ей армии продолжили наступление на запад, продвигаясь к Латвии; в районе Бауска-Биржай армия встретила ожесточенное сопротивление. До Риги оставалось 15-20 км, но сходу овладеть ею не удалось. Более того, противник нанес по ослабленным длительным наступлением частям 43-ей армии контрудар. К обороне на одном из участков фронта, где я и находился, были привлечены в помощь пехоте специальные подразделения: саперы, связисты. Это был конец августа. Атаку вражеской пехоты удалось остановить, однако ночью противник возобновил контратаку. Не забуду эпизода, когда в темноте, освещаемой вспышками разрывов снарядов и осветительными ракетами, на группу оборонявшихся двигался тяжелый танк. Находившийся в трех-пяти метрах от меня солдат-пехотинец метнул в него связку гранат, танк остановил движение. В последствии стало известно, что противнику удалось расчленить несколько наших подразделений, окружив часть из них. К полуночи немцы приостановили атаку, установилась тишина. Один из старших офицеров-пехотинцев собрал находившиеся в окружении подразделения с целью вывести их из «котла». К рассвету удалось оторваться от противника и занять оборону. Это утро оказалось памятным для меня. Немцы обстреливали вновь занятые нами позиции. Один из снарядов попал в землянку, где находился мой командир роты Медведев. Я стоял метрах в пяти от попадания. Меня несколько раз воздушной волной перевернуло и приземлило. Ранения не было, но в первые мгновения я не понимал, что произошло. Помню лишь, что спустя несколько секунд я увидел, что командир роты выбирается из землянки, отряхиваясь от земли, как будто ничего и не произошло. Через несколько минут я пришел в себя. Лишь впоследствии я понял, что это была контузия, результатом которой оказалось ослабление памяти. Обращаться за помощью в медсанбат возможности не было, так как неизвестно было, где он находился. По крайней мере, внешне казалось все нормально и не требовалось каких-то мер. К этому моменту на нашем участке фронта установилось относительное затишье. Батальон находился в районе городов Бауска-Биржай. Вблизи Бауски протекала широкая (до 100 метров), но относительно мелкая (1,5-2 метра) река Лиелупе, которая преграждала нам путь на Ригу.

Для организации наступления необходимо было построить мост для переброски на другой берег тяжелой техники. Сооружение переправы через реку Лиелупе стало ближайшей задачей батальона.

В начале августа 1944 года в районе города Биржай в Латвии противник нанес контрудар по нашим войскам, наступавшим в направлении Риги. Контрудар наносился большими силами пехоты и танков. В отражении его принимали активное участие подразделения всех родов войск нашей армии, в том числе саперы 28-й инженерно-саперной бригады, (куда теперь входил наш батальон) которые кроме своих прямых обязанностей по минированию дорог на пути прорвавшихся танков противника участвовали непосредственно в рядах пехотных подразделений в отражении атак немецких войск.

После того, как положение на этом участке фронта стабилизировалось, большинству подразделений саперной бригады была поручена подготовка инженерного обеспечения, намеченного на начало-середину сентября очередного этапа нашего наступления. Приказ войскам 43-й армии от 12 сентября 1944 года №6 гласил: «Выполняя приказ №70 Верховного Главнокомандующего помнить слова великого русского полководца Суворова: «Быстрота и натиск – душа войны». Равняться только по передовым. В первые два часа боя – продвинуться (бегом) на глубину 5-7 км. В первый же день боя захватить м. Иецава, в дальнейшем – овладеть г. Рига. »

«… п.6. Саперам – сделать для пехоты и танков переправы, проходы в минных полях и заграждениях, помогать пехоте и танкам в преодолении препятствий, быстро обнаруживать и обезвреживать вражеские мины, особенно на дорогах; бить врага вместе с пехотой. »

Одной из первоочередных задач инженерных частей 43-й армии являлось наведение переправы для тяжелой военной техники через р. Лиелупе (в районе г. Бауска), которая в этот период разделяла позиции наших и немецких войск. Наведение переправы через широкую (100-120 метров), но не глубокую (до 2-х метров) реку предполагалось начать непосредственно после того, как передовые части пехоты с помощью подручных средств переправятся через реку и завяжут бой на передней линии обороны противника. Начальником инженерных войск фронта генерал-лейтенантом Косаревым Б.В. саперам была поставлена конкретная задача: навести переправу в срок не более четырех часов. Такой срок обеспечивал своевременный ввод в бой тяжелой техники для развития прорыва, осуществленного пехотой вглубь обороны немцев. Было ясно, что наведение переправы в столь короткий срок потребует тщательной подготовки. По принятому решению все элементы моста (рамы, прогоны, настил) должны быть заготовлены заранее. Для этого взвод разведки 197-го (бывшего 273-го) инженерно-саперного батальона в течение 2-3-х ночей на нейтральной реке, не привлекая внимания противника, сумел снять точный профиль речного дна, что и дало необходимые сведения для заготовки элементов моста.

3-й взвод 2-ой роты 197-го инженерно-саперного батальона (3-ий справа во 2-м ряду — лейтенант В.В. Чубров).

Вслед за этим весь состав батальона и ряда других подразделений бригады, разбитый на расчеты, приступил к тренировкам, многократно репетируя сборку моста на земле. Каждый член расчета знал свои обязанности с точностью до каждого движения. Предусмотрена была и замена любого члена расчета в случае его выхода из строя. Заменяющие саперы также тренировались вместе с основными расчетами.

В ночь перед наступлением все элементы моста были погружены на конные повозки и сосредоточены на опушке ближайшего леса на расстоянии 500-700 метров от места будущей переправы. Наступила напряженная тишина. Намеченную на раннее утро артподготовку пришлось перенести на более позднее время из-за густого тумана. Напряжение нарастало. Сразу же после окончания первого этапа мощнейшей артподготовки наших войск и переноса огня в глубину обороны противника, одновременно с началом атаки пехоты устремились повозки с деталями моста к берегу. Закипела дружная слаженная работа. Моему взводу достался участок моста примерно в средней его части. Предстояло собрать 4-5 пролетов. Численность каждого расчета примерно соответствовала отделению, поэтому во главе их были поставлены командиры отделений. Старший сержант Голубев, сержанты Касимов, Седько, каждый из которых уже имел опыт наведения подобных переправ. В основном же взвод состоял из молодых бойцов призыва 43-44 годов, если не считать двух-трех саперов (плотников по гражданской профессии) , которые вместе с другими старшими по возрасту солдатами выполнили основной объем работ по изготовлению элементов моста, но в сборке его не участвовали. От взвода это были ефрейторы Румянцев и Арчагов.

Как и ожидалось, противник не оставил без внимания нашу деятельность и, слегка опомнившись от артналета, начал обстрел переправы силами артиллерии. Появились первые раненые. Однако сборка моста продолжалась практически без сбоев. К месту переправы прибыл командующий инженерными войсками генерал Косарев Б.В. Он выразил удовлетворение темпом работы, боевым настроем бойцов и офицеров саперных подразделений. Переправа была возведена за 2 часа 40 минут. Почти на полтора часа раньше срока. Тяжелая техника наших войск начала переправу. Враг продолжал попытки разрушить мост, но безрезультатно.

Когда успех наших войск, переправившихся через Лиелупе, стал очевиден, командование дало возможность саперам отдохнуть. Здесь следует напомнить, что «фронтовые сто грамм» ежедневно получали бойцы, постоянно занимающие позиции на переднем крае, а представители других родов войск только в те дни, когда они выполняли свою работу на переднем крае. Поэтому у каждого из саперов, которые участвовали в подготовке и сборке моста, «накопился» некоторый запас этой жидкости, которую интенданты доставили по вновь построенному мосту. Удобно расположившись на берегу невдалеке от моста, мы отметили событие. Однако не учли возможной атаки моста немецкими самолетами, которая и последовала. Напомню, что взвод состоял в основном из молодых бойцов не старше 18-20 лет, у которых опыта приема одновременно более 300-400 грамм спиртного не было. С большими трудностями мне удалось переместить взвод, да и самого себя в более безопасное место, в результате чего мы стали объектом насмешек коллег из других подразделений.

Можно было ожидать, что войска 1-го Прибалтийского фронта, обеспечившие переправу через реку Лиелупе, продолжат наступление на Ригу. Однако командование решило иначе. Сразу после форсирования Лиелупе 1-му Прибалтийскому фронту, в том числе 43-ей армии, было приказано срочно передислоцироваться на юг, в район Шауляя(Литва), чтобы после этого наступать в направлении Клайпеда-Мемель. Для этого надо было скрытно совершить марш-бросок протяженностью(100-120) км. С целью скрытности передвижения марш совершался только ночью (в течение 3-4 ночей). Для молодых солдат это оказалось трудным делом. Многие засыпали при ходьбе, и, пройдя несколько метров, оказывались в кювете. До сих пор запомнился солдат Гвоздев, которого из кювета мне приходилось вытаскивать каждые 5-10 минут. Возможно, многие из солдат проклинали себя за невнимательность при последней примерке обуви. Старших (по возрасту) солдат иногда подвозили на конных повозках. Своего автотранспорта рота не имела. На весь батальон было 2-3 автомашины для штаба и руководства батальона.

Сосредоточение войск 1-го Прибалтийского фронта в районе Шауляя и его окрестностей как подготовка к наступлению на крупнейший литовский морской порт на Балтике Мемель (Клайпеда) завершилось к началу октября 1944 года, после чего началось само наступление. Крупных водных преград или укрепленных районов на этом пути практически не было, за исключением непосредственно примыкающих к Мемелю.

Продолжение следует.