Номинативная метафора. Номинативно-функциональные типы метафор и их роль в языковой картине мира. "метафора номинативная" в книгах

10. одной из существенных функций переносно употребляемых слов является функция назывная, иначе номинативная (лат. nominatio – "называние, наименование"). Эту задачу выполняют сухие метафоры: лисички (сорт грибов), бородка (часть ключа), зонтик (тип соцветия), ствол (часть орудия), гусеница (цепь, надеваемая на колеса), молния (род застежки или вид телеграммы), гребень (нарост на голове птиц или приспособление, инструмент), лицевой (в словосочетании "лицевая сторона материи"); Метафора (от греч. metaphora – "перенос") – это перенос названия по сходству, а также само переносное значение, в основе которого лежит сходство. Описание процесса обнаружения сходства между предметами и появление затем метафоры, обусловленной сходством, можно найти у разных авторов. Так, у В. Солоухина в повести "Владимирские проселки" читаем: "А вот тоже колокольчик, но очень странный. Он совсем круглый и похож больше на готовую ягоду. А еще он похож на крохотный, фарфоровый абажурчик, но такой нежный и хрупкий, что вряд ли можно сделать его человеческими руками. Будет чем полакомиться и ребятишкам, и тетеревам. Ведь на месте абажурчика вызреет сочная, черная, с синим налетом на кожице ягода черника". Писатель указал сначала на сходство цветка черники с абажурчиком по форме (назвав его колокольчиком и уточнив, что он совсем круглый; кроме того, по краям у него маленькие частые зубчики, похожие на бахрому абажура; этот последний признак не назван, но читатель его предполагает), и вот после того как наше воображение направлено по желаемому автором пути, прямо или косвенно дано представление о характере сходства, писатель употребил уже метафору абажурчик (в последней фразе приведенного отрывка).

Сходство между предметами (явлениями), на основании которого становится возможным "именем" одного предмета называть другой, бывает самым разнообразным. Предметы могут быть похожи а) формой (как похож на абажурчик цветок черники); б) расположением; в) цветом; г) размером (количеством, объемом, протяженностью и т.д.); д) степенью плотности, проницаемости; е) степенью подвижности, быстроты реакции; ж) звучанием; з) степенью ценности; и) функцией, ролью; к) характером производимого на наши чувства впечатления и т.д. Ниже приводятся метафоры, в которых отражены указанные разновидности сходства:

а) (формы) кольцо колбасы, дуги бровей, гребень птицы (горы), лента дороги, луковки церквей, воронка разрыва, ствол орудия, головка сыра, пузатый чайник, острые скулы, горбатые крыши;

б) (расположения) голова (хвост) кометы, поезда, подошва (макушка) горы, плечи рычага, газетный подвал, цепь озер, крыло здания;

в) (цвета) медь волос, коралловые губы, пшеничные усы, шоколадный загар, собирать лисички, бутылочные (изумрудные) глаза, песочная рубаха, бледное небо, золотая листва;

г) (размера, количества) поток (океан) слез, ни капли таланта, гора вещей, море голов, туча комаров, деревья-карлики, каланча (о чрезмерно высоком человеке), крошка (о маленьком ребенке);

д) (степени плотности) чугунные ладони, железные мускулы, кисель дорог, стена дождя, кисея тумана, зефир (сорт конфет);

е) (степени подвижности) чурбан, колода (о неповоротливом, медлительном человеке), юла, стрекоза (о подвижном ребенке, о непоседе), быстрый ум, бегут (мчатся) облака, поезд ползет еле-еле;

ж) (характера звучания) дождь барабанит, визг пилы, ветер завыл, вой ветра, загоготал (заржал) от удовольствия, скрипучий голос, мачты стонут (поют), шепот листьев;

з) (степени ценности) золотые слова, цвет общества, соль разговора, гвоздь программы, перл творений, жемчужина поэзии, ноль, козявка (о незначительном, ничтожном человеке);

и) (функции) цепи рабства, брачные оковы, паутина лжи, сковать чьи-либо действия, надеть на кого-либо узду, погасить ссору, факел знаний, искусственный спутник, ключ проблемы;

к) (впечатления, производимого отвлеченным предметом или свойствами предмета, лица) ледяной взор, теплая встреча, горячая любовь, черная измена, кислое выражение, сладкие речи, лед (броня) равнодушия, крыса (презрительная характеристика человека), пробить стену непонимания.

Метафоры различаются не только характером сходства (о чем говорилось выше), но и степенью распространенности и образности (последнее свойство, образность, тесно связано со степенью распространенности, употребительности метафоры). С этой точки зрения можно выделить следующие группы метафор:

общеязыковые (общеупотребительные) сухие;

общеупотребительные образные;

общепоэтические образные;

общегазетные образные (как правило);

Общеязыковые сухие метафоры – это метафоры-названия, образность которых совершенно не ощущается: "лицевая сторона материи", "ушел (пришел) поезд", "стрелки часов", "крыло самолета (мельницы)", "географический пояс", "ушко иглы", "шляпка гриба (гвоздя)", "фартук машины", "садится туман", "гусеницы трактора", "собирать лисички", "сообщить молнией", "вшить молнию", "солнце встает (зашло)", "чистить бутылки ершом" и т.д.*

В толковых словарях эти необразные метафоры приведены под цифрами 2, 3, 4 и т.д. без пометы nepен. (переносное), что свидетельствует о том, что данные метафоры не ощущаются как образные, как картинные обозначения.

Общеупотребительные (или общеязыковые) образные метафоры – это не прямые, а иносказательные, картинные обозначения предметов, явлений, признаков, действий, это слова-характеристики, широко используемые и в письменной и в устно-обиходной речи. Например, если прямыми общепринятыми, "официальными", так сказать, наименованиями большого количества чего-либо являются слова "много", "множество", то его картинные, фигуральные обозначения – образные метафоры море, поток, ручей ("море огней", "поток, ручьи слез"), лес ("лес рук"), туча ("туча комаров"), гора ("гора вещей"), океан ("океан звуков") и т.д. Еще примеры общеупотребительных образных метафор: бархатный ("бархатные щечки"), ворковать (в значении "вести вдвоем нежный разговор"), жемчужина ("жемчужина поэзии"), звезда ("звезды экрана", "звезды хоккея"), зверь (о жестоком человеке), здоровый ("здоровая идея"), каменный ("каменное сердце"), переварить ("я еще не переварил эту книгу"), пилить (в значении "ругать")* и др.

Такие общеупотребительные образные метафоры даются в толковых словарях под цифрами 2, 3, 4 и т.д. или со знаком // к какому-либо значению в сопровождении пометы перен., наличие которой говорит об ощущаемой переносности данного значения, об образности метафоры.

Общепоэтические образные метафоры отличаются от только что приведенных тем, что они более характерны для художественной речи (поэтической и прозаической). Например: весна (в значении "молодость"): "Куда, куда вы удалились, Весны моей златые дни?" (П.); "И я, как весну человечества, рожденную в трудах и в бою, пою мое отечество, республику мою!" (Маяк.); дремать (в значениях "быть неподвижным" или "не проявляться, оставаться в бездействии"): "Дремлет чуткий камыш" (И.Ник.);

Общегазетные метафоры – это метафоры, активно используемые в языке печати (а также в языке радио и телепередачи) и несвойственные, как правило, ни обычной обиходной речи, ни языку художественной литературы. К ним относятся:

старт, стартовать ("стартует новая техника", "на старте года"), финиш, финишировать ("финишировал песенный фестиваль", "на финише года"),

Наконец, индивидуальные метафоры – это необычные образные употребления слов того или иного автора (почему их и называют также авторскими), не ставшие общенародным или общелитературным (или общегазетным) достоянием.

11. Метонимия. Типы метонимии. Использование метонимии в речи и в средствах массовой информации. Метонимия (от греч. metonymia – "переименование") – это перенос названия по смежности, а также само переносное значение, которое возникло благодаря такому переносу. В отличие от переноса метафорического, который обязательно предполагает сходство предметов, действий, свойств, метонимия основана на соположении, смежности предметов, понятий, действий, ничем друг на друга не похожих. Например, такие разные "предметы", как промышленное предприятие и работники этого предприятия, могут быть названы одним и тем же словом завод (ср.: "строится новый завод" и "завод выполнил план "); одним словом мы именуем страну, государство и правительство страны, государства (ср.: "народ Франции" и "Франция заключила договор") и т.д.

В зависимости от того, какой именно смежностью связаны предметы (понятия), действия, различают метонимию пространственную, временную и логическую*.

Пространственная метонимия основана на пространственном, физическом соположении предметов, явлений. Распространеннейший случай пространственной метонимии – перенос наименования помещения (части помещения), учреждения и т.п. на людей, живущих, работающих и т.д. в этом помещении, на этом предприятии. Ср., например, "многоэтажный дом", "просторная изба", "огромный цех", "тесная редакция", "студенческое общежитие" и т.д., где слова дом, изба, цех, редакция, общежитие использованы в прямом значении для именования помещения, предприятия, и "весь дом вышел на субботник", "избы спали", "цех включился в соревнование", "

При временнoй метонимии предметы, явления смежны, "соприкасаются" во времени их существования, "появления".

Такой метонимией является перенос названия действия (выраженного существительным) на результат – на то, что возникает в процессе действия. Например: "издание книги" (действие) – "роскошное, подарочное издание" (результат действия); "художника затрудняло изображение деталей" (действие) – "на скале высечены изображения зверей" (т.е. рисунки, а значит, результат действия); подобные метонимические переносные значения, появившиеся на основе временной смежности, имеют и слова вышивка ("платье с вышивкой"),

Очень распространена и метонимия логическая. К логической метонимии можно отнести:

а) перенос названия сосуда, емкости на объем того, что содержится в сосуде, емкости. Ср. "разбить чашку, тарелку, рюмку, кувшин", "потерять ложку", "закоптить кастрюлю", "завязать мешок" и т.д., где слова чашка, тарелка, рюмка, кувшин, ложка, кастрюля, мешок употреблены в прямом значении как названия вместилища, и "попробовать ложку варенья", б) перенос названия вещества, материала на изделие из него: "выставка фарфора", "выиграли золото, бронзу" (т.е. золотую, бронзовую медали), "собирать керамику", "передавать нужные бумаги" (т.е. документы), "разбить стекло", "писать акварели", "полотно кисти Левитана" ("холст Сурикова"), "ходить в капроне, в мехах" и т.д.;

г) перенос названия действия на вещество (предмет) или на людей, с помощью которых осуществляется это действие. Например: замазка, пропитка (вещество, которым производят замазку, пропитку чего-либо), подвеска, зажим (приспособление для подвески, зажима чего-либо), защита,

д) перенос названия действия на место, где оно происходит. Например: вход, выход, объезд, остановка, переход, поворот, проход, переправа (место входа, выхода, объезда, остановки, перехода, поворота, прохода, переправы, т.е. место совершения этих действий);

е) перенос названия свойства, качества на то или того, что или кто обнаруживает, имеет это свойство, качество. Ср.: "бестактность, грубость слов", "глупость человека", "бездарность проекта", "нетактичность поведения", "колкость реплик

ж) перенос названия географического пункта, местности на то, что в них производится, ср. цинандали, саперави, гавана, гжель и т.д.

Метонимический перенос наименования свойствен и глаголам. Он может быть основан на смежности предметов (как и в двух предыдущих случаях). Ср.: "выколотить ковер" (ковер вбирает в себя пыль, которую и выколачивают), "вылить статую" (выливают металл, из которого получается статуя); другие примеры: "кипятить белье", "ковать меч (гвозди)", "нанизать ожерелье" (из бисера, ракушек и т.п.), "намести сугроб" и т.д. Метонимическое значение может возникать и благодаря смежности действий. Например: "магазин открывается (=начинается торговля) в 8 часов" (открытие дверей служит сигналом начала работы магазина).

Как и метафоры, метонимии различны по степени распространенности и выразительности. С этой точки зрения среди метонимий могут быть выделены общеязыковые невыразительные, общепоэтические (общелитературные) выразительные, общегазетные выразительные (как правило) и индивидуальные (авторские) выразительные.

Общеязыковыми являются метонимии литье, серебро, фарфор, хрусталь (в значении "изделия"), работа (то, что сделано), замазка, пропитка (вещество), защита, нападение, завод, фабрика, смена (когда этими словами называют людей), вход, выход, переезд, переправа, поворот и т.п. (в значении место действия), лисий, норковый, заячий, беличий и т.п. (как признак, изделия) и многое другое*. Как и общеязыковые метафоры, метонимии сами по себе абсолютно невыразительны, подчас не воспринимаются как переносные значения.

Такие метонимии приведены в толковых словарях под цифрами 2, 3 и т.д. или даются за знаком // в каком-либо значении слова без пометы перен.

Общепоэтические (общелитературные) выразительные метонимии – это лазурь (о безоблачном голубом небе): "Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури" (П.);

К общегазетным метонимиям можно отнести такие слова, как белый (ср. "белая страда", "белая олимпиада"), быстрый ("быстрая дорожка", "быстрая вода", "быстрые секунды" и др.), зеленый ("зеленый патруль", "зеленая жатва"), золотой (ср. "золотой прыжок", "золотой полет", "золотой клинок", где золотой – "такой, который оценен золотой медалью", или "такой, с помощью которого завоевана золотая медаль") и т.д.

12. Синекдоха. Использование синекдохи в речи и в средствах массовой информации. Синекдоха (греч. synekdoche) – это перенос наименования части предмета на весь предмет или, наоборот, перенос наименования целого на часть этого целого, а также само значение, возникшее на основании такого переноса. Давно уже мы пользуемся такими синекдохами, как лицо, рот, рука, имея в виду человека (ср. "в семье пять ртов", "главное действующее лицо", "у него там рука" (называя именем части целое – человека), столовая, передняя, комната, квартира и т.д., когда подразумеваем под столовой, передней, комнатой, квартирой "пол" (или стены) столовой (комнаты, квартиры) и т.д., т.е. обозначаем именем целого его часть (ср.: "столовая отделана дубовыми панелями", "квартира оклеена обоями", "комната окрашена заново" и т.д.). Еще примеры синекдохи обоих видов: голова (о человеке большого ума): "Бриан – это голова" (И. и П.), копейка (в значении "деньги"): "...веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку, эта вещь надежнее всего на свете" (Гог.); номер ("предмет, обозначенный какой-либо цифрой"): "– Не придется нам ехать четырнадцатым номером! – говорит он. – Опоздали сильно" (Ч.); светило ("солнце"): "Но странная из солнца ясь струилась, – и, степенность забыв, сижу разговорясь с светилом постепенно" (Маяк.) и т.д.*

Не следует относить к лексической синекдохе употребления типа "Любите книгу", "Продавец и покупатель, будьте взаимно вежливы", "Тигр относится к семейству кошачьих", "Выставка революционного плаката" и т.п. При лексической синекдохе (скажем, рот в значении "человек") один класс предметов ("человек") обозначается "именем" совсем другого класса предметов ("рот"). А книга, продавец, покупатель, тигр, плакат в примерах, приведенных выше, – это формы единственного числа, использованные в значении форм множественного числа для наименования тех же самых предметов. Это, если и употреблять термин "синекдоха", синекдоха грамматическая, явление принципиально иное по сравнению с синекдохой лексической.

Как и метафора и метонимия, синекдоха может быть общеупотребительной (сухой и выразительной) и индивидуальной. Слова рот, лицо, рука, лоб, когда они служат для обозначения человека, – общеязыковые, общеупотребительные синекдохи, при этом лоб и рот – синекдохи, сохранившие выразительность. Распространена синекдоха борода (в значении "бородатый человек"; преимущественно в обращении). А вот усы – синекдоха индивидуальная. Она встречается, например, в романе В. Каверина "Два капитана" (Усами называли в этом романе ученики учителя географии). Общепоэтической является синекдоха звук в значении "слово", ср.: "Ни звука русского, ни русского лица" (Гриб.); "Москва... как много в этом звуке / Для сердца русского слилось!" (П.). Юбка (ср. "бегать за каждой юбкой") – общеупотребительная синекдоха. А названия многих других видов одежды, используемых для обозначения человека (в такой одежде), воспринимаются как синекдохи индивидуальные. Ср., например: "А-а! – с укоризной заговорила волчья шуба" (Тург.); "Так, так... – бормочет ряска [от "ряса"], поводя рукой по глазам" (Ч.); "Какую важную, роковую роль играет в ее жизни удаляющаяся соломенная шляпа" (Ч.); "– Я скажу вам откровенно, – отвечала панама. – Сноудену пальца в рот не клади" (И. и П.); "Подозрительные брюки были уже далеко" (И. и П.). Контекстными, не языковыми употреблениями являются многие синекдохи, возникающие в разговорной речи. Например: "Не видите, я с человеком (т.е. "с нужным человеком") разговариваю". Такие контекстные синекдохи, типичные для обычной разговорной речи, отражены в литературе. Например: "[Клавдия Васильевна:] Познакомь, Олег. [Олег:] С косой – Вера, с глазами – Фира" (Роз.). (В пьесе Розова Вера – девочка с толстой косой, Фира – с большими красивыми глазами).

Метафора - это перенос наименования с одного предмета на другой на основании из сходства.

Сходство может быть внешним и внутренним.

Разновидность метафоры:

сходство формы (начертить круг - спасательный круг);

сходство внешнего вида (вороной конь - гимнастический конь);

сходство производимого впечатления (сладкий виноград - сладкий сон);

сходство местоположения (кожаная подошва - подошва горы, белить потолок - три по русскому - его потолок);

сходство в структуре оценок (легкий портфель - легкий текст, сын перерос отца, стал очень высоким - перерасти своего наставника);

сходство в способе представления действий (охватить руками ствол дерева - её охватила радость, сваи поддерживают мост - поддержать кандидатуру Иванова);

сходство функций (ртутный барометр - барометр общественного мнения).

Способы образования метафоры

Метафорический перенос может основываться на каком-то реальном сходстве между предметами, другой вид сходства основывается на исторически или национально сложившихся представлениях (например, ворона - растяпа).

Метафора обычно носит национальный характер. Это одна из её особенностей.

Слова одного типа по прямому значению не обязательно дают одинаковые переносные значения в разных языках (корова - в русском языке это толстая женщина, в немецком - безвкусно одетая женщина; лиса в русском языке - это хитрый человек, в немецком - студент первого курса).

В некоторых случаях метафора возникает за счет исключения отдельных сем из значения слов, т.е. упрощения значения. Например, лететь - передвигаться по воздуху быстро. Я летел на эту встречу (исключен компонент "сфера передвижения").

Типы метафор

I. По особенностям употребления, функциям.

1. Номинативная, безобразная (ударение на второй слог)

Эта метафора сухая, утратившая образность. Словари, как правило, не отмечают это значение как переносное, метафорическое.

Например, ручка двери, носик чайника, белок глаза, дверной глазок.

Образность в слове есть, она заключена в самом факте переноса названия с одного предмета на другой.

2. Образная метафора

Содержит скрытое сравнение, имеет характеризующее свойство.

Например, звезда (знаменитость), острый ум.

Образная метафора возникает как результат осмысления человеком объектов реального мира.

3. Когнитивная метафора

Мыслительное отражение реальной или приписываемой общности свойств между сопоставляемыми понятиями.

Формирует абстрактное значение слова.

Например, горсть людей (малое число), вертеться (постоянно находиться в мыслях).

II. По роли в языке и речи.

1. Общеязыковые (узуальные).

Отражает социальный облик, имеет системный характер в употреблении. Она воспроизводима и анонимна, закрепляется в словарях.

2. Индивидуальные (художественные).

Например:

Среди полуденной истомы

Покрылась ватой бирюза.

Рожая солнце, озеро томилось.

Вопрос функционирования метафор в системе языковой коммуникации остается открытым предметом для изучения.

В "Поэтике" Аристотеля выделяется три сферы деятельности метафоры в языке:

Эстетическая - метафора призвана вызывать у человека положительные эмоции. Она придает речи выразительность, вызывает ощущение новизны и удивления.

Психологическая - метафора погружает процесс восприятия человеком мира в атмосферу психологической стабильности. Она способствует наглядному представлению передаваемой информации в виде образов. Метафора представляет неодушевленное одушевленным, наделяя отвлеченные понятия динамикой и жизненным содержанием.

Познавательная функция метафоры реализуется, прежде всего, в ее поясняющей деятельности. Она помогает избежать в суждениях многословия и способствует их лаконичному выражению.

Харченко В.К. предлагает следующую иерархию функций метафоры :

· номинативная,

· информативная,

· мнемоническая,

· стилеобразующая,

· текстообразующая,

· жанрообразующая,

· эвристическая,

· объяснительная,

· эмоционально - оценочная,

· аутосуггестивная,

· кодирующая,

· конспирирующая,

· игровая,

· ритуальная.

Номинативная функция метафор (метафора в названиях) заключается в возможность развития в слове переносных значений, что создает мощный противовес образованию бесконечного числа новых слов. Метафорические названия обогащают жизнь, создают своеобразную эстетику быта. Так, каждый день масленицы имел свое имя: встреча, заигрыш, лакомка, широкий четверг, тещины вечера, золовкины посиделки, прощеное воскресенье.

Номинативная функция метафоры столь естественна, столь характерна для самой метафоры, так отвечает ее природе, что в условиях метафорической номинации образность сохраняется труднее всего. Метафорическая номинация предмета приводит к быстрому угасанию образа, это подчеркивает Н. Д. Арутюнова, когда пишет об идентифицирующих метафорах типа носик чайника, ушко иголки. Номинативные свойства метафор просвечивают не только в пределах конкретного языка, но и на межъязыковом уровне. Образ может возникать при дословном переводе заимствованного слова и, наоборот, при переводе слов родного языка на другие языки.

Говорящие интуитивно осознают наглядную компоненту слов, и оценки ими степени образности слов в большинстве случаев совпадают. Веками сохраняющаяся в глубинах слова образность дарует слову вторую жизнь, когда это слово становится метафорой. Номинативная функция метафоры -- это презумпция образности любого слова.

Информационная функция (особенности метафорической информации) реализуется в способности метафор передавать информацию, создавая целостный, панорамный образ. Панорамность опирается на зрительную природу образа, заставляет по-новому взглянуть на гностическую сущность конкретной лексики, конкретных слов, которые становятся основой, сырьем, фундаментом любой метафоры. Чтобы метафора состоялась, зародилась, сработала, у человека должен быть щедрый запас слов-обозначений.

Вторым уникальным свойством метафорической информации является подключение огромной массы неосознаваемого к психическому отражению. Известно, что на бессознательном уровне за единицу времени перерабатывается в 10 млн. раз больше информации, чем на сознательном, и резкое расширение диапазона сознательных процессов за счет бессознательных привело бы человеческий организм к энергетическому банкротству. Глубинность наших образных ассоциаций у психологов -- специалистов по теории цвета -- сомнений не вызывает. Небесно-голубой цвет, очевидно, напоминает спокойствие безоблачного неба и ясной погоды, темно-красный -- грозовые тучи, черный -- непроглядную, полную опасности ночь, зеленый -- символ тепла, плодородия.

Наконец, третьим свойством метафоры, обусловливающим ее уникальность с позиций информационных систем, является плюрализм, множественность образного прочтения ситуации. Множественность образного прочтения хорошо видна в списках названий одного и того же предмета.

Мнемоническая функция метафор (метафора и запоминание) заключена в том, что метафора способствует лучшему запоминанию информации. Действительно, стоит назвать грибы природными пылесосами, и мы надолго запомним, что именно грибы лучше всего всасывают токсины из почвы. Повышенная запоминаемость образа обусловлена, по-видимому, его эмоционально-оценочной природой. В чистом виде мнемоническая функция, как, впрочем, и другие, встречается редко. Она сочетается с объяснительной функцией в научно-популярной литературе, с жанрообразующей функцией в народных загадках, пословицах, в литературных афоризмах, с эвристической функцией в философских концепциях, научных теориях, гипотезах.

Текстообразующими свойствами метафоры называется ее способность быть мотивированной, развернутой, т. е. объясненной и продолженной. Эффект текстообразования -- это следствие таких особенностей метафорической информации, как панорамность образа, большая доля бессознательного в его структуре, плюрализм образных отражений. Метафора порождает текст, но в этом тексте может быть столько же творчества, сколько в самой метафоре. Многие метафоры лирических стихотворений не нуждаются в шлейфе объяснений. Придавая изложению эффект объемности, эти метафоры выступают как сигналы другого пласта, другого класса знаний, т. е. обладают свойствами не реального, а потенциального текстообразования.

Существует жанр, в котором с особенной наглядностью проявляется текстообразующая функция метафор. Это афористические миниатюры. Афористическая миниатюра, другими словами, развернутый афоризм чаще встречается в ткани художественного текста, нежели в самостоятельном исполнении и окружении себе подобных. Более того, художественные произведения дают едва ли не лучшие образцы развернутых афоризмов, основанных на текстопорождающих свойствах метафор.

При неторопливом чтении именно благодаря метафоре у человека, воспринимающего текст, возникает желание согласиться с мыслью, или опровергнуть ее, или добавить свою аргументацию. В справедливости сказанного легко убедиться на примере афоризмов, ядерная метафорика которых требует нового вчувствования, нового осмысления, привнесения "текстового материала" со стороны адресата речи: "Оттенки -- лакомство умных" (Ф. Искандер). "Собственная жизнь -- прекрасный учебник. Читать его не хотим" (Д. Гранин). Метафорическое текстообразование можно понимать и буквально, как порождение текста, и иносказательно, как порождение подтекстового слоя.

Жанрообразующими можно назвать такие свойства метафоры, которые участвуют в создании определенного жанра. Действительно, для загадок и пословиц, од и мадригалов, лирических стихотворений и афористических миниатюр метафора почти обязательна. Аристотель называл загадку хорошо составленной метафорой. Ср.: Шуба нова, на подоле дыра (прорубь). Около кола золотая голова (подсолнух). Столь же обязательна метафора в составе пословиц. Жанрообразующие свойства обнаруживают метафоры в народной примете, которая нередко воспринимается как метафора ситуации. Встретить человека с пустыми ведрами -- к неудаче, к пустой дороге. Разбить зеркало -- к потере близкого человека. Метафора в поговорке, как правило, на вторых ролях, она создает элемент наигрыша, балагурства, но при этом подчинена требованиям ритма и рифмы и обусловлена ими. Тот же вывод можно сделать о колыбельных песнях, жанрообязательным компонентом которых являются, скорее, олицетворения, нежели метафоры.

Употребление метафор в научных текстах дает возможность изучить эвристическую, или поисковую, функцию метафоры.

Научный стиль речи не только не чужд образным вкраплениям, но сам поиск гипотезы подчас начинается с художественного сравнения, образа. Действительно, рождение термина начинается с метафоры: мантия земли, загар пустыни, пушистые множества. Однако эвристичность метафоры кроется в ее гносеологической природе. Метафора лежит в основе мышления, и эту мысль подтверждают современные философские исследования. Как обычная метафора приобретает методологические, суперпознавательные свойства, интересно проиллюстрировали в книге "Метафоры, которыми мы живем" Дж. Лакофф и М. Джонсон. Они привели пример наведения исключительно удачной метафоры, основанной на английском выражении solution of the problem -- "разрешение проблемы".

В учебной и научно-популярной литературе метафоры играют совершенно особую роль, помогая усваивать сложную научную информацию, терминологию. Объяснительные возможности метафоры зависят не только от удачного выбора метафоры или сравнения, но и от степени развернутости образной символики, так что объяснительные свойства метафоры тесно сопряжены с текстообразующими ее свойствами.

Объяснительная функция метафор дублирует эвристическую функцию, поскольку открытие в науке тоже начинается с попытки объяснить себе то или иное явление, тот или иной процесс. По своему смысловому наполнению объяснение и эвристика идентичны. Они различаются только сферой использования и адресатом. Объяснительная функция метафоры предполагает объяснение другим людям в учебном или общепознавательном процессе, тогда как эвристическая функция метафоры обнаруживает себя в акте научного творчества, и первым адресатом объяснения-озарения становится сам исследователь. Разумеется, бывают случаи, когда эвристическую и объяснительную функции метафор разграничить трудно.

Существует еще одна область применения объяснительной функции метафор. Это так называемые атематические искусства: музыка, архитектура.

Объяснительная функция метафор дарует нам языковую поддержку при изучении физики, музыки, биологии, астрономии, живописи, при изучении любого ремесла.

Эмоционально-оценочная функция метафор (метафора и оценка) связана с тем, что метафора является великолепным средством воздействия на адресата речи.

Образ, новая метафора в тексте сами по себе уже вызывают эмоционально-оценочную реакцию адресата речи. За последние годы появилось немало работ, посвященных исследованию прагматики текста. Авторы подчеркивают огромную роль образности как одного из сильнейших средств воздействия.

Конспирирующей называется функция метафоры, используемой для засекречивания смысла. Не каждый метафорический шифр дает основание говорить о конспирации смысла. Велика роль метафоры в создании эзопова языка, но в литературном произведении уместнее вести речь о метафорическом кодировании, нежели о конспирации смысла.

Разница между кодирующей и конспирирующей функцией касается степени засекреченности образа. Писатель добивается, чтобы эзопов язык был понят, схвачен, интерпретирован, рассекречен читателями, поэтому метафорику заглавий мы рассматриваем как код, а не как конспирацию смысла. Для игровой конспирации издавна используется великолепная фольклорная форма -- загадки. Конспиративная функция метафор издавна использовалась в языке арго.

Метафору иногда используют как средство комического, как одну из форм языковой игры. Всякий человек в игровом поведении реализует наиболее глубокую, быть может, безусловную свою потребность. Как форма языковой игры метафора широко употребляется в художественных произведениях.

В художественных текстах игровая функция метафор (метафора как один из приемов создания комического) исследована наиболее полно. К сожалению, вне поля зрения лингвистов остается пока такая область речи, в которой игровая функция метафоры проявляется особенно ярко. Это семейный язык, или точнее -- внутрисемейная речь. Идеальным жанром для изучения игровой функции метафор в семейной речи могут стать воспоминания.

В фольклоре существовала форма, в которой лидирующей функцией метафор была игровая функция. Мы имеем в виду поговорки -- жанр, исследуемый, как правило, вкупе с пословицами и теряющий при таком исследовании специфику своего языка. Если метафора пословиц преимущественно этическая, воспитывающая, то метафора поговорок -- игровая, созданная скорее для балагурства, чем для воспитания: Расти большой, да не будь лапшой, тянись верстой, да не будь простой. Родня средь дня, а как солнце зайдет-- ее и черт не найдет.

Метафора традиционно используется в поздравлениях, приветствиях, праздничных тостах, а также при выражении соболезнования, сочувствия. Такую ее функцию можно назвать ритуальной. Ритуальность поведения включает в себя как очень важный компонент ритуальность речи, но увидеть в обыденной речи ее ритуальную функцию подчас столь же трудно, как разглядеть ритуал в поведении, поступках взрослого человека.

При изучении проблемы взаимодействия функций можно идти как от форм различных ипостасей речи, так и от самих функций. Высокая информативность метафоры порождает эвристические свойства. Использование метафоры в ритуальных действиях, выступлениях дает аутосуггестивный эффект. Мнемоническая функция метафоры, облегчая запоминание, влияет и на объяснительные потенции метафор в учебной и научно-популярной литературе. Кодирующие свойства метафоры привели к широкому ее использованию как этического средства, поскольку этический эффект нередко зависит от завуалированности, потаенности этического воздействия.

Большое число выделенных функций закономерно требует их группировки и установления иерархии. По мнению Харченко В.К. 15 функций распадаются на 6 классов, в каждом из которых первой указана лидирующая, основная функция, которой подчиняются нижеследующие.

Таблица 2. Функции метафор

В некоторых из этих классов функции противопоставлены по принципу "я и другие". Например, употребить метафору с эвристической целью, значит, объяснить что-то себе, объяснительная же функция означает объяснение другому, другим. Кодирующая функция предполагает скрыть за завесой метафоры нечто для себя, тогда как конспирирующая подразумевает скрыть от других. Эмоционально-оценочная и этическая функции -- это воздействие посредством метафоры на других, аутосуггестивная функция предполагает воздействие на самого говорящего.

При изучении проблемы взаимодействия функций можно идти как от форм различных ипостасей речи, так и от самих функций. Высокая информативность метафоры порождает ее эвристические свойства. Использование метафоры в ритуальных действиях, выступлениях дает аутосуггестивный эффект. Мнемоническая функция метафоры, облегчая запоминание, влияет и на объяснительные потенции метафор в учебной и научно-популярной литературе. Кодирующие свойства метафоры привели к широкому ее использованию как этического средства, поскольку этический эффект нередко зависит от завуалированности, потаенности этического воздействия.

Свойства метафоры находятся, таким образом, в отношениях взаимоусиления, взаимоиндукции. Но и эту мысль нельзя абсолютизировать. Использование метафор может служить едва ли не противоположным целям: метафора может быть средством запоминания и конспирации, шифровки, кодирования и разъяснения, способом открытия нового (эвристическая функция) и способом консервации, сбережения речевых традиций (ритуальная функция).

Основанием для классификации метафор могут служить не только коммуникативно-функциональные их свойства (Арутюнова), но и сама интенция субъекта метафоры, которая использует разные механизмы метафоризации, различные аспекты антропометричности, равно как и различную интерпретацию модуса фиктивности. Поскольку в основе предлагаемой ниже классификации лежит мотив метафоризации как плод номинативной интенции ее творца и преобразуемый в соответствии с этим замыслом модус фиктивности, ее можно назвать функционально - номинативной. Эта классификация содержит сведения о соотношении в метафоре целеполагающего замысла ее творца и отображения в соответствии с этим замыслом действительности.

Модус фиктивности, являясь вершинным параметром метафоризации, остается и в смысловой структуре метафорического значения. Здесь он может выступать в полном или редуцированном варианте - от формы "как если бы" до "как" - в зависимости от функции метафоры. Поэтому в основание классификации в данной работе положена модификация в метафоре принципа фиктивности. Однако в качестве критерия разграничения типов метафоры мы использовали сложившуюся традицию выделять в значении метафоры не модус, а "назначение" - функцию. Последняя состоит в том, чтобы либо описывать объект как таковой (идентифицирущая метафора) или его признаки (предикатная метафора), либо выражать оценочное отношение субъекта к обозначаемому (оценочная метафора) или же отношение эмотивное (оценочно - экспрессивная метафора), либо представлять объект как существующий в некотором художественно выстроенном мире (образная или образно-эстетическая метафора).

Для метафоры характерны промежуточные и переходные случаи, образующиеся в ходе развития языка как естественно сложившейся и непрерывно функционирующей знаковой системы. И поскольку метафора - это и есть наиболее продуктивное средство приспособления языка к постоянно видоизменяющемуся отображению мира и миропониманию, то естественно, что здесь можно выделить только сферы доминации той или иной из названных выше функций.

Так, для метафор, называющих наблюдаемое и ощущаемое из сферы бытия, связанной с эмпирической деятельностью, с физически воспринимаемыми объектами, характерна доминация идентифицирующей, или индикативной функции. В этих случаях в сознании всплывают физически представимые образы таких объектов (хвост, голова…). На базе этого типа метафоризации формируется "конкретное" значение при редукции когнитивного начала и аннигиляции модуса фиктивности: уже существующие объекты не нуждаются ни в "открытии", поскольку они познаны на практике, ни в допущении их подобия другим объектам. Нужда существует только в названии для таких объектов (глазное яблоко, ножка гриба …) И наоборот, у метафор, моделирующих отображение объектов невидимого мира, "вершиной" является гипотетико - когнитивная модальность. Семантика таких метафор организует либо абстрактное значение, либо значение, характерное для "общих имен", либо же значение пропозитивного типа, отображающее несубстанционально - ориентированные состояния, события, а также факты (рождение новой эры, плоды просвещения, тяжелый характер…).

Тем самым различию физически воспринимаемого мира и мира, данного в непосредственных ощущениях, четко и достаточно структурировано соответствует различие в базовых типах метафоры. Один из них идентифицирует объект, семантически описывая его как уже существующую реалию, другой же выполняет когнитивную функцию и формирует новый концепт, организуя его посредством ассоциативных механизмов подобия, и на основе такого моделирования создает предикатный тип значения, отображающий не предметы, а отвлеченные от них признаки признаков. По существу здесь речь идет о том, что Н.Д.Арутюнова называет идентифицирующей и предикатной метафорами, но с учетом роли в этом описании модуса фиктивности и указанных выше модальностей.

Идентифицирующая, или индикативная, метафора порождает тот тип значения, который принято называть дескриптивными (конкретным, портретирующим и т.п.). Спецификой этого типа метафоры является сходство ее обозначаемого и того образа, который становится внутренней формой метафорического значения. При этом подобию здесь "придается вид тождества". Именно этот вид и есть реализация принципа фиктивности, без которого невозможно преодолеть барьер между разными логическими порядками обозначаемого и вспомогательного образа. Идентифицирующая метафора и соответственно такое же по функции метафорическое значение в вершине сохраняют только сравнительный как - модус, хотя в его исходе лежал характерный для всех метафор модус фиктивности.

Идентифицирующая метафора действует в сфере обозначения действительности, непосредственно воспринимаемой органами чувств, и пополняет в основном запас лексикона, который обеспечивает наименование предметов, предметно ориентированных действий, отношений и качеств.

Значение идентифицирующей метафоры не есть продукт семантического синтеза, приводящего к появлению нового объекта, но отображение свойств уже существующей реалии. Именно к этому типу метафорической номинации и подходит название процесса, обозначенного Аристотелем как "перенос названия": здесь осуществляется наречение того, что имеет место в мире как сущее, отображено в форме понятия и ищет вербального выражения и закрепления последнего как имени, а не создание нового концепта, дотоле не существующего.

Идентифицирующая метафора - продукт лингвокреативной техники в сфере эмпирической деятельности человека, а не собственно когнитивного процесса. Именно поэтому для нее характерна эпифоричность, т.е. нейтрализация фиктивности, а также синтезии, т.е. психологического напряжения, которое возникает в результате совмещения в метафоре категориально разнородных сущностей. Для получения экспрессивных эффектов используются перифразы: могила - последний приют, погибнуть в бою - пасть на поле брани…

Метафора способна создавать новые концепции в области обозначения непредметной действительности. Такую метафору можно считать гипотетико - когнитивной моделью, имея в виду ее основную функцию - создание новых понятий.

Когнитивная метафора приводит к формированию абстрактного значения (в различных его типах). Изначально полный, модус фиктивности и здесь создает предпосылки для установления того подобия между обозначаемыми и "буквальным" значением используемого имени, с которого и начинается процесс метафоризации. Когнитивная метафора уподобляет гетерогенное и отождествляет подобное, чтобы синтезировать новое понятие. Вряд ли можно установить онтологическое подобие между памятью машины и памятью человека, но оно устанавливается в результате допущения на основе общего признака "способность к долговременному хранению информации".

Если в идентифицирующей метафоре модус фиктивности редуцируется в ее продукте до выявляемого на образно-ассоциативном уровне сравнения (нос корабля - как нос человека), то в когнитивной метафоре этот модус, сыграв свою синтезирующую роль, стремится к аннигиляции. Принцип фиктивности, лежащий в основе такой метафоры, мешает значению имени выполнять номинативную функцию, поэтому живой образ в таком наименовании стирается, а значение имеет тенденцию к генерализации.

В когнитивной метафоре модус фиктивности угасает - он умирает вместе с осознанием нерелевантности образно-ассоциативного комплекса для истинного обозначаемого метафоры. Наиболее ярко образность когнитивной метафоры проявляется в научных текстах, где ее используют для создания яркого представления об описываемом объекте. Когнитивная метафора характерна не только для научной или публицистической речи. Она обычна и для обиходно-бытового языка. Особенно продуктивна эта метафора в тех его областях, которые связаны со сферами мышления, чувств, социальных акций, морали и т.п.: предел воображаемого, гнев прошел, беречь любовь, поддерживать надежду т.д.

По когнитивной функции метафоры делятся на второстепенные (побочные) и базисные (ключевые). Первые определяют представления о конкретном объекте или частной категории объектов (ср. представление о совести как о "когтистом звере") второе (это всегда диафоры) определяют способ мышления о мире (картину мира) или его фундаментальной части ("Весь мир театр, а мы его актеры").

Идентифицирующая и когнитивная метафоры - это два базовых типа, а третьим можно считать образную метафору. На ее почве в совокупности с функцией идентификации или когнитивного отображения действительности, приводящего к формированию нового понятия, образуются оценочная и оценочно - экспрессивная метафоры.

При параметрическом описании образной метафоры, следуя все тому же постулату о том, что результат метафоры - это "верхушка затопленной модели", необходимо было бы дать определение образного значения. Однако такое значение лишено таксономически определенных черт, так как оно всегда производное от контекста окказиональное употребление.

Чтобы раскрыть причину этого явления, обратимся к рассмотрению вершинной для метафоры этого типа функции - образно-эстетической. Под последней обычно понимается нацеленность на такое художественное воздействие на реципиента, которое вызывает в нем ценностное отношение к миру, определяемое в диапазоне категорий прекрасного или безобразного. Из этого определения вытекает, что образно - ассоциативный комплекс метафоры и ее эстетически - образный эффект не совпадают, хотя первый предстает как мотив создания второго. Всякая метафора проходит через стадию образности, но образно - ассоциативный комплекс, сыграв роль фильтра, может уйти во внутреннюю форму языкового средства, а может обрести статус художественного изображения мира - его инобытия.

Образная метафора не полностью сохраняет принцип фиктивности и, следовательно, его модус, разрушающий все очарование произведения, а через модальность в форме условного допущения как бы, оказывающего менее деструктивное воздействие на сам текст. Это дает основание считать, что модус фиктивности редуцируется в образной метафоре до формы как бы.

Принцип фиктивности в его полном виде слишком "навязчив" и рассудочен для образно - поэтических метафор. По этой причине он редуцируется в них, сменяясь на модус возможного мира - как бы, не требующего в данном его варианте иных пресуппозиций, кроме допущения о подобии. Подобие же, осознающееся как возможное тождество, не завершающееся семантическим синтезом, и порождает синэргию и диафору - живую двуплановость метафоры, создавая психологическое напряжение. То, что образная метафора не переходит в словарь, подтверждает ее динамичность и связь с индивидуальной картиной мира, т.е. с личностным тезаурусом носителя языка - ведь многие метафоры так и остаются неразгаданными или дают повод для разной их интерпретации.

Лабильность образно - эстетической метафоры не означает, однако, что она не связана с семантикой слова, несущего вспомогательный для нее образно-ассоциативный комплекс, возбуждаемый буквальным значением этого слова. Этот комплекс актуализируется в образной метафоре с целью создания нестандартного мировидения. "Для построения поэтической метафоры, - как отмечает в иной связи Д.Н.Шмелев, - может быть использована и традиционная формула; будучи как бы заново мотивирована, она, именно благодаря неожиданности этой мотивировки, приобретает силу и индивидуальную выразительность".

Образность метафоры легко может комбинироваться с идентифицирующей функцией (повисла клоками, булки фонарей), создавая "кулисы" мирозданья, и с когнитивной, приносящей с собой "зародыш" нового миропостижения, но наиболее продуктивны комбинации с оценочно - интеллектуальной и оценочно - экспрессивной функциями.

Итак, образная (или уже - образно - художественная) метафора выполняет эстетическую функцию как итог свершающегося в ней иррационального, но все же умозрительно допустимого совмещения. Это совмещение и создает психологическое напряжение у воспринимающего метафору, а разгадка ее секрета приводит к эстетическому эффекту - наслаждению или отвращению. Образная метафора далеко не всегда маркирована стилистически, но она никогда не бывает нейтральной по эмоциональному воздействию, а потому создает тот или иной экспрессивный эффект, но не атомарно, а как функция от целостного контекста. Образная метафора текстуально "беспредельна". И хотя в сфере обозначения пространственно воспринимаемых объектов она может воплощаться в одном слове, но чаще всего образная метафора - это целостное художественное полотно или эскиз со своей идеей, композицией и красками. Образная метафора - это языковой материал, которым "рисует мир" автор произведения.

В оценочной метафоре доминирует модус фиктивности в такой же редуцированной форме, как в когнитивной и образной. Однако то, что сама оценка "настраивается" над дескриптивным отображением объекта (предметного или непредметного), придает модусу фиктивности особый оттенок: мотив оценки присоединяется к дескриптивному отображению, вводя, таким образом, объект в сферу действия оценочной шкалы. Иными словами, если в индикативной метафоре мотив умирает, в когнитивной он имеет тенденцию к стиранию, в образной он служит средством воссоздания живого представления об обозначаемом как его инобытии, то в оценочной метафоре мотив, или внутренняя форма, выполняет роль катализатора оценочной реакции.

Оценочная метафора выделяет какой-то признак, отображенный в дескриптивной части значения. Этот признак и становится смысловой вершиной оценочного значения наряду с оценкой. Так, метафора острый слух оценивает способность к быстрому и точному восприятию за счет образно-ассоциативного комплекса "как бы проникать острием внутрь чего-либо" и указанных признаков, что и приводит к оценке "и говорящий считает, что это - хорошо".

Собственно оценочная метафора эмотивно нейтральна. В ней комбинируются только два модуса - модус фиктивности, редуцированный до формы как бы, и модус оценочный, выражающий отношение говорящего к обозначаемому с опорой на мотивирующий метафору комплекс в диапазоне некоторой шкалы ("хорошо"… "плохо").

Оценочная метафора, изначально образная, развивается в языке, как и когнитивная метафора, утрачивая образность: она должна избавиться от психологического напряжения, чтобы не отвлекать внимание реципиента на мотивирующий образ, поскольку он чаще всего бывает несущественным для подлинного основания оценки. Оценка без образа и без экспрессивности - таково конечное содержание оценочной метафоры, приобретающей в процессе функционирования свойства эпифоры.

Оценочно - экспрессивная, или эмотивно окрашенная, метафора обладает наиболее сложным построением. Все, что характерно для архитектоники оценочной метафоры, включается и в оценочно - экспрессивную, но при этом модус фиктивности сохраняется в ней во всей своей полноте - как если бы. Внутренняя же форма, обуславливающая оценку и, возможно, эстетическую значимость, не имеет столь явной тенденции к аннигиляции (разве что ее стирает время и обычность образно-ассоциативного комплекса для носителей языка). К указанным модусам присоединяется еще и модус эмотивности. Под эмотивностью мы, вслед за В.И. Шаховским, понимаем "лингвистическое выражение эмоций" с тем существенным добавлением, что "местом" для этого в семантике значения слова является коннотация (а текста - подтекст).Вершиной оценочно-экспрессивной метафоры является эмотивная модальность, но она возникает благодаря тому, что сохраняется образ, который осознается потому, что "изначальный" модус фиктивности сохраняется в этой метафоре во всей полноте формы - как если бы.

В оценочно - экспрессивной метафоре подобие также преобладает над тождеством, как и в оценочной, что онтологически закономерно: основной объект метафоры - то, что есть в мире, а вспомогательный комплекс - это образно - ассоциативные черты некоторого квазистереотипа, т.е. представления, имеющего в данном языковом коллективе статус национально - культурного эталона некоторого свойства (медведь - неуклюжести), некоторой ситуации (плестись, тащиться - медленно двигаться) и т.д.

Оценочно - экспрессивная метафора используется в сфере наименования непредметной действительности, причем с уже заданным оценочным смыслом. И цель такой метафоризации - этот смысл перевести в эмоционально окрашенный, не нейтральный регистр.

Таким образом, следует отметить, что на сегодняшний день метафора предстает более сложным и важным явлением, чем казалось ранее. Метафора универсальна, она присуща всем языкам. Её универсальность проявляется в пространстве и времени, в структуре языка и его функционировании. Метафора не знает семантических ограничений; присутствуя в художественном тексте она может стимулировать эмоции и эстетические чувства читателя с помощью особого языка, подразумевающего наличие художественной образности. К средствам образности принадлежат множество стилистических средств, среди которых, в первую очередь, занимает метафора, наиболее распространённая в художественном тексте. Метафора придает художественному миру автора исключительную выразительность, передавая мысли с помощью чувственных образов и тем самым, оживляя сухую абстракцию и делая её более близкой читателю.

В поэтике Шекспира, метафоры - многокрасочный, сложный и динамичный мир, связанный с другими словесными образами его произведений. Трудность объясняется особенностями поэтического воображения Шекспира - необыкновенным богатством образных ассоциаций, в которых отражены жизнь природы и общества, психология героев, авторская этическая или историческая позиция, глубокие идеи, поясняющие авторский замысел произведения. Метафорические образы позволяют Шекспиру дать более глубокое понимание психологии героев. С.Т. Колридж привлек внимание к черте, которая свойственна только шекспировскому методу изображения: характеры многих героев не разьяснены полностью, зритель или читатель сам должен вывести заключение о персонаже. В драмах Шекспира, как и в реальной жизни, разные люди оценивают одного и того же человека по-разному, и нельзя принять на веру всё, что говорят о человеке его друзья или враги, и что говорит он сам. Сам герой видит себя через призму своего характера.

В следующей главе мы рассмотрим лингвостилистические особенности метафоры в сонетах У.Шекспира.

Понятие «метафора» и подходы к ее изучению

Определение метафоры

Наиболее распространенным в лингвистике определением метафоры является следующее: «Метафора (метафорическая модель) – уподобление одного явления другому на основе семантической близости состояний, свойств, действий, характеризующих эти явления, в результате которого слова (словосочетания, предложения), предназначенные для обозначения одних объектов (ситуаций) действительности, употребляются для наименования других объектов (ситуаций) на основании условного тождества приписываемых им предикативных признаков» [Глазунова, 2000, с. 177-178].

При использовании метафоры две мысли (два понятия) о разных вещах взаимодействуют между собой внутри одного слова или выражения, значение которого и есть результат этого взаимодействия.

В образовании и, соответственно, анализе метафоры участвуют четыре компонента:

• две категории объектов;
• свойства двух категорий;

Метафора отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду – актуальному субъекту метафоры. Взаимодействие с двумя различными классами объектов и их свойствами создает основной признак метафоры – ее двойственность.

Живая метафора на момент ее порождения и осмысления предполагает взаимодействие двух денотатов, того, что с чем-то сравнивают и того, с чем сравнивают, причем имя последнего становится именем первого, приобретая метафорическое значение. Языковая метафора – это важный фактор в развитии языка. Именно она лежит в основе многих языковых процессов, например, таких как развитие синонимических средств, появление новых значений и их нюансов, создание полисемии, развитие эмоционально-экспрессивной лексики. В том числе метафора позволяет вербализировать представление, касающееся внутреннего мира человека.

Р. Хоффман писал: «Метафора может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере: в психотерапевтических беседах и в разговорах между пилотами авиалиний, в ритуальных танцах и в языке программирования, в художественном воспитании и в квантовой механике. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка» .

Английский ученый Э. Ортони определил три основные причины использования метафоры в повседневной жизни:

• Они помогают нам говорить кратко.
• Они делают нашу речь яркой.
• Они позволяют выражать невыразимое [Ортони, 1990, с.215].

Мы часто пользуемся метафорами, потому что это быстро, лаконично, точно и понятно всем.

Классификация метафор

Согласно Н.Д. Арутюновой, можно выделить следующие типы языковой метафоры:

1) номинативная метафора (перенос названия), состоящая в замене одного значения другим;

2) образная метафора, рождающая вследствие перехода идентифицирующего значения в предикатное и служащая развитию фигуральных значений и синонимических средств языка;

3) когнитивная метафора, возникающая в результате сдвига сочетаемости предикативных слов и создающая полисемию;

4) генерализующая метафора, стирающая в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующая возникновение логической полисемии [Арутюнова, 1998, с.366].

Типология метафор М.В. Никитина строится на том, что сходство признаков в денотатах, которые служат основанием для переноса имени и соответствующей метафорической перестройки прямого значения, может быть разной природы. Если сходство содержится в самих аналогически сравниваемых вещах, то мы имеем дело с онтологической метафорой: прямой и структурной . В случае прямой метафоры признаки имеют одинаковую физическую природу («медведь»: 1. вид животного – неуклюжего 2. неуклюжий человек), а в случае структурной – сходство носит структурный характер, то есть признаки играют структурную роль в природе двух денотатов (Ср.: прием пищи, прием гостей, прием информации). В обоих случаях сходство признаков присутствует и до сравнения и только лишь обнаруживается в нем. Когда признаки сходства находятся в сравниваемых сущностях, но онтологически различны и по физической природе, и по структурной роли, а момент сходства возникает лишь при восприятии, речь идет о синестезической и эмотивно-оценочной метафорах. Сходство здесь порождается не онтологией вещей, а механизмами переработки информации.

Сходство онтологической (прямой и структурной) метафоры с синестезической заключается в том, что в каждом случае, всякий раз по своему, стремятся на основе какого-либо сходства обозначить и описать объект сравнения по собственным признакам этого объекта. Им противостоит эмотивно-оценочная метафора, предполагающая переключение из когнитивного плана сознания в прагматический [Никитин, 2001, с.37-38].

Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют два типа метафор: онтологические , то есть метафоры, позволяющие видеть события, действия, эмоции, идеи и т. д. как некую субстанцию (the mind is an entity, the mind is a fragile thing), и ориентированные, или ориентационные , то есть метафоры, не определяющие один концепт в терминах другого, но организующие всю систему концептов в отношении друг к другу (happy is up, sad is down; conscious is up, unconscious is down).

Средством передачи метафорического значения может быть и грамматика. Под грамматической метафорой в лингвистике понимается намеренный перенос категориальных признаков одной грамматической категории в сферу действия другой грамматической категории с целью создания нового дополнительного смысла, который уже не обязательно является грамматическим [Масленникова, 2006, с.23].

Выделяют три пути грамматической метафоризации:

1) Контраст между грамматическим значением формы и контекстом;

2) Контраст между грамматическим значением формы и ее лексическим наполнением;

3) Контраст между словарной и внеязыковой ситуацией.

При сравнении лексической и грамматической метафоры отмечают следующие различия: метафоризация в грамматике ограничена малым числом оппозиций и закрытым типом грамматической системы, кроме того, грамматическая метафора характеризуется однонаправленностью, а не наоборот, хотя и обратные случаи не исключены.

Подходы к изучению метафоры

Отношение к метафоре с момента ее возникновения является неоднозначным. Метафору рассматривали с разных точек зрения, отрицали, отводили ей второстепенные роли. Платон не одобрял использование изобразительных средств языка, Цицерон воспринимал метафору как ненужное изобретение. Долгое время преобладало именно такое негативное отношение к метафоре.

Начало изучению метафоры положил Аристотель. Метафорические переносы рассматривались им как весомое средство языка, которое имело положительное воздействие на слушателя и усиливало аргументацию. Основой метафорического переноса Аристотель обозначал подобие двух предметов и считал его основным средством познания.

Метафоры, по мнению Ф. Ницше, являются самыми эффективными, естественными, точными и простыми средствами языка [Ницше, 1990, с.390].

В классической риторике метафора была представлена в основном как отклонение от нормы – перенос имени одного предмета на другой. Целью данного переноса является либо заполнение отсутствия в системе одного языка эквивалента для лексической единицы другого языка (лексической лакуны), либо некое «украшение» речи.

Позднее проблема метафоры переместилась из риторики в лингвистику. Таким образом возникла сравнительная концепция метафоры , в которой метафора позиционировалась как изобразительное переосмысление обычного наименования. Метафора представлялась как скрытое сравнение. Теория сравнения утверждала, что метафорическое высказывание связано со сравнением двух или более объектов.

Традиционная (сравнительная) точка зрения на метафору выделяла только лишь несколько подходов к способу образования метафоры и ограничивала применение термина «метафора» также только некоторыми из возникших случаев. Это вынуждает рассматривать метафору только как языковое средство, как результат замены слов или контекстных сдвигов, в то время как в основе метафоры лежит заимствование идей.

По мнению М. Блэка, существуют две причины метафорического словоупотребления: автор прибегает к метафоре при невозможности найти прямой эквивалент метафорического значения или при использовании метафорической конструкции с чисто стилистическими целями. Метафорический перенос, по его мнению, сочетает в себе уникальность семантического значения и стилистический потенциал [Блэк, 1990, с.156].

Д. Дэвидсон выдвигал теорию о том, что метафора обладает лишь своим прямым словарным значением. И именно личность истолкователя определяет метафорическое значение образа [Дэвидсон, 1990, с.174].

Одной из популярных теорий метафоры является когнитивная теория Дж. Лакоффа и М. Джонсона. По их мнению, метафоризация основана на взаимодействии двух структур знаний: структуры-«источника» и структуры-«цели». Область источника в когнитивной теории представляет собой опыт человека. Область цели – менее конкретное знание, «знание по определению». Данный подход оказался плодотворным, поскольку позволял определить метафору не только в терминах лингвистического явления, но и как явления мыслительного.

Когнитивный подход к изучению метафоры

В конце 70-х годов языкознание проявило интерес к когнитивным структурам, составляющим основу языковой компетенции и речевой реализации. Возникло новое направление – когнитивная лингвистика, которая представляет собой новый подход к исследованию естественного языка, при котором язык понимается как инструмент для организации, обработки и передачи информации и как разновидность способности человека к познанию (наряду с другими когнитивными способностями – памятью, вниманием, мышлением, восприятием). Семантика занимает основное место в этой области, основным объектом ее исследования является значение. Одной из главных теоретических проблем – соотношение семантики с действительностью. Основной интерес когнитивных лингвистов сосредоточен в таких явлениях как прототипичность, регулярная полисемия, когнитивные модели и метафора в качестве универсального когнитивного приема. Особое место в когнитивной лингвистике заняла теория метафоры. Метафору в современной лингвистике рассматривают как основную ментальную операцию, как способ познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира. На феномен метафоричности мышления обращали внимание такие ученые, исследователи и писатели как Д. Вико, Ф. Ницше, А. Ричардс, Х. Ортега-и-Гассет, Э. МакКормак, П. Рикер, Э. Кассирер, М. Блэк, М. Эриксон и другие [Будаев, 2007, с.16].

При метафорическом переосмыслении в ходе когнитивного процесса говорящий исследует участки своей долговременной памяти, обнаруживает два референта (часто логически несовместимых), устанавливает между ними осмысленное взаимоотношение и, тем самым, создает метафору. Осмысленное взаимоотношение устанавливается на основании обнаружения ряда общих для двух референтов признаков. Данные признаки отражаются в структуре лексического значения.

Поскольку лексическое значение слова неоднородно, интерес представляет анализ того, какая часть значения подвергается метафорическому переосмыслению, какие семантические признаки оказываются основанием для формирования нового, метафорического значения. В структуре лексического значения слова с точки зрения когнитивного аспекта можно выделить две части: интенсионал и импликационал. Интенсионал является множеством семантических признаков (сем), которыми должен обладать денотат, чтобы причисляться к данному классу. Импликационал тоже является множеством семантических признаков, но множеством, ассоциативно образуемым из интенсионала. При метафорическом переосмыслении слов в первую очередь импликациональные признаки (не исключая и интенсиональные) вовлекаются в перестройку семантики слова. Какая-то часть этих признаков образует содержание дифференциальной части производного метафорического значения [Никитин, 2001, с.36].

У слова нет конечного перечня значений, а есть некое исходное значение модели семантической деривации, породившие некоторое число значений, способных породить неконечное число производимых значений. Однако у разных значений есть разный шанс осуществиться. Существуют два момента, определяющих возможность реализации того или иного значения данным словом. Это: 1.потребность в номинации соответствующего концепта и 2.сила, яркость ассоциативной связи двух концептов (исходного и переносно обозначаемого). Совокупность действия этих факторов увеличивает шанс реализации производного значения. Объективно судить о метафорическом потенциале слов можно только на основе зафиксированных случаев их переносного употребления на основе аналогического сходства с учетом метафор. В конечном счете, все сводится к сопоставлению когнитивно эквивалентных концептов по способу их выражения, прямому или переносному [Никитин, 2001, с.43-44].

Особое место в становлении когнитивной теории отводится Дж. Лакоффу и М. Джонсону. Именно в ней метафора как объект исследования переводится в когнитивно-логическую парадигму и исследуется с точки зрения ее связи с глубинными когнитивными структурами и процессом категоризации мира, ими была разработана теория, которая внесла некую системность в описание когнитивного механизма метафоры и приведено большое количество примеров, подтверждающих данную теорию. Ключевая идея Дж. Лакоффа и М. Джонсона состоит в том, что метафоры как языковые выражения становятся возможны в силу того, что понятийная система человека метафорична в своей основе. То есть осмысление и переживание явлений одного рода в терминах явлений другого рода – это коренное свойство нашего мышления. «Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути» [Лакофф, 1990, с.387]. Развивая свою концепцию, Дж. Лакофф исходил из того, что многие утверждения относительно метафоры оказываются ложными:

1. Любой предмет можно понимать буквально, без метафоры.
2. Самое распространенное употребление метафоры - в поэзии.
3. Метафоры - только языковые выражения.
4. Метафорические выражения по своей сущности не правдивы.
5. Только буквальный язык может быть правдивым [Лакофф, 1990, с. 390].

Придерживаясь взгляда Дж. Лакоффа на когнитивную теорию метафоры, основную ее идею можно выразить следующим образом: основой процесса метафоризации является взаимодействие двух концептуальных доменов – сферы-источника (source domain) и сферы-мишени (target domain). В результате метафорической проекции (metaphorical mapping) из сферы-источника в сферу-мишень сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют менее понятную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры. Сфера-источник является более конкретным знанием, легче передается одним человеком другому, основана непосредственно на опыте взаимодействия человека с действительностью, в то время как сфера-мишень – это менее конкретное, менее определенное знание. Базовым источником знаний, составляющим концептуальные домены, является опыт взаимодействия человека с окружающим миром . Устойчивые соответствия между сферой-источником и сферой-мишенью, фиксированные в языковой и культурной традиции общества, были названы «концептуальными метафорами».

Вслед за Дж. Лакоффом Э. Будаев отмечает, что «положение о том, что субъект склонен реагировать не на реальность, а скорее на собственные когнитивные репрезентации реальности, приводит к выводу, что и поведение человека непосредственно определяется не столько объективной реальностью, сколько системой репрезентации человека. Из этого следует, что выводы, которые мы делаем на основе метафорического мышления, могут формировать основу для действий» [Будаев, 2007, с.19].

Сфера-источник (source domain) – это наш физический опыт, но она также может предполагать и общекультурные ценности. Сфера-мишень – то, на чем в данный момент мы фокусируем наше внимание, то, что пытаемся понять.

Известным примером Дж. Лакоффа является метафора ARGUMENT IS WAR, представляющей осмысление спора как войны. В обыденном языке данная метафора реализуется в целом ряде высказываний, в которых спор обозначается в военных терминах:

Your claims are indefensible .

Ваши утверждения не выдерживают критики (букв. незащитимы).

Спор и война – это явления разного порядка, в каждом из которых выполняются разные действия. Спор является устным обменом репликами, война – конфликтом, с применением оружия. Но спор мы сравниваем с войной, употребляя ее терминологию. Важно отметить, что мы не просто употребляем военные термины в споре. Человека, с которым мы спорим, мы представляем противником, мы побеждаем или проигрываем в споре. Мы продвигаемся вперед или отступаем, у нас есть определенный план (стратегия). Спор – это словесная битва. «Тем самым понятие упорядочивается метафорически, соответствующая деятельность упорядочивается метафорически, и, следовательно, язык также упорядочивается метафорически» . Но если, как предлагает Дж. Лакофф, попытаться вообразить другую культуру, в которой споры трактуются не в терминах войны, а, например, в терминах танца, то представители той культуры будут рассматривать споры иначе, вести их по-другому и рассуждать о них иным образом. Таким образом Дж. Лакофф иллюстрирует основную идею: «Сущность метафоры состоит в осмыслении и переживании явлений одного рода в терминах явлений другого рода» .

Мы рассуждаем о споре именно таким образом, потому что мыслим так. Метафорический перенос не ограничен языковыми барьерами и может осуществляться не только на вербальном, но и на ассоциативно-образном уровне. В результате выявляется наиболее важный вывод: «Метафора не ограничивается одной лишь сферой языка, то есть сферой слов: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны» [Лакофф, 1990, с.23].

В типологии американских исследователей концептуальные метафоры можно подразделить еще на два типа: ориентационные метафоры и онтологические метафоры.

В онтологических метафорах мы упорядочиваем одно понятие в терминах другого, тогда как ориентационные метафоры отражают оппозиции, в которых отражен и зафиксирован наш опыт пространственной ориентации в мире (Happy is up, sad is down). Иными словами, пространство оказывается одним из базовых понятий для формирования и обозначения иного, непространственного опыта. В работе «Метафоры, которыми мы живем» Дж. Лакофф приводит примеры моделирования различных видов опыта как пространственных концептов, составляющих основание ориентационных метафор:

• HAPPY IS UP, SAD IS DOWN

Физической основой метафоры HAPPY IS UP, SAD IS DOWN является представление о том, что, находясь в грустном состоянии, человек опускает голову, тогда как, испытывая положительные эмоции, человек распрямляется и поднимает голову.

I’m feeling up . He’s really low these days.

That boosted my spirits. I’m feeling down .

Thinking about her always gives me a lift . My spirits sank .

Основываясь на языковом материале, Лакофф и Джонсон делают соответствующие выводы об основаниях, связанности и системности метафорических понятий:

• Большинство наших фундаментальных понятий организуется в терминах одной или нескольких ориентационных метафор.
• Каждая пространственная метафора обладает внутренней системностью.
• Разнообразные ориентационные метафоры объемлет общая система, согласующая их между собой.
• Ориентационные метафоры коренятся в физическом и культурном опыте, они применяются отнюдь не случайно.
• В основе метафоры могут лежать разные физические и социальные явления.
• В некоторых случаях ориентация в пространстве составляет столь существенную часть понятия, что нам трудно вообразить какую-либо другую метафору, которая могла бы упорядочить данное понятие.
• Так называемые сугубо интеллектуальные понятия часто, а возможно и всегда основаны на метафорах, имеющих физическое и/или культурное основание [Лакофф, 2004, с.30-36].

Онтологические же метафоры разделяют абстрактные сущности в некоторые категории, очерчивая их границы в пространстве, или персонифицируют их. «Подобно тому, как данные человеческого опыта по пространственной ориентации порождают ориентационные метафоры, данные нашего опыта, связанные с физическими объектами, составляют основу для колоссального разнообразия онтологических метафор, то есть способов трактовки событий, действий, эмоций, идей и т.п. как предметов и веществ» [Лакофф, 2004, с.250]. (We are working toward peace . The ugly side of his personality comes out under pressure. I can’t keep up with the pace of modern life .)

Дж. Лакофф выделяет также метафору канала связи (conduit metaphor). Суть ее состоит в следующем: говорящий помещает идеи (объекты) в слова (вместилища) и отправляет их (через канал связи - conduit) слушающему, который извлекает идеи (объекты) из слов (вместилищ).

Язык, который мы используем, когда мы говорим о самом языке, структурно упорядочивается в соответствии со следующей составной метафорой:

ИДЕИ (ИЛИ ЗНАЧЕНИЯ) СУТЬ ОБЪЕКТЫ.

ЯЗЫКОВЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ СУТЬ ВМЕСТИЛИЩА.

КОММУНИКАЦИЯ ЕСТЬ ПЕРЕДАЧА (ОТПРАВЛЕНИЕ).

Из первого положения этой метафоры - ЗНАЧЕНИЯ СУТЬ ОБЪЕКТЫ - вытекает, в частности, что значения существуют независимо от людей и от контекстов употребления.

Из второго компонента метафоры КАНАЛА СВЯЗИ - ЯЗЫКОВЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ СУТЬ ВМЕСТИЛИЩА ДЛЯ ЗНАЧЕНИЙ - вытекает, что слова и фразы обладают значением сами по себе - вне зависимости от контекста или от говорящего. Примером образной схемы ИДЕИ – ЭТО ОБЪЕКТЫ могут служить следующие выражения:

It’s hard to get an idea across to him.

Ему трудно втолковать (любую) мысль.

I gave you that idea.

Я подал вам эту мысль.

Теория, предложенная Дж. Лакоффом и М. Джонсоном получила широкое признание в науке, она активно развивается во многих школах и направлениях [Лакофф, 2008, с.65].

М. Джонсон употребляет термин образная схема (или образ-схема, image schema) для такой схематической структуры, вокруг которой организуется наш опыт. Его понятие образной схемы восходит к понятию схемы у Канта, но отличается от него. Джонсон определяет образную схему следующим образом: «Образная схема – это повторяющийся динамический образец (pattern) наших процессов восприятия и наших моторных программ, который придает связность и структуру нашему опыту» [Ченки, 2002, с.350]. Джонсон не утверждает, что возможно составить список всех образных схем, которые используются в повседневном опыте, но предлагает частичный список из двадцати семи образных схем, чтобы дать представление об их разнообразии. В целом, образные схемы характеризуются следующими качествами:

• не пропозициональны;
• не связаны только с одной формой восприятия;
• являются частью нашего опыта на уровнях восприятия, образности и структуры событий;
• обеспечивает связность человеческого опыта через разные типы познания, от уровня индивидуума до уровня общественных структур;
• являются гештальт-структурами (существуют как связные, значимые единые целые в нашем опыте и познании) [Ченки, 2002, с.354].

Образная или топологическая схема – это типовая модель (pattern), применимая к описанию сразу многих языковых единиц. Однако не всякий концепт может быть «собран» из таких первичных семантических схем, потому что каждая из них апеллирует к простейшим формам или движениям человеческого тела, которые носителю языка привычны и понятны и которые он может поэтому легко переносить и на окружающую действительность. Происходит, антропоцентрическая «привязка» основных «кирпичиков», фрагментов семантического представления. Она базируется на идее Лакоффа, которая называется embodiment (воплощение в человеческом теле) и возвращает лингвистику во времена локальных теорий: первичным признаётся не просто связанное с человеком, а лишь связанное с его пространственными ощущениями и моторными реакциями. Есть и набор абстрактных понятий, которые могут быть сведены к image schemas: «количество», «время», «пространство», «каузация» и т.п.; эти понятия, в свою очередь, могут лежать в основе других, более абстрактных или, наоборот, предметных, но во всех случаях, благодаря тому, что в основе самой первой, исходной их семантизации, лежит переход от конкретного к абстрактному, и более того, от пространства ко всему остальному, пространственно-моторные значения всегда первичны. Именно эта прямая связь с простейшими пространственными «примитивами» побуждает переводить термин image schema не как образная схема, а как топологическая схема. Этот перевод, во-первых, подчеркивает, что образные схемы лежат в основе всех когнитивных «картинок», а во-вторых, акцентирует локалистскую идею [Рахилина, 2000, с.6].

Суммируя вышесказанное, можно сделать следующие выводы о трактовке метафоры в когнитивной лингвистике. Метафора – это не просто языковое средство, позволяющее украсить речь и сделать образ более понятным, это – форма мышления. Согласно когнитивному подходу к природе человеческого мышления, понятийная система человека обусловлена его физическим опытом. А мышление – образно, то есть для представления понятий, не обусловленных опытом, человек использует сравнение, метафору. Такая способность человека мыслить образно обусловливает возможность абстрактного мышления.

Библиографический список

1. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. – СПб: Филологический факультет // Государственный университет, 2002. – С. 177-178.
2. Hoffman R.R. What could reaction-time studies be telling us about metaphor comprehension? // Metaphor and Symbolic Activity, 1987. – Pp. 152.
3. Ортони Э. Роль сходства в уподоблении и метафоре // Теория метафоры / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Изд-во «Прогресс», 1990. – С. 215.
4. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: Языки русской культуры, 1998. – С. 366.
5. Никитин М.Б. Метафорический потенциал слова и его реализация // Проблема теории европейских языков / Отв. ред. В.М. Аринштейн, Н.А. Абиева, Л.Б. Копчук. – СПб: Изд-во «Тригон», 2001. – С. 37-38.
6. Масленникова А.А. Особенности грамматической метафоры // Метафоры языка и метафоры в языке / А.И. Варшавская, А.А. Масленникова, Е.С. Петрова и др. / Под ред. А.В. Зеленщикова, А.А. Масленниковой. СПб: СПбГУ, 2006. – С. 23.
7. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Кн. 2. – Итало-советское изд-во СИРИН, 1990. – С. 390.
8. Блэк М. Метафора // Теория метафоры / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Изд-во «Прогресс», 1990. – С. 156.
9. Дэвидсон Д. Что означают метафоры // Теория метафоры / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. – М.: Изд-во «Прогресс», 1990. – С.174.
10. Будаев Э.В. Становление когнитивной теории метафоры // Лингвокульторология. – 2007. – №1. – С. 16.
11. Никитин М.В. Концепт и метафора // Проблема теории европейских языков / Отв. ред. В.М. Аринштейн, Н.А. Абиева, Л.Б. Копчук. – СПб: Изд-во «Тригон», 2001. – С.36.
12. Никитин М.Б. Метафорический потенциал слова и его реализация // Проблема теории европейских языков / Отв. ред. В.М. Аринштейн, Н.А. Абиева, Л.Б. Копчук. – СПб: Изд-во «Тригон», 2001. – С. 43-44.
13. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем. – М.: Изд-во ЛКИ, 1990. – С. 387.
14. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем. – М.: Изд-во ЛКИ, 2008. – С. 390.
15. Lakoff G. The contemporary theory of metaphor // Metaphor and thought / Ed. By A. Ortony. –Cambridge, 1993. – Pp. 245.
16. Будаев Э.В. Становление когнитивной теории метафоры // Лингвокульторология. – 2007. – №1. – С. 19.
17. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. –Chicago, 1980. – Pp. 23.
18. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем. – М.: Изд-во ЛКИ, 1990. – С. 23.
19. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – С. 30 -36.
20. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – С. 250.
21. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем. – М.: Изд-во ЛКИ, 2008. – С. 65.
22. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления / Отв. ред. А.А. Кибрик, И.М. Кобозева, И.А.Секерина. – М.: Изд-во «Едиториал», 2002. – С. 350.
23. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления / Отв. ред. А.А. Кибрик, И.М. Кобозева, И.А.Секерина. – М.: Изд-во «Едиториал», 2002. – С. 354.
24. Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // Серия литературы и языка, 2000. – №3. – С. 6.

С термином "номинация" напрямую связаны тропы языка, в том числе и метафора, так как они также называют предметы и явления. Следовательно, здесь мы можем говорить о такой разновидности метафоры, как номинативная метафора.

Номинативная метафора возникает на основе семантически автономной лексики и она, как правило, одночленна, лишена контекста. Однако в рамках конкретной лексики существует вид отношений, ослабляющих взаимную независимость имен. Это отношения части и целого. Части предметов регулярно получают метафорические наименования. Обозначая часть предмета, метафорическое имя сразу включается в словосочетание, проясняющее его предметную отнесенность. [Гак В.Г., 1977: 72]

"Идентифицирующая" метафора составляет ресурс номинации, а не способ нюансировки смысла. Образ, который она дает языку, идентифицирующей лексике, в сущности, не нужен. Слово стремится от него освободиться. Семантический процесс сводится к замене одного дескриптивного значения другим. Метафора используется в номинативных целях и порождает омонимию. Классическая семантика говорит в этом случае о переносе названия. Такого рода перенос обычно опирается на сходство предметов по какому-либо внешнему, очевидному признаку. Метафора этого типа наглядна. Она аппелирует не к интуиции, а к зрению. Отвечая акту уподобления, она не производит вспышки, представляющей предмет в новом, преображающем его свете. Она не подсказывает, а указывает. Выполнив номинативную функцию, метафора исчезает. При этом угасание образа в общем случае не побуждает говорящих прибегнуть к новой, более живой и свежей метафоре. Точно также как человек в стандартных обстоятельствах не нуждается в нескольких именах, классу предметов достаточно одного названия. Номинативное дублирование происходит лишь в условиях распадения языковой нормы. [Чудинов А.П., 2000: 56]

Для рассмотрения метафоры как вторичной номинации необходимо обратиться к процессу метафоризации предикативного значения. Этот процесс, как известно, сводится к присвоению объектам "чужих" признаков, то есть признаков, свойств и состояний, принадлежащих другому классу объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Например, прилагательное "острый" в прямом значении относимого к режущим и колющим предметам, для характеристики запаха, обоняния, нюха, чувства и других ощущений. Кроме того, говорят об остром уме, острых заболеваниях, острой критике и так далее.

Метафора этого типа также с большей или меньшей степенью определенности может быть выведена из сравнения: буря шумит подобно тому, как воет зверь -> буря воет как зверь -> буря воет. Уподоблением в этом виде метафоры происходит по вполне определенному эксплицированному признаку. Действие аналогии имеет своим следствием расширение области приложения предикативных слов. Этим, с одной стороны, расширяется и семантически обедняется понятие признака, а с другой стороны - производится более тонкая дифференциация признаков иной категории реалий. [Бессарабова Н.Д., 1987: 34]

Особенно важна роль метафоры в формировании области вторичных предикатов - прилагательных и глаголов, обозначающих признаки предметов, то есть относящихся к непредметным сущностям. Свойства последних выделяются на основе аналогии с объектами, доступными чувственному восприятию.

Прилагательные обозначающие свойства предмета, познаваемые определенным органом чувств, метафорически используются для дифференциации признаков, относящихся к другому аспекту материи. Так, идентификация оттенков цвета осуществляется "температурными" словами: теплый холодный тон, cold grey eyes - холодные серые глаза и так далее; дифференциация звучания достигается словами, относящихся к пространственным параметрам, постигаемым зрением, или словами "осязательного" значения: высокий низкий голос. Важно отметить, что метафора изменяет в этом случае логический порядок предикатов: признаки предмета трансформируются в признаки признаков предмета.

Предикативная метафора регулярно служит задаче создания признаковой лексики "невидимых миров" - духовного начала человека. Модель физического мира, данного в ощущениях, принимается за модель микрокосмоса. Вследствие этого физическая лексика используется для обозначения психических качеств человека, который может быть охарактеризован такими "физическими" прилагательными, как горячий, тупой, холодный, теплый, ледяной, жесткий и так далее.

Метафора является также источником лексики, обслуживающей мир событий и абстрактных понятий, конструируемых человеком. Снимая ограничения на сочетаемость, метафора ведет к созданию обобщенных, семантически обесцвеченных предикатов, способных соединяться с любыми субъектами - конкретными и абстрактными, одушевленными и неодушевленными. Снося семантические барьеры, метафора в то же время снимает границы между логическими порядками.

Если метафора, возникшая в результате перехода идентифицирующих слов в предикатные, способствует созданию тонких синонимов, слов узкой зоны применения, то признаковая метафора, напротив, приводит к генерализации понятий: и специфическими и обобщенными значениями язык обязан метафоре.

Метафора помогает обнаружить природу непредметностных сущностей. Изучение метафорических предикатов, относимых к категориям мироздания, дает возможность скрыть некоторые представления о бытии у древних народов. Так, метафорические предикаты, соединяющиеся с наименованиями темпоральных понятий, проливают свет на древнейшие представления о времени у разных народностей.

Важным результатом признаковой метафоры является создание области вторичных предикатов, определяющих первичные признаки предмета, характеризующих элементы человеческой психики, обслуживающих имена событий, фактов, действий, состояний, а также имена, относящиеся к миру идей, мыслей, суждений, концепций. Область вторичных предикатов тем самым почти полностью состоит из вторичных значений прилагательных и глаголов. Метафора в этом случае является вынужденной: к ней прибегают не от богатства выбора, а скорее от бедности, отсутствия прямых номинаций. Когнитивная метафора, как и номинативная, не является стойкой. Осуществив свою функцию, она меркнет. Особенно мимолетно существование метафоры, субъектом которой являются абстрактные категории.

Многие метафорические прилагательные естественней входят в атрибутивные, нежели предикативные отношения. Метафора входит в атрибутивные отношения, часто подчиняясь тем закономерностям, которые заставляют говорящих предпочитать субстантивное сказуемое адъективному, а не тем, которые делают атрибутивную позицию более желательной для метафоры, чем предикатную.

Итак, мы рассмотрели основные положения в определении метафоры как основной единицы. Нами установлено существование когнитивной метафоры, которая объединяет в себе номинативную метафору, генитивную метафору и так далее. Основное отличие данных типов состоит в том, что они по-разному используют исходные единицы и по-своему их преоюразуют. В языке используются различные средства трансформации единиц. К ним можно отнести следующие: употребление и преобразование различных частей речи, употребление уже существующих понятий для определения новых значений и так далее.